Сергей Москвин - Активная мишень Страница 16

Углов задумался. Риск действительно был слишком большой и неоправданный.

– Вылет на рассвете! – распорядился генерал. Услышав его слова, подполковник Еременко явно обрадовался.

– Вот и хорошо. Передохнете ночь, а утром со свежими силами за дело. Для ваших бойцов приготовлено место в казарме, – Еременко махнул рукой в сторону строений на краю летного поля, еле различимых за пеленой дождя. – А заключенного можно до утра поместить на аэродромной гауптвахте.

Но Углов в ответ отрицательно покачал головой:

– Он останется с нами, – и, обернувшись к открытым створкам погрузочного люка, громко крикнул: – Начальника конвоя ко мне!

– Начальника конвоя к командиру! – эхом прокатилось по десантному отсеку.

И через полминуты из самолета выбежал невысокий, но подтянутый и стройный офицер в таком же, как на генерале, зеленом камуфляже с четырьмя маленькими звездочками на матерчатых погонах.

– Капитан Овчинников, – представил офицера подполковнику из временного управления ФСБ Чечни генерал Углов и, обратившись к капитану, приказал: – Отведете заключенного в казарму. Подполковник вам покажет, —Углов указал на Еременко. – Там же до рассвета разместится наше подразделение. Место для содержания заключенного выберете сами. Главное, обеспечить его надежную охрану.

– Есть! – четко отрапортовал Овчинников и по аппарели бросился обратно в самолет.

Добежав до транспортного отсека, где содержался террорист, он обратился к двум сидящим напротив него на откидных сиденьях конвоирам:

– Сверчок, Ворон…

Те сейчас же поднялись со своих мест.

– Выводим его, – распорядился Овчинников, бросив короткий неприязненный взгляд на террориста.

Ахмед, напротив, задержал взгляд на лице вбежавшего в самолет капитана, и его губы искривились в холодной улыбке.

– Суетиш-шься? – сквозь зубы с шипением произнес он. —А когда брал меня в поезде, спокойнее был.

В марте того же года капитан Овчинников и эмиссар «Аль-Кайды» Ахмед аль-Рубеи сошлись в схватке в вагоне пассажирского поезда на мурманском вокзале. Террорист первым заметил разыскивающего его в поезде российского офицера и внезапно открыл по нему огонь. Тем не менее Овчинникову удалось обезоружить и захватить террориста. Позже он участвовал в освобождении захваченного боевиками Ахмеда российского атомного ледокола, получил ранение в схватке с фанатиком-шахидом, но, несмотря на это, за несколько минут до начала цепной реакции в ледокольном реакторе сумел предотвратить ядерный взрыв. Международный террорист и задержавший его российский офицер встретились вновь спустя пять месяцев, когда Овчинников во главе спецконвоя приехал за ним в следственный изолятор ФСБ. Ахмед никак не ожидал снова увидеть захватившего его офицера, но когда это случилось, глаза террориста вспыхнули мстительным огнем. Несмотря на заключение и длительные допросы, террорист вовсе не выглядел измученным и подавленным. В следственном изоляторе Овчинников увидел перед собой непримиримого врага, такого же коварного и опасного, как и во время их первой встречи на мурманском вокзале.

Не отвечая на реплику Ахмеда, Овчинников подождал, когда Сверчок и Ворон, они же лейтенант Сверкунов и старший лейтенант Воронин – офицеры его оперативно-боевой группы, назначенные вместе с ним в конвойную команду, отстегнули руки террориста от металлического каркаса авиационной скамьи. Потом Ворон, рослый офицер, на полголовы выше своего непосредственного начальника, с длинными мускулистыми руками, поставил террориста на ноги и завел его освобожденные руки за спину, а Сверчок молниеносным движением снова защелкнул на запястьях террориста наручники.

Сверкунов и Воронин уже успели послужить вместе, когда их включили в оперативно-боевую группу капитана Овчинникова. После освобождения захваченного террористами атомного ледокола в мурманском порту Овчинников стал в отряде настоящей живой легендой, и все молодые бойцы «Вымпела», к числу которых относились и Воронин со Сверкуновым, считали большой удачей служить под его началом. Своего нового начальника они обожали и всячески старались заслужить его похвалу. Особенное рвение проявлял Сверкунов. Низкорослый, даже ниже самого Овчинникова, веселый, живой и энергичный, он ловил каждое слово командира группы и первым бросался выполнять его приказания, при этом своей поспешностью он нередко вызывал у Овчинникова улыбку. Правда, старший группы то и дело ловил себя на мысли, что в возрасте Сверкунова сам был таким же поспешным и невыдержанным и таким же честолюбивым. Воронин, флегматик по характеру, был более сдержан в своих эмоциях, взвешен и рассудителен. По мнению наблюдающего за ним Овчинникова, со временем из него должен был получиться отличный командир оперативно-боевой группы.

Как только заключенный оказался на ногах, Овчинников вынул из брючного кармана черную трикотажную шлем-маску и задом наперед натянул ее до подбородка на голову террориста, так что прорези для глаз и рта оказались у него на затылке. Ахмед отреагировал на его действия странным образом. Во всяком случае никто из конвоиров, включая Овчинникова, не ожидал услышать торжествующий смех террориста.

– Боиш-шься смотреть мне в глаза, капитан, – отсмеявшись, прошипел Ахмед сквозь ткань трикотажной маски. – А вот я все равно увижу твою смерть и услышу твой жалкий и трусливый вой. – Он запрокинул голову и жалобно заскулил. – Ау-у-у!

– Пошел, – сдерживаясь, чтобы не ударить террориста, выдохнул Овчинников и лишь слегка подтолкнул Ахмеда в спину.

Сверчок и Ворон с двух сторон ухватили его за локти и повели вниз по спущенной на бетонку аэродрома аппарели. Оказавшись на летном поле, Ахмед втянул носом насыщенный дождевой влагой воздух и с шумом выдохнул через рот. Спустившийся следом за ним капитан Овчинников недовольно поморщился. Террорист вел себя так, будто уже оказался на свободе, хотя, конечно же, не мог ничего знать ни об ультиматуме сообщников, ни о цели его перевозки. Подполковник из чеченского управления ФСБ с некоторой опаской покосился на выведенного из самолета террориста и, обратившись к Углову, шепотом спросил:

– Это он?

Вопрос был задан очень тихо, к тому же его заглушал шум дождя, и Овчинников решил, что Рубеи не мог его услышать. Тем не менее он живо повернул к встречающему подполковнику свое закрытое светонепроницаемой маской лицо. Овчинников же готов был поклясться, что в этот момент на лице террориста вновь появилась его зловещая улыбка. Генерал Углов тоже ощутил напряженность ситуации и, не ответив на вопрос Еременко, обратился к подполковнику:

– Мы займемся разгрузкой, а вы пока покажите моим офицерам дорогу.

Подполковник Еременко перевел взгляд с командира «Вымпела» на начальника конвоя и, вновь указав рукой на армейские казармы на краю летного поля, произнес:

– Нам туда.

Но Овчинников не двинулся с места:

– Идите вперед. Мы пойдем следом за вами.

Подполковник кивнул и, еще раз оглянувшись на выведенного из самолета террориста, зашагал по летному полю. Конвоиры, все так же держащие за руки заключенного, уже готовы были последовать за ним, но Овчинников остановил их:

– Сверчок.

Он жестом указал Сверкунову на его место слева и чуть впереди заключенного и, лишь когда тот переместился на указанную позицию, разрешил начать движение.

Ахмед шагал вперед без всякого принуждения. Ворону оставалось лишь направлять его в нужную сторону, слегка придерживая за локоть. Демонстративная покорность террориста насторожила Овчинникова, и он, чтобы предусмотреть возможные неожиданности, сдвинул предохранитель на висящем на плече автомате. И вновь Ахмед каким-то невероятным образом услышал короткий щелчок предохранителя.

– Боиш-шься, что сбегу, капитан? – живо поинтересовался он. – Напрасно. Не вижу никакого смысла бежать, если вы и так обменяете меня на своего чиновника. Так что можешь снова поставить свой автомат на предохранитель, капитан.

При последних словах Ахмеда Сверкунов растерянно оглянулся на своего командира. А Овчинников, чтобы приободрить подчиненных и не показать террористу свое изумление его невероятной осведомленностью, строго сказал:

– Разговоры! Еще одно слово, Рубеи, и я прикажу заклеить вам рот.

Из-под маски на голове террориста послышался его язвительный смешок, после чего Ахмед прошептал:

– Скоро я сам вырву твой поганый язык.

В солдатской казарме, отведенной командованием военной базы бойцам «Вымпела», Овчинников вместе с подполковником Еременко обошел все помещения и приказал своим подчиненным освободить кладовку на втором этаже. Ворон и Сверчок, предварительно приковав заключенного наручниками к батарее отопления, сноровисто вынесли из кладовки деревянные швабры, сломанные солдатские тумбочки, табуретки и прочий хлам, стасканный в кладовку проживавшими в казарме солдатами. В освобожденной кладовке они установили застеленную матрасом железную солдатскую кровать, усадили на нее Ахмеда и вновь приковали его руку к металлической спинке. Лишь после этого Овчинников стащил с головы террориста трикотажную маску. Ахмед с презрением осмотрел помещение, в котором оказался, и, переведя взгляд на начальника конвоя, неожиданно спросил: