Александр Звягинцев - Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник) Страница 16

– Береженого бог бережет, – усмехнулся Павел Иванович.

И снова стелется под колеса генеральской «Волги» мокрое шоссе и занудливый дождь заливает лобовое стекло. Отделившись от водителя стеклянной перегородкой, генерал Толмачев и подполковник Савелов ведут на заднем сиденье нелегкий разговор.

– Вадим, ты хоть понимаешь, с чем столкнешься? – хмуро спросил генерал.

– Поначалу с трудностями по скрытым ночным перегонам эшелонов с танками из Сибири на ближние промежуточные склады, поближе к какому-нибудь портовому городу, например к Новороссийску.

– Это не трудности! – отмахнулся генерал. – Американские спутники враз засекут перегоны, но мы их оправдаем плановым ремонтом бронетехники и заменой устаревшего вооружения. Но почему ты предлагаешь Новороссийск?

– Кому придет в голову, что под носом у турок через Босфор и Дарданеллы мы решимся гнать корабли, набитые танками?

– А ежели придет?.. Ладно, Вадим, – вздохнул генерал, – турки турками, но меня больше беспокоят не они и даже не цэрэушники, а смежники из нашей родной Конторы. Это тебе не турецкие погранцы, на бакшиш не клюнут…

– Сергей Иванович, – наклонился к нему Савелов, – в Архангельске и Мурманске необходимо имитировать параллельные операции, отвлекающие от основной. Танки там надо перевооружать, подкрашивать, а потом, особо не таясь, грузить на корабли и по Севморпути гнать обратно на Дальний Восток. Исполнители, разумеется, об основной операции не должны догадываться.

– Подсадные утки? – хмыкнул генерал. – Это мысль, но надо подумать, надо подумать… Когда-то похожий трюк нам удался с переправкой ракет на Кубу. Но и ЦРУ с тех пор, не без нашей помощи, многому научилось…

Вся сознательная жизнь генерала Толмачева прошла в противоборстве с ЦРУ и разведками стран НАТО. Это было и его судьбой, и его служебным долгом. Во многих странах планеты, где насмерть схлестывались интересы США и СССР, тайно действовали боевые группы генерала. Они состояли из самых отборных бойцов, говорящих на нескольких языках, умеющих выполнять боевые задания против любого противника и любым оружием, на земле, в воздухе, на воде и под водой, в тропиках, пустынях и арктических льдах. Но главное, его люди в любых условиях умели умирать молча, унося с собой доверенные им тайны.

Даже высокопоставленные руководители КГБ в деталях не знали методов подготовки таких групп и особенностей проведения ими дерзких, порой граничащих с безумием, операций.

Людей в эти спецподразделения Толмачев отбирал лично – одного из тысячи безусых лейтенантов во всех родах войск. Предпочтение отдавал выходцам из устойчивых офицерских династий и потомственных казачьих семей, справедливо полагая, что они унаследовали от предков тысячелетний опыт жесточайших войн.

Фамилии отобранных сразу изымались из всех актов гражданского и военного состояния. Они навсегда переставали существовать для общества, а многие и для своих близких. Их последующая боевая, интеллектуальная и психологическая подготовка занимала пять-шесть лет, что служило залогом минимальных потерь при выполнении ими боевых заданий.

Быстрее шла подготовка тех групп, чей костяк составляли офицеры, уже успевшие вдохнуть трупный смрад и кислый тротиловый запах в ангольских и мозамбикских джунглях, в никарагуанских москитных болотах, в горах Ливана и пустынях Сирии. Но и их подготовка на засекреченных таежных и пустынных полигонах занимала не менее трех лет, после которых на долю таких групп выпадали самые неблагодарные и рисковые задания государства.

В прошлом году при выполнении задания особой государственной важности одна из таких групп – группа майора Сарматова – фактически была предана политическим руководством страны и вся, кроме капитана Савелова и старшего лейтенанта Шальнова, погибла в горах Гиндукуша. Это была самая тяжелая потеря за все годы существования тайного департамента генерала Толмачева. Тяжелым камнем лежала эта неудача на душе генерала. По строгой инструкции фамилии и боевые дела погибших при выполнении заданий не расшифровывались и уходили в полное небытие; таковы были правила их жестокой мужской работы во имя интересов государства.

В последние три года генерал Толмачев не хуже своего брата понял, что развал великой Империи под названием Советский Союз неотвратим, если срочно не принять экстраординарных спасительных мер. Но кремлевские стратеги, провозгласившие «новое мышление», высокомерно отмахивались от предупреждений руководителей Лубянки. В частности, и о том, что доллары ЦРУ, словно зараза, разлагают партийно-хозяйственную верхушку союзных республик, что в них, как на дрожжах, растет пробудившееся националистическое подполье, открыто провозгласившее своей целью выход из Союза, и почти столь же открыто – махровую русофобию.

Не менее тревожная обстановка, по его мнению, складывалась и в самой России. Тяжкий груз прошлых ошибок и преступлений, бессовестная демагогия, постоянное вранье и неспособность КПСС к самореформированию, полное отсутствие политической воли у руководителей государства предопределяли теперь трагическое развитие событий.

Заполнившие в последние годы кремлевские и министерские коридоры – под личиной экономических и иных советников – кадровые американские и английские разведчики, несмотря на протесты Лубянки, свободно перемещались по всей стране и даже получили неограниченный доступ к засекреченной оборонной и технологической информации. Уже не таясь, обещаниями о райской жизни «советники» переманивали в Штаты и в Европу ведущих ученых-оборонщиков, аспирантов технических вузов и даже подающих надежды студентов. С подачи «советников» телевидение и средства массовой информации, под прикрытием принятого Съездом народных депутатов закона о свободе слова, буквально культивировали ненависть к армии и к КГБ и в то же время совершенно замалчивали их роль в предотвращении многих событий, грозящих кровавыми последствиями не только нашей стране, но и всему миру. «Ослабленного болезнью льва стремится лягнуть даже облезлый осел», – читая прессу нового Смутного времени, с горечью вспоминал генерал восточную мудрость.

Понимая, что в поединке с ЦРУ счет теперь не в пользу КГБ, сам генерал Толмачев тем не менее сдаваться на милость «советников» не собирался. Он считал, что, каким бы ни было будущее России и какие бы идеи ни исповедовали ее вожди, выживать ей придется в жестоком мире, который с развалом последней Империи станет еще более безумным и непредсказуемым. Значит, России и впредь будут необходимы профессионалы, ставящие ее безопасность выше личных интересов и даже выше своей жизни.

И еще. Привыкший за многие годы работать на опережение противника, генерал Толмачев понимал, что на безопасность будущего государства надо начинать работать сейчас, немедленно, пользуясь грызней новой элиты за власть и собственность да неразберихой Смутного времени. Неожиданное предложение брата о тайной поставке оружия во враждебную Америке ближневосточную страну соответствовало собственным планам генерала. Привыкший тщательно обдумывать свои решения, он, хоть и не без колебаний, принял его, полагая, что в случае успеха будет заложен первый камень в здание безопасности будущего государства Российского. Кроме того, операция «Рухлядь» могла стать очередным раундом его личного поединка с ЦРУ. Поединка длиною в почти всю его сознательную жизнь.

Когда за окнами машины замелькали дома Кутузовского проспекта, генерал повернулся к молчащему Савелову.

– Главную линию операции, Вадим, считай, мы с тобой прокачали… Хоть нам и запрещено проводить акции на собственной территории, но без прикрытия ее нашими людьми тут не получится. Особенно на заключительной стадии. Учти это при разработке плана.

Савелов посмотрел на генерала с удивлением.

– Но, Сергей Иванович, тогда в случае провала вам будет невозможно доказать свою непричастность к ней.

– Раз идет такая пьянка, режь последний огурец! – зло усмехнулся генерал. И добавил: – Кроме того, слушай сюда, подполковник Савелов, руководство операцией «Тамплиер» я с тебя не снимаю. По тем же соображениям – чтобы не привлекать лишних людей. Через наших агентов в Германии параллельно форсируй отделку баронского гнезда, и пусть они там не жалеют денег на новейшие средства связи. Думаю, тебе стало понятным из нашего разговора с братом, что операции «Тамплиер» и «Рухлядь» можно считать вытекающими одна из другой?

– Я понял это, товарищ генерал. Если удастся сохранить голову, приложу все усилия…

– Думай, крепко думай, подполковник, как ее сохранить.

– У старлея Бурлакова из группы Сарматова поговорка была: «Рожденный быть повешенным не умрет от перепоя».

– Нет Сарматова! – резко вскинул голову генерал. – Приказываю вычеркнуть его из памяти.