Сергей Зверев - Топить их всех! Страница 15

И народ, обступивший танцующих, и члены правительства, и немногочисленные зарубежные гости бешено зааплодировали. Правда, Глена Миллера среди них уже не было…

Глава 4

Дул теплый пассат. Воды Индийского океана отсвечивали всеми оттенками аквамарина. Между волнами, вспыхивая, змеились слепящие солнечные блики. Экваториальное солнце висело в парном удушливом мареве.

Субмарина «Макаров» по-прежнему шла на перископной глубине заданным курсом. Горизонт радовал чистотой; контейнеровоз под панамским флагом стал пока единственным судном, встретившимся по пути. Гидроакустический пост докладывал о полном отсутствии посторонних шумов в радиусе нескольких десятков морских миль.

Вскоре пересекли экватор, а это означало, что до плавмастерской оставалось не более полутора часов пути. Илья Георгиевич Макаров распорядился развернуть антенну: согласно приказу он уже должен был связаться и с КП Балтфлота, и с плавмастерской, доложив о расчетном времени прибытия. Ведь судну «двойного назначения» наверняка требовалось время подготовиться к встрече совсекретной подлодки.

– Цветы, праздничный ужин, небо над головой… – скромно улыбнулся Николай Даргель, глядя на плазменный монитор с картинкой спутниковой лоции.

– Хороший в плане вина и женщин порт, – в тон ему подхватил командир лодки. – Танцующие мулатки, африканский оркестр и офицерские посиделки до утра.

– Я бы даже выпил чего-нибудь… – размечтался старший помощник.

– Празднование Дня Нептуна по случаю пересечения экватора? – Илья Георгиевич свято чтил морские традиции. – Если мы его не отметим – это будет неестественно!

– Вот и я о том же. Шезлонг под зонтиком, ледяные напитки в хрустальных бокалах…

– Не узнаю своего старпома! – произнес Морской Волк. – И это говорит принципиальный поклонник Устава корабельной службы и лютый враг пьянства товарищей офицеров?

– Я о чем-нибудь эдаком… экзотическом, – нахмурился Даргель, явно уязвленный командирскими подозрениями в его способности нарушить устав. – Свежевыжатый сок авокадо, к примеру.

– Кстати, насчет выпить. У меня приятель-морпех когда-то в Анголе служил. Так вот, у них вполне официально каждый день офицерам по стакану «сухаря» выдавали. – Припав глазами к визиру перископа, Макаров развернул трубу на сто восемьдесят градусов – полусфера горизонта по-прежнему радовала отсутствием судов.

– Для поднятия боевого духа?

– Из медицинских соображений. – Усевшись за пульт, командир с улыбкой продолжил: – Дело в том, что организм белого человека в условиях африканской жары не может…

И тут страшной силы удар сотряс корпус «Макарова». Многоцветное слоистое изображение спутниковой лоции на мониторе на секунду погасло, но тут же вспыхнуло в непривычной фиолетовой расцветке. Корпус завибрировал, словно в отсеке заработал гигантский перфоратор. Электричество замигало, погасло, однако спустя несколько секунд все же заработало вновь. Манометры и стрелки многочисленных датчиков на Центральном пульте аж зашкалило. В неярком освещении боевой рубки полыхнули тревожные алые отблески. Удар повторился – на этот раз с еще большей силой. Командир мгновенно выхватил взглядом экранчик сонаров – ничего подозрительного не наблюдалось. Горизонт был чист – Морской Волк только что смотрел в перископ. Да и умная электроника не видела никаких препятствий…

Однако теперь субмарина шла с заметным напряжением – словно уткнувшись в гигантскую упругую сеть. Некая невидимая, но страшная сила тянула ее в пучину. И тут по корпусу боевой рубки заколотило так, что командир едва удержался в кресле у пульта.

– Продуть балласт. Машина – полные обороты. Всем по местам стоять, всплытие! – решительно скомандовал Макаров в устройство межотсечной связи.

– Это строжайше запрещено. – Несмотря на драматизм ситуации, пунктуальный Даргель не мог удержаться от цитирования любимого пункта инструкции, который категорически возбраняет любое всплытие совсекретной субмарины в светлое время суток. – Скрытность плавания. Сознательная демаскировка перед случайными судами и авиацией. Срыв боевой задачи. Разглашение государственной тайны…

– Слышь, старпом… Ты жить хочешь? – свистящим шепотом спросил командир и, переведя субмарину в режим ручного управления, до упора отжал рычаг управления вертикальными рулями.

– Может, лучше попытаться дать «полный назад», погружаясь при этом на глубину? – старший помощник был деморализован происходящим; ведь подобные форс-мажоры не предусматривались ни одной инструкцией.

