Высший пилотаж киллера - Басов Николай Владленович Страница 15

– Спрашивала, конечно. О значении информации. И я ей сказал все, что думаю по этому поводу.

Я поднялся. За сегодняшний день я слышал это слово чаще, чем за весь предыдущий год.

– А у вас какое об Аркадии сложилось впечатление? О чем бы вы ее спросили?

– Понимаю, – он тоже поднялся, чтобы проводить меня до двери. – Мне показалось, она знала о смерти своей сестры такое, чего не знал даже я.

Глава 15

Я рассматривал синяк на груди, когда зазвонил телефон. Я вытащил антеннку и приготовился слушать. Это был Шеф. Голос у него был усталым до такой степени, что некоторые слова он произносил как пьяный. Да, как ни странно, на том конце провода тоже работали. И даже не работали, а вкалывали. Что вообще не очень-то вязалось со всей этой операцией, которая по всем формальным признакам ждала два года, могла подождать и еще. А тут такая спешка!

– Ты почему в больницу не обратился?

– Ну, я… – так как дальше я не знал, что сказать, я просто стал кашлять.

Шеф повторил свой вопрос.

– Я так и не понял, почему ты не заявился в больницу?

– А что бы я им сказал? Что меня боднул самосвал? Или я сцепился с Тунгусским метеоритом? Шеф, мне нужно поменьше светиться, такова моя легенда.

– Ты знаешь, куда нужно обращаться в экстренных случаях.

В самом деле, был у нас один адресок, по виду частная оперативная зубная помощь, да еще с нехорошим привкусом подпольного абортария. На самом деле там могли сделать все, чтобы клиента моего профиля практически в любом виде дотащить по крайней мере до операционной.

– Ну, мне не так уж и досталось. Всего-то синяк…

– Ты думаешь, я не знаю, что у тебя там? Ты думаешь, только в тебя попадали из пушки?

Он почти орал, это было хорошим признаком, значит, нагоняй подходил к концу.

– Я опаздывал на встречу с Запашной. Не до больниц как-то было.

– Значит, так, прими мое суровое порицание. Вполне мог с ней кто-то другой встретиться на те полчаса, которые ты потратил бы, заскочив к медикам. Подмену организовать – проще не бывает.

Я постарался как можно более красноречиво промолчать. В самом деле, о таком я не подумал. А мог бы, вероятно. Или не нужно было? Да, пожалуй, не нужно, просто следовало выдержать все эти пируэты и спокойно, с достоинством перейти к конструктивной части беседы.

– Ладно, с тобой еще потом Основной поговорит. – Это уже хуже, но у Основного полно дел, если выдержать хоть неделю, то все может окончиться даже без упреков. – Дальше. Тех двоих, конечно, определить по-настоящему не удалось. По следам эксперты подтвердили вот что. Первому, лет около тридцати, рост метр девяносто два-четыре, вес около ста сорока.

– Это качок, конечно, – ловко вставил я, показывая, что не сержусь больше.

– Скорее всего. Но если ты его сразу же уделал, какой-то гнилой качок.

– Да нет, нормальный, просто удачно попал, – отозвался я.

Тут было не до самолюбий. Нужно было определять, кто против, кто на той стороне. И любая небрежность, пусть и продиктованная ложным самолюбием, могла сослужить дурную службу.

– Второму было тяжелее. При росте около ста семидесяти пяти, а весе чуть за семьдесят, он волок на себе качка, значит, кореша. И к тому же прятал «пушку» очень успешно, она нигде не попала в снег, не поцарапала деревьев.

– Подмышечная петля, наверное. Отпечатки?

– Везде следы хлопчатобумажных перчаток, разумеется, пальчиков нет.

Я не мог в это поверить.

– Шеф, не может быть. Я сам видел палец легковеса, когда он нажимал на курок. Он был без…

– В темноте, плюс свидетельский синдром.

Да, была такая штука. Когда даже очень развитой, наблюдательный человек видит в состоянии психологического спазма, как это иногда определяют, то, чего не только не было, но и быть не могло. Я про это не раз читал, а от живых оперативников пару раз слышал такие истории, что летающие тарелочки по сравнению с этим – детский лепет. Но что сам дойду до такой жизни – не верил. И вот – нате вам, как говорится.

