Михаил Нестеров - Характер победителя Страница 15

Потом за ним тенью ходили товарищи и ждали, когда он начнет блевать. На что он прикидывался старым евреем: «Не дождетесь».

Не смея оторвать глаз от того, что когда-то было живым человеком и его другом, Марковцев вдруг сказал капитану:

– Я привез белье, форму.

Тот недоуменно пожал плечами:

– На хрена? У нас в части все найдется.

– Да вроде бы положено так, – неуверенно ответил Сергей. Если честно, то и сам не знал, зачем потребовал у старшины новое, нестиранное, белье и форму. По его разумению, Валерка не увольнялся со службы. Ну что такое полторы недели? Треть отпуска. Нет, он как был военным, так и остался. Что нашло подтверждение в звериной отзывчивости командира полка: «Привезешь труп!.. Поезжай немедленно!» Он только что не надавал ему по роже.

– Мы все приготовили, – продолжил капитан тоном гробовщика, снявшего с покойника мерку. – В кузове «Урала» сколотили отсек, туда и положим гроб. На машине довезешь его быстрей, чем на поезде. Завтра и тронетесь в путь.

– Посмотрим.

– На что?

Марковцев подыграл капитану и ответил:

– На место преступления. Покажешь, где убили Валерку.

– Не уверен, что тебе это нужно. В заключении патологоанатома написано, что смерть наступила в результате переохлаждения желудка.

– Так, – Сергей заиграл желваками и тщетно пытался остановить нервный тик под глазом. – Повтори-ка еще раз, отчего наступила смерть?

Капитан послушно повторил.

– Он что, проглотил кусок льда? Или ему фреон закачали через голову?

С этими словами он показал на отверстие в голове трупа. Оно не было похоже на огнестрельное.

– Скорее всего, череп ему пробили прутком.

– Почему именно прутком?

Сергей легко скрестил руки покойника, что свидетельствовало о том, что их сгибали уже после окоченения, и защищающиеся следы на его руках стали походить на след от лунохода.

– Его били арматурными прутками, а он защищался руками, скрестив их. Значит, убийц было двое. С одним противником он бы справился.

– Он был под этим делом, Сергей, – капитан щелкнул пальцем по горлу и чуть не пробил его. – Набрался под завязку.

– Ты что, кого-то выгораживаешь? – прищурился Сергей.

Капитан привел его на территорию трансформаторной станции, брошенной по сути. Все рабочее оборудование было снято и вывезено. Остались здания – с десяток, не больше, половина стояли без дверей. В каждом фекалии, грязные матрасы, рванье.

– Его нашли здесь, – капитан вошел в кирпичную коробку с торчащими из стен штырями. «Не на один ли из них напоролся Валера?» Капитан ответил на немой вопрос Марковцева. Он подошел к стене и встал под одним из штырей толщиной с палец и длиной двадцать сантиметров. Они с капитаном были одного роста – метр восемьдесят пять, и высоту, на которой находились стержни, можно было вычислить до сантиметра: сто девяносто сантиметров над землей. Нижний ряд штырей, на котором раньше крепилось электрооборудование, располагался на высоте сорока сантиметров.

– Он напоролся на верхний или нижний стержень? – спросил Сергей.

– На верхний. – Капитан указал на соседний штырь. – Кознов был ниже нас. Стало быть, ему помогли насадиться на железку. Либо подбросили в ходе драки, либо подняли и насадили намеренно.

Сергей представил, как один из убийц приподнимает Кознова, подхватив его за бедра, а другой, отклонив его голову, сильно толкает вперед. Раздается хруст, и... Кознов умирает от охлаждения желудка. Он снова почувствовал металлический привкус и сплюнул на пол. Пожалел, что водка осталась в машине.

Капитан претендовал на роль ясновидящего. Он вынул из внутреннего кармана бушлата плоскую фляжку и, открутив крышку, протянул гостю.

– Спирт? – спросил Марковцев.

– Да, – подтвердил капитан.

Сергей пару раз пил неразбавленный спирт. Это можно было прочесть по его глазам. Но он не привык отступать. Выдохнув, он сделал три глотка и шумно втянул носом воздух, приложив к нему тыльную сторону ладони. Она ничем не пахла. Он остро пожалел о том, что не вывозил руку в собачьем дерьме, которого здесь было хоть ужрись. Выручил бывалый капитан. Он прикурил сигарету и протянул ему. Вначале Сергей понюхал сигарету, потом затянулся...

Капитан вышел из будки и поманил его за собой.

– Я не знаю, как Кознов оказался на территории трансформаторной станции. Возможно, его заманили, но тогда должна быть причина, мотив. Его хотели убить и сделали это хладнокровно. Его начали гнать отсюда...

Капитан подошел к забору, склонился над землей.

– Накануне шел дождь, к утру подморозило. Так что следы остались. – Он выдержал паузу. – Кознов оказался на станции босиком. Ни одного следа в ботинках. Ботинок мы тоже не нашли. Вот его след.

Сергей пощелкал пальцами:

– Спирту!

Он не мог смотреть на след босой ноги, оставленной на жирной красной глине; смазанный, он казался отпечатком неуловимого снежного человека. Действительно слепок. Посмертный.

Пока Сергей пил и занюхивал сигаретой, капитан продолжал:

– Вот отпечатки ботинок. Две пары. Ты был прав, приезжий...

– Кто я?

– Приезжий. Так я тебя буду звать. Так вот, убийц было двое. Сначала они загнали Кознова в трансформаторную будку, – капитан указал рукой и пошел в том направлении; остановился в проеме, давая и Марковцеву возможность заглянуть внутрь. – Кознову удалось убежать. Или ему дали отсрочку. Как бы то ни было, он сумел добраться до следующего здания. По дороге он петлял, как заяц. Здесь он упал. Потерял сознание. Его взяли за руки и потащили к будке. Вот след волочения тела.

– Откуда ты знаешь, что его тащили за руки?

– Потому что у него штаны спустились до колен. Если бы его волокли за ноги, у него бы задрался свитер и майка. Он же был в гражданке. Кстати, ты не знаешь, зачем он уволился со службы?

– Если бы...

– Ну ладно. А что случилось в самой трансформаторной будке, ты уже знаешь.

– Конечно. Смерть наступила от охлаждения желудка.

Эта фраза была пропитана цинизмом. Незнакомый эксперт-криминалист издевался и над мертвым, и над живыми.

Он привез Кознова домой на тринадцатые сутки со дня его смерти. На похоронах был и отец Сергея – Максим Сергеевич; он готовился выйти в отставку. Он сказал сыну: «Я знаком с начальником ГУВД Москвы». Сергей ответил: «Прямо не знаю, присвистнуть мне или пустить газы в штаны». – «Просто не рассчитывай на стопроцентный результат, – последовал фигуральный ответ. – Ты не клад собираешься искать, ты в поисках истины». – «Не иронизируй, отец». – «И не думаю».

Много позже Сергей понял всю прелесть его тонкого хода; так наслаждается ситуацией шахматист, просчитавший все ходы противника.

Если в нем и теплилась какая-то иллюзия относительно «изыскания правды в стенах милицейского главка», то ее напрочь заморозил начальник главного управления с боевой фамилией Суворов и с лицом, похожим на кусок пемзы, используемой по прямому назначению.

Развязный капитан милиции, бледный, как бумаги, с которыми он работал, отвесил шутку. Возвращая удостоверения личности на имя полковника Марковцева Максима Сергеевича и старшего лейтенанта Марковцева Сергея Максимовича, он деланно вздохнул: «Во имя отца, и сына...» Сергей не знал, вырвалось ли из него богохульство подсознательно, но ему было плевать. Он придвинулся к нему ровно настолько, чтобы не схлопотать пулю от вооруженного автоматом стража порядка, но отец предостерег сына, громче, чем обычно, назвав его по имени. «Сука!» – прошипел Сергей в морду милицейского капитана.

Они поднялись по ступенькам. В приемной долго не задержались. Личный секретарь начальника открыл дверь и, доложив о посетителях, вышел.

Генерал изобразил на пористом лице фарисейское радушие, припомнил накоротке детали знакомства с Марковцевым-старшим (это случилось четыре года назад в ДК ЦСКА, где генерал присутствовал в качестве почетного гостя) и, мимикой демонстрируя занятость, предложил перейти к делу. Отец кивнул: «Начинай». Сергей уложился в пятнадцать минут, рассказал о частном расследовании и официальном – белом и черном по сути. Он сделал упор на «явную подтасовку фактов», касающихся настоящей причины смерти Валерия Кознова.

Генерал недолго пребывал в молчании. Он смотрел на Сергея так, как если бы подбирал ему подходящее орудие для умерщвления. Когда он заговорил, Сергей уловил – и мог в этом поклясться – сталинские акцент и интонацию: «Вы сомневаетесь в честности и надежности советской милиции?» – «Отдельных ее сотрудников», – вставил Сергей.

Его до глубины души тронула метаморфоза, превратившая генерала советской милиции в генерала ордена иезуитов. Он был готов костьми лечь, защищая любого своего подчиненного, но защищая не его интересы, а интересы и безопасность ордена. Ведь даже самое крохотное пятнышко на белоснежном мундире портит общее впечатление; внимание обращают не на кипенное одеяние, а на крохотное пятно. Этот Суворов защищал иерархию милиции – защищал здесь, в Москве. А в Твери, в Алма-Ате, в Нукусе, Иркутске интересы ордена защищали местные генералы и их адепты. Марковцеву еще только предстояло столкнуться с настоящей, идеальной Системой, совершенство которой олицетворяло Главное разведывательное управление Генштаба (ее он сравнил с «Черным квадратом» Казимира Малевича), а пока что лицезрел персонаж с громадного полотна неизвестного художника. И то, и другое полотно – шедевр. Но истинный смысл одного был скрыт за сплошными мазками черной краски.