– Погрузиться теперь мы можем только в ад! – Макаров мельком взглянул на датчики глубиномера; мини-субмарина мячиком выскакивала на поверхность.

Теперь удары по корпусу изменили тональность – словно некто беспорядочно стегал гигантским резиновым шлангом по пустому пожарному ведру. Слух резанул омерзительный скрежет, какой обычно бывает, когда по стеклу трут куском влажного пенопласта. Подлодка всплывала с креном в пятнадцать градусов и небольшим, но постоянно увеличивавшимся дифферентом на нос. Ее неотвратимо тянуло в пучину.

– Что это может быть? – В боевой рубке появился вахтенный; даже в неярком освещении было заметно, как побледнело его лицо и испуганно сверкнули глаза.

– Морской дьявол, наверное, – хладнокровно бросил Илья Георгиевич и, прихватив «узи», принялся отдраивать верхний люк боевой рубки…

Празднование Дня независимости в экваториальной африканской деревне проходило не так помпезно, как в столице. Не было ни красно-зеленых транспарантов с трескучими лозунгами, ни огромных плазменных экранов для трансляции речи президента… Не было бы, наверное, и «народного гуляния», если бы не внезапное появление министра пропаганды и идеологии.

Бамбучо Костяна не любил посещать малую родину, небезосновательно подозревая некоторых земляков в лютой ненависти к себе. Как ни странно, но всесильного шамана тут боялись далеко не все. Три года назад, когда министр пропаганды и идеологии был здесь последний раз, какой-то негодяй запустил в него гнилым кокосом. Преступника, естественно, сразу поймали и наказали, однако даже самые лучшие следователи Набуко Вабанды не сумели выбить из него признаний относительно соучастников покушения, а также явок, шифров, паролей и тайников с оружием. Не говоря уже о сумме, полученной от зарубежных спецслужб за попытку террористического акта. Полицейские агенты регулярно сообщали, что на стенах деревенских хижин то и дело появляются изображения висельника, с неизменным комментарием – это, мол, Бамбучо Костяна. И хотя художников вылавливали и публично судили, граффити появлялись снова и снова. Накануне приезда шамана полицейские изъяли все луки, копья, стрелы и дротики, бывшие в хижинах, и это не говоря уже об огнестрельном оружии…

Огромный бронированный «Хаммер», сопровождаемый открытыми «Виллисами» с пулеметами на турелях, вползал на деревенскую площадь с медлительностью сытого носорога. Полицейские, выстроившись на площади, сомкнули руки, образовав живую цепь. Рослые белозубые африканцы в живописном тряпье, седые немощные старцы с набедренными повязками из пальмовых листьев, дебелые матери с огромными обвисшими грудями – все хотели взглянуть на знаменитого земляка. Задние ряды напирали на передние, грозясь прорвать оцепление. С деревьев, окружавших площадь, словно переспелые фрукты свисали полуголые мальчишки.

Полицейский свисток рассверлил многоголосый гомон и тут же замолчал – из салона «Хаммера» вышел сам господин министр. Розовая юбка скульптурно облепляла бедра. Многочисленные амулеты зловеще позвякивали на впалой груди, перевязанной шкурой ягуара. Огромный бубен на боку гулко подрагивал в такт каждому движению. Желтоватый человеческий череп на длинном бамбуковом посохе скалился словно «Веселый Роджер» с мачты пиратского корабля.

К Бамбучо Костяне сразу же подбежал младший вождь, бывший по совместительству и деревенским старостой. С чувством облобызав узловатую шоколадного цвета руку, он произнес отрепетированную речь о «высокой чести» и «историческом моменте».

– Ваше превосходительство, – проникновенно закончил младший вождь, – мы так благодарны вам за вашу заботу! Только вы можете нам помочь избавиться от нашествия красных муравьев!

На лице шамана появилась угрюмая вурдалачья улыбка: все-таки на исторической родине признавали его колдовские заслуги!

– Завтра, – проскрипел он. – Все сделаю завтра… Если только дух нашего общего предка Шамбу-Шумба будет к вам милостлив. Я еще не советовался с ним…

Крики за полицейской цепью становились все громче. Кастяна собрал морщины на лбу. Действовал он уже больше рефлекторно, чем осмысленно, и рефлексы безошибочно подсказывали: народ надо задобрить. Подойдя к оцеплению, шаман роздал односельчанам подарки – шоколадки, сигареты и презервативы. Подозвал детвору, бросил пригоршню мелочи. С дозированной долей сентиментальности погладил по кучерявой головке маленькую девочку, сожалея, что силы уже не те и что он не может взять ребенка на руки.