Александр Тамоников - Прерванный полет «Боинга-737» Страница 16

Несколько секунд Рахман смотрел на протянутую руку, а потом пожал ее. Сделка совершилась. Пути назад были отрезаны.

Сразу после разговора Алим Кармани позвонил дяде и, захлебываясь от избытка чувств, попросил передать Джамхаду, что дело продвигается.

— Я все сделал, как обещал, — возбужденно приговаривал он, — все сделал, дядя.

— Этот летчик не передумает в последний момент? — спросил недоверчивый Ардан. — Не выкинет какой-нибудь фортель?

— Ему некуда деваться. — Алим издал короткий смешок. — Он зашел слишком далеко, потому что согласился вести переговоры. Теперь для властей он в любом случае преступник и предатель. У него одна дорожка. На аэродром под Кандаком. Я ему это доходчиво объяснил. Так доходчиво, что он стал весь белый, как покойник.

— Молодец, мой мальчик, — похвалил Ардан. — Я тобой доволен. Объявляю готовность номер один. Поезжай к Али. Адрес ты знаешь.

— Да, дядя, уже еду.

— Удачи тебе, мой мальчик.

— Спасибо, дорогой дядя.

Покинув набережную, Алим немного поплутал по прилегающим улицам, чтобы избавиться от возможной слежки, потом поймал такси и велел ехать в район Тонга, а расплачиваясь, дал щедрые чаевые. Впервые в жизни он мог позволить себе роскошь не считать деньги, чувствуя себя по-настоящему богатым человеком. Мир лежал у его ног: огромный, блистающий, манящий.

Калитку открыл Махмуд, он же проводил Алима в дом, но не раньше, чем запустил гостя во двор, а потом понаблюдал за улицей, высунув голову наружу.

— Все чисто, — заверил его Алим.

В знакомом холле на первом этаже царил полумрак. Все окна были завешены коврами и одеялами, из-за этого обстановка выглядела таинственной и несколько пугающей.

— Почему у вас так темно? — спросил он. — Закупорились, дышать нечем.

— Не хотим, чтобы соседи видели свет в доме, — объяснил Рустам.

— Наверху вообще свет не включать, — сказал Али. — Даже зажигалкой не пользоваться.

Тон Алиму не понравился. Похоже, этот Али Карими считал себя хозяином положения и вел себя соответствующе. Нужно было продемонстрировать ему, кто здесь главный.

— Завтра в десять часов утра вы должны быть в аэропорту, — объявил он сухим, не слишком приязненным тоном. — До этого необходимо съездить на рынок и приобрести там кое-что. Кроме того, нужно где-то раздобыть микроавтобус. Плюс еще кое-какие дела. Короче, вставать рано, так что всем спать. Я переночую здесь. Где мне лечь?

— Ты ложись, а мы еще посидим немного, — сказал Али. — Мы не дети, чтобы нас укладывать.

— Я руковожу операцией!

— Операция еще не началась. Рано ты взялся командовать.

Взгляды двух мужчин скрестились. Алим решил, что, если ему представится такая возможность, он непременно поквитается с Али за своевольство и наглое поведение. Не сейчас, потому что это может повредить задуманному, а позже, когда руки у Алима будут развязаны.

— Подъем в шесть, — бросил он. — Ведите меня спать. Пока вы тут отсиживались, мне пришлось немало сделать.

— Бабур, — посмотрел на одного из двух молодых парней Али. — Отведи гостя в хозяйскую спальню. Думаю, ему там будет удобно.

— Но, командир…

— Ты не слышал, Бабур? — с тихой угрозой проговорил Али. — Идите. И чтобы ни лучика света наверху. Не заблудитесь.

— Как скажешь. — Пожав плечами, парень направился к лестнице, кивком пригласив гостя следовать за собой.

Они поднялись на второй этаж и, осторожно пройдя коридором, вошли в комнату.

— Вот. — Бабур указал на большую кровать, смутно виднеющуюся в потемках. — Отдыхай. Туалет сразу за дверью. Но свет там лучше тоже не включать. Али не любит, когда ему прекословят.

«Будь он проклят, этот Али, — сердито подумал Алим. — Возомнил себя непонятно кем. Да без меня он бы даже детский велосипед не угнал, не то что самолет. Тоже мне, деятель. Строит из себя большого босса, а сам пешка, обыкновенная пешка в большой игре умных людей».

— Разберусь, — произнес он вслух и прибавил с начальственной интонацией: — Ступай. И передай остальным, чтобы не засиживались допоздна. Подниму всех ровно в шесть, ни минутой позже. А на сборы дам пятнадцать минут, усвоил?

Эта тирада должна была показать боевику, кто тут главный, но тот безразлично пожал плечами и скрылся за дверью.

Прислушавшись к своим ощущениям, Алим пришел к выводу, что вполне может обойтись без посещения туалета и тем более душа, который он, по правде говоря, принимал редко после возвращения из Соединенных Штатов. Это там принято принюхиваться, приглядываться, выискивать недостатки. А здесь Алим сам себе хозяин.

Потянувшись, он зевнул. Смертельно хотелось спать. Глаза слипались.

Сбросив с себя одежду, Алим запихнул ее под изголовье кровати, чтобы деньги находились под рукой. Потом улегся на правый бок, укрылся и хотел было смежить веки, когда его сонный взгляд уставился вдруг на другую половину кровати. Одеяло, лежавшее там, показалось ему подозрительно выпуклым, как будто там кто-то лежал. Молча и совершенно неподвижно.

— Эй!

Никакого ответа. Тишина. Зловещая и действующая на нервы.

Алим приподнялся на локте и осторожно поднял руку. Подержал ее в воздухе, протянул дальше. Чтобы взяться за одеяло, понадобилось несколько томительных секунд. Приподняв угол, он нащупал разметавшиеся по подушке волосы. Длинные, шелковистые. Похоже, что женские. Откинув одеяло, он повторил дрогнувшим голосом:

— Эй!

Ему вдруг представилось, что рядом лежит Дина Митчелл. Глаза выпучены, язык прикушен, на шее багровые пятна от пальцев. Лежит и молчит. Ждет, что он станет делать.

Обмирая от ужаса, Алим коснулся рукой женского лица. Оно было холодным и твердым, как будто принадлежало мраморной статуе, а не человеку.

Вскрикнув, Алим спрыгнул с кровати и ринулся прочь из комнаты. Чуть ли не кубарем скатившись по ступенькам, ворвался в гостиную, показывая через плечо большим пальцем и бормоча:

— Там… она… лежит… пришла за мной…

Все с любопытством уставились на него, не слишком заботясь о том, чтобы скрыть глумливые ухмылки. Лишь Али сохранял полную невозмутимость.

— А, — сказал он, — забыл предупредить. Там шлюха лежит зарезанная. Не кусается, клянусь. Но если мешает, можешь вытащить ее из спальни.

Ужас, охвативший Алима, мгновенно сменился стыдом и ненавистью к пятерым боевикам, пошутившим над ним на свой лад. Он хотел сказать, что будет жаловаться, но это было бы полным позором. Как объяснить дяде? Что его уложили спать рядом с покойницей, а он от страха едва не обделался? После такого случая никто не будет воспринимать Алима всерьез, он прослывет трусом и слабовольным человеком, на которого нельзя положиться. Допустить этого было нельзя.

— Пусть вытаскивает тот, кто убил, — как можно жестче проговорил он.

— Здесь у нас нет слуг, — заявил Али. — Иди наверх. — Он небрежно махнул рукой. — С нами женщина, а ты стоишь перед ней в трусах. Это неприлично.

Алим посмотрел на потупившуюся Рахиму, потом перевел взгляд на Али, выставившего его на всеобщее посмешище. Не зря он велел отвести гостя в ту комнату, где лежала покойница. Все продумал и решил поиздеваться. Что ж, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Сейчас я поднимусь наверх, надену штаны и уйду, — процедил Алим. — Операция будет отменена. Меня, наверное, накажут, но тебе не поздоровится по-настоящему, это я тебе обещаю.

— За невинную шутку? — притворно удивился Али, но в глазах его появилась тревога.

— За неповиновение и дерзость, — отчеканил Алим. — Ты проявил неуважение к гостю, который к тому же твой соратник по борьбе. Это нарушение всех законов. И о твоем поведении узнают в Талибане, можешь не сомневаться. Как ты думаешь, захотят с тобой иметь дело после этого? Я лично знаю муллу Джамхада, между прочим.

— Зачем же беспокоить больших людей, — забормотал Али. Глаза его забегали, ища поддержки у сообщников, но те уже не ухмылялись, а выглядели пристыженными и подавленными. — Мы сами все уладим. Мирно. — Он повысил голос: — Махмуд, сходи наверх, убери тело с постели. И лысого не забудь. Сложи трупы в какой-нибудь кладовке, чтобы не воняли. — Отдав приказ, вопросительно посмотрел на Алима: — Ну что, доволен?

— Нет, — отрезал тот, пропуская шмыгнувшего мимо Махмуда. — Я очень недоволен. И это еще мягко сказано.

— Ладно, извини, — буркнул Али, подходя к нему, чтобы протянуть руку. — Мир?

Алим, проигнорировав этот жест, развернулся на босых пятках и стал подниматься по ступеням.

— Перемирие, — бросил он уже сверху. — Временное.

Уши его горели, сердце часто билось, но в общем и целом он был собой доволен. Это была победа. Пусть маленькая, но очень важная.

Глава четвертая

На абордаж!

Утром, без десяти минут десять, возле служебного входа джабурского международного аэропорта притормозил видавший виды микроавтобус. Он был грузовым, без пассажирских мест. Из кабины выбрался прилично одетый, стройный усатый мужчина лет тридцати и стал нервно прохаживаться по стоянке, бросая быстрые взгляды по сторонам. Это был Алим Кармани. Поскольку ладони у него потели, он постоянно проводил ими по брюкам, но лицо старался сохранять абсолютно невозмутимым, даже скучающим.