– А отпечатки машины?

– Никаких. С машиной все получилось плохо, они ее оставили на кучке гравия, но снега было много, мы должны были получить след, но менты ошиблись. За след нужной машины приняли след какого-то местного папаши, который приезжал проведать собак, у него там что-то вроде левого питомника. А когда разобрались, нужный след уже засыпало.

– Ну хоть что-то известно?

Он попыхтел в трубку.

– Известно, что за рулем сидел легковес. И что они, хоть и не ждали, что их накроют, выбрали для парковки удачное место, без грязи и свидетелей. То есть для любителей думают совсем неплохо.

Ну это я и сам уже понял.

– Слушай, Шеф, мне показалось, менты вообще тут как-то не играют. Плохо проведено расследование наезда на Аркадию, потом машину не нашли… Может, там кто-то притормаживает?

– Нет, пока на это не рассчитывай. Просто они так работают, и скорее всего работать лучше научатся нескоро. Кстати, по их меркам так быстро получить результат – прямо реактивные сроки.

– Про сроки я оценил. Но вот экспертов!..

– Эксперты? Ты знаешь, сколько они получают? Вот и думай, может действительно эксперт столько получать? Ладно, я сказал – не рассчитывай. Целее будешь. – Он отчетливо отхлебнул чай или кофе. – Что у тебя?

Я рассказал. Кончил быстро, рассказывать особенно было нечего. Для поднятия собственного престижа выложил кое-какие соображения, хотя строить гипотезы было еще рано. Шеф хохотнул пару раз, но я не понял, с одобрением или я очень уж здорово мазал. Наконец, переварив и частично даже записав услышанное, он промямлил:

– Ты вот что, пока поменьше трать силы на домыслы. Просто копай, это сейчас главное. Хотя, – он задумался, мне показалось, он скребет подбородок, – времени у нас с тобой, конечно, нет. И когда потребуются идеи, все должно быть тоже готово.

Тут уже я мог и вопросы позадавать.

– Что-то рановато ты заговорил о сроках, ты не находишь? Я всего день как приступил…

– Формально ты приступил вчера. Так что больше суток работаешь. Во-вторых, дело может оказаться очень скореньким. Судя по тому, как нажимают на меня…

– Шеф, вопрос из числа личных – что-то тут не понятно. Красной ртутью никто не торгует, подписания высоких документов не ожидается, а ты готов уже собственную кружку вместе с чаем проглотить. В чем дело? – Он молчал, просто прихлебывал. – Где угроза государству? Почему мы?

– Ну, так, продолжим. – Голос его стал чуть крепче, трезвее. – Запоминай адрес Жалымника Петра Фомича.

Я включил специальное запоминательное устройство в мозгу и лишь потом вдруг понял, что могу все это даже записать. Подхватил бумагу, карандаш и записал.

Получилось, что Жалымник, помимо «Ауди», украденной на заказ, жил в довольно привилегированном районе, где была устроена Олимпийская деревня для приснопамятной брежневской Олимпиады. Район до сих пор считался престижным, хотя сводки милиции говорили об обратном – шпанистый был район. И неспокойный. Если бы я хотел жить с Галей где-нибудь в Москве, я бы его никогда не выбрал.

Но он там жил. Метр жилой площади его квартиры, вероятно, стоил гораздо больше, чем в Нью-Йорке или Лондоне, и уступал лишь метру в пределах Садового кольца. С доходами у этого Жалымника было все в порядке, даже жирно, решил я. Надо бы проверить.

«Или поневоле все проверится», – подумал я. Вот съезжу к нему завтра, поговорю и выяснится, что он держит фишку на птичке и дает она ему зелеными деньгами тысяч десять ежемесячно, что тогда скажешь? Ерунда, решил я, не тот тип. И не та у нас контора, чтобы птичками заниматься, хотя бывает, что и на птичьем рынке тоже что-нибудь интересное проявится.

– Ну, все, – подытожил Шеф.

– Нет, подожди. – Я не знал еще как спросить, чтобы он хоть как-то помог мне понять, что в этом деле важно, а что нет. Поэтому сказал так: – Ты не ответил на мои вопросы.

Он вздохнул. Потом молчал почти полминуты. Я ждал с надеждой. Наконец он произнес: