Сергей Зверев - Должок кровью красен Страница 16

Дошел Зарубин до пустыря, свернул налево, присел на фундамент разваленный. Закурил, задумался…

Тут и провидцем не надо быть, чтобы понять, о чем думы Ивановы. Всего лишь шестой день он в родном городе, а менты его уже ищут. Ориентировки, фотографии, приметы особые… Смотри ж – столько лет никому до Зарубина дела не было, а теперь вот «разыскивается опасный преступник».

Закусил Зарубин сигаретный фильтр, окурок наземь сплюнул. За наивность себя корит да за глупость. Неужели он, взрослый матерый мужик, и впрямь подумал, будто бы подполковник чекистский, долг мордой своей приняв, без последствий это оставит? Но как еще с Янчевским поступить следовало? Убить его, что ли? Так не кровожаден Зарубин. И не понимает он тех, кто в смертях чужих наслаждение ищет.

Поднялся Зарубин с фундамента разваленного, прошелся пружинисто, ноги затекшие разминая. Не зря он на этом пустыре оказался. Даже и не думал сюда сворачивать – сами ноги привели.

Дом-то, который когда-то здесь стоял, – его, зарубинским, был. Вон там, слева, где чертополох разросся, спальня родительская находилась. Тут, сбоку, – кухня с верандой. Справа – комнатка маленькая, где Иван пацаненком сопливым кораблики из сосновой коры строгал. Посередине – зал…

Ничего от дома не осталось, лишь фундамент бордового кирпича, да и тот полуразрушенный. За каких-то семь лет, после смерти батиной, развалился дом, а то, что осталось, соседи по бревнышкам растащили.

Но знает Иван: в левом углу, там, где когда-то спальня родительская была, в далеком сорок пятом закопал покойный батяня, пацаненок тогда, интересный цинковый ящик с разными железяками. Железяк этих по лесам да полям окрестным пирамиды египетские лежали! Бери, что называется, не хочу.

Забыл совсем Зарубин о наследстве отцовском. Лишь теперь, на развалинах дома родительского оказавшись, вспомнил. А вспомнив, подумал: как знать, может, пригодятся Ивану когда-нибудь те железки из сорок пятого?..

8

– …Во, хахаль моей Катьки пожаловал!

Поднялся Коля Михеев из-за стола и, на плечо Алика-интеллигента облокотившись, стакан граненый водярой прозрачной наполнил.

Стоит Зарубин в зале как громом пораженный. Стоит и не понимает. Где Катя? Где сын ее Сашка? Что за люди незнакомые за столом?

Недолго Зарубин в замешательстве был. Сразу все понял. И на какие деньги Михеев пьянку-погулянку устроил, и почему Кати нет, и что за ханыги за столом собрались. Резанул Колю взглядом; был бы Коля стеклянный, пополам бы его взгляд тот разрезал, как алмаз – стекло оконное.

– Катя где? – спросил Иван глухо.

– И-и-ик!.. А хрен ее знает… Там-м-м, наверное! – Выпил татуированный водяру и рукой со стаканом пустым в сторону окна указал, на времянку, во дворе стоящую.

Развернулся Зарубин, из дома вышел.

А хозяйка уже во дворе стоит. Глаза красные, заплаканные, лицо серое, фигура согбенная. Видать, немало за вчера да сегодня Коля кровушки ее-то попил! Вон морщины какие резкие!

– Ванечка, где ты был?

– По делам ездил. Что там у тебя?

Всхлипнула Катя.

– Погибели на них, алкашей проклятых, нет! Ваня, Ванечка, сделай хоть что-нибудь! У меня Сашка с утра не поен, не кормлен! А домой зайти боюсь – мало ли что у «синих» этих на уме?!

А из хатенки – звуки аккордеонные. Пьяный какой-то тенорком надтреснутым выводит:

Коммиссарского тела мать моя захотела…

Развернулся Зарубин – и в дом. В зал зашел, схватил за шиворот аккордеониста-песенника, за ворот поднял – и в окно открытое бросил. Спустя секунду следом и музыкальный инструмент полетел.

– Кто еще коммиссарского тела хочет? – Иван спрашивает, огромные ручищи свои в кулаки сжимая.

Смотрят ханыги на кулаки Зарубина, и страшно им делается.

Кулаки у Ивана размером с хороший чайник. Ударит Иван таким чайником по голове ханыжьей – все, кранты. Никакой Институт головного мозга не спасет.

– Так, алкаши. – Иван процедил и, на часы взглянув, распорядился: – Всем на хрен отсюда. На все про все – ровно минута. Время пошло.

За минуту все и свалили. Подошел Зарубин ближе и видит: из-под стола обеденного нога в грязном ботинке торчит. Нагнулся Иван, дернул за ногу.

– Слышь, мужик, ты уже три лишних минуты тут отдыхаешь! Не хочешь через дверь – сейчас через окно провожу!

А из-под стола – голос знакомый:

– Ты что это, Ванька?! Друга детства взашей гнать?! Нехорошо это…

Смотрит Иван и узнает «друга детства»: Кучинский Валентин. Етить его мать, вот некстати…

Вылез Валентин из-под стола – грязный, всклокоченный, как леший болотный. Перегарищем так и разит. И сразу к Зарубину с поцелуями слюнявыми.

– Что ж ты меня, Иван, обманул-то тогда? Меня не обманешь! Я тебя сразу признал!

Оттолкнул Зарубин бухаря.

– Вот что. Ты меня в городе этом не видел, я тебя тоже. И теперь ты меня не видишь. Это тебе с пьяных глаз мерещится!

– Конечно, Ваня! Ты просто галлюцинация. Галюник. Никому не скажу, что ты приехал!

Схватил грабками потными руку Зарубина, потряс в знак того, что действительно никому ничего не скажет, и – к выходу.

– Никому! Ни-ни! Могила, Ваня!

А Иван, взглядом его проводив, подумал: такого, как этот, действитительно только могила исправит…

9

Вышел Валик со двора на улицу, свернул Кучинский к магазину, воровато вкруг себя обернулся и, мобильник потертый достав, задумался, кому первому позвонить: ментам или дагестанцам?

Глава 6

1

– Так, мужики, в домино потом доиграете. Из оружейной автоматы по-быстрому взять, бронежилеты да каски надеть – и в машину.

Двое сержантов и один старшина, старшего лейтенанта Родионова выслушав, кости доминошные побросали, повскакивали с табуреток и из прокуренного кабинета в оружейную двинулись.

Не хочется им на задание ехать, а тем более на такое, чтобы с автоматами, касками да бронежилетами. Не хочется, а надо.

– Где происшествие, Сергей? – старшина у Родионова спрашивает.

– Пока что нигде, – сурово старлей отвечает. – На Дмитриев Посад едем. Преступника матерого будем брать. Зарубина – ну, того самого, на которого нам ориентировку нарисовали. Так, Витя, ты за руль давай. Гастроном на Розы Люксембург знаешь? Вот к нему и рули.

Катит «уазик» по улице, сыплет мигалка синими всполохами вокруг себя. Поглаживают натруженные милицейские ладони рожки автоматные. Позвякивают на поясах наручники вороненой стали. А в это самое время матерый преступник Зарубин сидит где-то на Роза Люксембург и не знает…

Ох, не знает!

2

– Руслан, дорогой, и ты, Султан… Мынэ ваш помощ нужна. Хватыт в нарды играть, потом доыграэтэ. Когда домой прыэдым.

– Откуда приедем, Магомэд? – молодой джигит Руслан ему отвечает. – Куда мы еще ехать должны? Зачем? Что, тут разве плохо? Сейчас мне Султан проиграет, ты на его место садись!

Руслан – это свояк Магомедов. Молодой парнишка, двадцать два только-только исполнилось. Но то, что Руслан молодой, вовсе не означает, что он не джигит. Повоевать уже успел.

Ранение боевое имеет. Стреляет как профессиональный киллер.

Из любого оружия: хоть из «АК-74», хоть из «узи». А умный-то, умный какой! По-русски лучше всех на Климовке разговаривает. Не говоря уже о родном аварском. Книжки разные читает. Кроссворды в газетах разгадывает. Вон в нарды у самого Султана, еще одного Магомедова родственника, постоянно выигрывает.

– Да паслушай ты мэна! – Магомед горячится. – Помныш тот козол-русак, которы мэна на Дмытровском кладбыш избыл? Нашел эго алкаш Валык… Адрэс дал. Мэст дэлат надо. Поможетэ?

Побросали свояки Магомедовы нарды, повскакивали из-за столика.

– Конечно! – Свояк Руслан горячо. – Куда ехать? Где он живет?

А вот свояк Султан ничего не сказал. То ли стеснительный он слишком, то ли по-русски плохо понимает. Но готовность помочь «мэст дэлат» лицом демонстрирует.

– Руслан, оружый нэ забуд, – достал Магомед из кармана ключи от «БМВ», крутанул ими на пальце и – Султану: – У тэба ест что-ныбуд?

Ничего не ответил свояк, лишь пистолет Макарова из кармана демонстративно извлек да обратно сунул.

Вышли кавказцы во двор, в «БМВ» уселись.

– А что ты с ним делать собрался? – Это Руслан Магомеда о его обидчике спрашивает.

– Свяжэм, значит, того козла, в багажнык бросым, на Долгобродский кладбыщ завезем, в сэктор, где давно не хоронат… Кладбыщ на то и кладбыщ, чтобы там покойнык лэжал.

Взревел «БМВ» двигателем и, взвизгнув протекторами по асфальту двора, на большую дорогу вырвался. Жаль только, что нет на крыше машины милицейской мигалки. Хотел Магомед когда-то такую игрушку купить в комплекте с официальным разрешением, да денег пожалел. Впрочем, кавказские бандиты в нашем городе и без мигалки обходятся запросто.

Включил Магомед аварийную сигнализацию – мол, уступите дорогу, козлы! – и погнал машину на Дмитриев Посад.

3

Сидит Катя за столиком, на объедки, от алкашей оставшиеся, уныло смотрит, на разор да на грязь в комнате.