Андрей Дышев - Два шага на небеса Страница 16

Я представил себе свой дом, стоящий на склоне, укрепленном гранитными, позеленевшими от мха булыжниками; сырые ветви, склонившиеся над террасой; осыпанный листьями пластиковый стол, за которым совсем недавно сидели мы с Валерой, и мне казалось, что все это происходило в ином мире, с другими измерениями, предъявляющем жесткие, немыслимые требования к жизни; и когда я опять туда сунусь, на меня хлынет поток новых вопросов, и чем дольше я буду находиться под этим потоком, тем безнадежнее будет мое положение, и совесть начнет выматывать мне душу, мстя за мое недавнее легкомыслие и самоуверенность.

Я остановил машину рядом с родником, вытекающим из пасти каменного идола, заглушил мотор и откинул спинку сиденья. «Умираю, хочу спать», – успел подумать я, и круговорот из цветных пятен, лиц и голосов стремительно уволок меня на глубину.

Глава 12

Сквозь сон я слышал, как шуршала плащом Эмма, вполголоса что-то бормотала и с треском расчесывала пластмассовым гребешком волосы. Затем она поцеловала меня, как покойника, в лоб, за ней захлопнулась дверь, и все стихло.

Мне не хотелось вспоминать о событиях минувшей ночи. Катание по полу в обнимку со швейцаром в фойе гостиницы я воспринимал как отвратительную клоунаду, которой не было никакого оправдания. Чего я добился своим ужасным поведением? Что узнал нового? Ради какой высокой цели разукрасил физиономию незнакомому мужчине?

Все важные решения надо принимать утром. То, что минувшим вечером мне представлялось загадочным и странным, сейчас стало легко объяснимым, как простейшие арифметические уравнения. Конечно же, Валера Нефедов снял гостиничный номер для себя, и сделал он это на тот случай, если меня не окажется дома. Из-за нелетной погоды его рейс задержали, и Валера вполне мог согласиться с тем, что лимит моего внимания к нему исчерпан и я весь день буду занят на работе. Когда же я принял его у себя, а затем дал в его распоряжение джип, Валера, ничего не говоря мне, чтобы не обидеть, поехал в гостиницу и отказался от номера. Гостевую карту отдал администратору, а квитанция затерялась среди его бумаг и документов. Затем прошла пересменка, нового постояльца забыли вписать в журнал, и там осталась фамилия Нефедова.

А что касается всяких полуночных галлюцинаций вроде появляющегося и исчезающего в замочной скважине ключа, скрипов, шорохов и смятой постели, то весь этот мусор я напрочь выкинул из головы, считая недостойной даже саму попытку его объяснения.

Жаль только, что ночь прошла впустую, думал я, подложив под голову ладони и глядя на потолок машины, по которому скользили солнечные блики, отражающиеся от зеркального родника. Но будем считать, что я провел ее с Эммой.

Еще некоторое время я неподвижно лежал на разложенном сиденье, прислушиваясь к ритмичному шуршанию метлы дворника, чувствуя, как расслабленное тело наполняется упругой силой и жаждой действий. Сегодня я должен все закончить. Времени, отпущенного мне до шести часов вечера, было даже излишне много. Если вся туристическая группа соберется на яхте к обеду, то уже через полчаса я проведу очную ставку на пункте проката, представив его работникам «следовательшу». Осмотр водного мотоцикла, которым она пользовалась, вряд ли даст какой-нибудь результат, следы крови наверняка начисто отмыты водой. Зато в цене будут показания Лома, Буратино и анонимное письмо. А дальнейшее – дело техники, которой обязаны виртуозно владеть профессиональные следователи.

Я открыл дверь и вышел из машины. Рай земной! И как это мне раньше не взбрело в голову ночевать в автомобиле на парковой аллее?

Стащив с себя выпачканную в шелковице рубашку, я окунул голову в чашу родника. В автомобиле я всегда возил с собой дорожный набор, в котором были туалетные принадлежности, и я совершил утренний моцион по полной программе, чем немало обескуражил дворника.

Домой я приехал в отличном расположении духа, ощущая после купания в ледяной воде приятное покалывание по всему телу, упругость мышц и свежесть в голове, где все мысли были просты, конкретны и разложены в порядке важности по своим извилинам. Зинаида, закидывая меня вопросительными взглядами, предложила завтрак из омлета с поджаренным беконом. Я съел омлет с беконом, затем – вчерашнюю холодную курицу с помидорами и завершил завтрак большой чашкой кофе с сырными шариками.

– Звонила ваша секретарь, – сказала Зинаида, собирая со стола посуду. – Просила передать, что, прежде чем сдать путевку и получить деньги, вы должны с этой путевкой подойти к капитану яхты и сделать у него отметку. Вход на пирс режимный, поэтому вы еще должны иметь с собой паспорт.

– Свой? – спросил я, тщательно вытирая пальцы салфеткой.

– Паспорт владельца путевки, – пояснила Зинаида.

Это хуже, подумал я. Лома на пирс не пропустят, следовательно, подойти к яхте на близкое расстояние он не сможет.

К счастью, человечество давно изобрело приборы визуального наблюдения и средства связи. Две коротковолновые радиостанции у меня были, требовалось лишь подзарядить аккумуляторы, что я сделал немедля. А вот с биноклем дело обстояло хуже. У меня был небольшой телескоп, в который я любил рассматривать лунные кратеры, марсианские снежные шапки и кольца Сатурна. Но затащить эту дуру, напоминающую небольшое безоткатное орудие, на второй этаж морвокзала было проблематично.

– У нас в холодильнике есть что-нибудь выпить? – спросил я домработницу.

– Вы хотите выпить? – уточнила она.

– Нет, я хочу прихватить бутылку с собой.

– В морозильнике осталась водка, которую вы… приготовили для своего гостя, – ответила Зинаида, опустив глаза.

Чтобы водка не успела нагреться, я завернул ее в мятую газету и положил в полиэтиленовый пакет, который надул, как воздушный шарик, и завязал бечевкой. По пути на спасательную станцию я зашел в центральный универмаг, затем в магазин «Оптика», в «Подарочный» и только в салоне «Кодак» нашел портативную складывающуюся подзорную трубу с двадцатикратной оптикой.

Лома я нашел на пляже под вышкой. Он шпатлевал днище старой лодки белым зловонным клеем, поставив на нее загорелое едва ли не до черноты мосластое колено. Свободные плавки в коричневую полоску с порванными завязками и торчащими нитками сливались по тону с загорелой кожей спасателя, отчего Лом напоминал голого туземца. Узкая спина, поделенная пунктиром выпирающих позвонков, шелушилась, и под лопатками проявились розовые ожоги.

– Завтра я привезу тебе крем от загара, – сказал я, подходя к спасателю. – Надо беречь кожу, а то сползет чулком.

Лом выпрямился, не сразу узнал меня и улыбнулся, показывая желтые прокуренные зубы.

– Рад видеть, рад видеть, – говорил он, не зная, куда положить шпатель и какую руку не стыдно протянуть мне. – Ну как? Разыскали кого-нибудь?

– Парня разыскал, – ответил я, протягивая Лому холодный сверток. – А вот девушку еще нет. Но я знаю, где ее можно найти.

– Правда? – безрадостно воскликнул Лом, неуверенно принимая сверток и ощупывая его. – А что это? Бутылка, что ли?

– Опохмелиться хочешь?

Спасатель опустил сверток на лодку и в сердцах развел руками.

– Ну вы прям как отец родной! Бес меня попутал вчера все допить. А потом еще с Серегой на пиво пошли. Голова как глиняный горшок – на черепки крошится.

– Тогда неси стаканчики по-быстрому. И замену себе найди на пару часов. В порт поедем.

– Стаканчики? – оживился спасатель. День для него начался. – Серега! – закричал он, подняв лицо и глядя на вышку. – А ну давай стаканы, огурцы и помидоры сюда!

Банку со шпаклевкой он с ненавистью откинул ногой, тотчас расстелил смятую газету на днище и водрузил бутылку.

– Сейчас все сделаем, – говорил он, нетерпеливо разглаживая ладонями газету и глядя то на бутылку, то на вышку. – Замены никакой не надо, сегодня купаться никто не станет, вода – девять градусов, руку не сунешь… И бутылка ледяная, елки-моталки! «Гетьман». Надо ж! Я такую и не пробовал ни разу… Серега, леший тебя задери! Где ты там застрял?!

Серега в самом деле застрял. Дверь на вышке распахнулась, и я увидел низкорослого человечка в темных брюках и серой водолазке, который в ладонях нес стаканы и овощи, придерживая их подбородком, и из-за своей скрюченной позы никак не мог перешагнуть через высокий порог с таким расчетом, чтобы затем устоять на ногах и не загреметь с лестницы кувырком.

– Мой друг, – представил Серегу Лом, покусывая губы от напряжения.

Серега благополучно спустился на землю, аккуратно расставил стаканы, разложил овощи и только потом протянул мне руку. Он говорил чуть картавя и смотрел на меня грустными глазами, обрамленными удивительно густыми и длинными ресницами.

– Между прочим… – произнес Серега после первой и, сделав паузу, многозначительно поднял указательный палец вверх, тем самым заостряя мое внимание. – Галактион мастер спорта международного класса по плаванию. Вы об этом знали? Отнюдь? Я прав?