Андрей Костин - Шоу двойников (=Мистер бронежилет) Страница 16

Найк взял с подноса чашечку кофе и допил ее до дна аккуратным мелким глотком, как будто коньяк. Потом так же аккуратно поставил на место.

— Мы можем составить документ, что я, именно моя личность, которую сейчас вы видите перед собой, есть тот самый владелец зарегистрированной в княжестве Лихтенштейн фирмы? — спросил он.

— Конечно. Это очень просто, так как я являюсь президентом компании…Но это только половина проблемы. Мы не можем доказать, что вы являетесь хозяином багажа с миллионами…

Найк сделал жест, который можно было бы понять, как — заткнись.

— Если будут документы, что владелец фирмы и хозяин багажа — одно и то же лицо…

— Нет проблем. Ваш счет пополнится этой суммой, — кивнул юрист. — Я бы предложил сразу перевести их в евро. Американская валюта сейчас не так надежна, как раньше.

— Тогда я хочу составить завещание, — Найк налил себе еще с пол чашки кофе и разбавил его сливками. — Со всякими там вашими ДНК. Договоримся, — он посмотрел на наручные часы с календарем. — Седьмого числа, у вас в офисе, Цюрих. Могу даже прихватить справку от своего лечащего врача, что уже нахожусь в здравом уме. Но и вы приготовьтесь, чтобы все было сделано быстро и в соответствии с законами. И качественно. ДНК и все прочее.

— Но… — швейцарец замялся, словно решаясь что-то сказать.

— Еще кофе? — предложил Найк.

— Хочу, чтобы вы меня правильно поняли, — жестом он отказался от предложенной чашки. — Я — ваш поверенный. Я защищаю ваши права. Вы можете придумать мне задание, какое в голову попадет. Но если я не буду понимать, что вы хотите — я не смогу выполнить свою работу.

— Вы просите, чтобы я увеличил гонорар?

— Нет, — юрист покачал головой. — Вы полностью оплатили мою работу. Но если я буду находиться в заблуждении, — оба собеседника продолжали испытывать неудобство, что приходится изъясняться на неродном языке, — то не смогу выполнить свою работу. А это плохо отразится на моем бизнесе. Я должен знать тот минимум, который должен знать, — подытожил он и про себя обозвал по-немецки английский язык «дерьмом».

— Нет проблем, — вздохнул Найк. — Я поясню. Хотите знать, откуда деньги?

— Нет. Их уже проверили. Купюры не фальшивые, их номера не числятся в списке похищенных.

— А я все равно скажу, — заявил Найк с плохо скрываемым злорадством. — Эти деньги русской мафии. Пока я нахожусь здесь, в клинике, им до меня не добраться.

Когда я выйду отсюда, у них появится шанс, процентов пятьдесят. Недаром в Швейцарии лучшая в мире полиция.

— Да, мы живем в полицейском государстве, — с некоторой национальной гордостью сообщил юрист. — Не только здесь, но и за стенами этой клиники вы будете в безопасности. Я даже знаю, как обеспечить вам круглосуточную охрану, — признался он, чуть подавшись вперед, потому, что этот парень из варварской страны ему определенно нравился.

Хотя, это минус ему, как профессионалу. Беспристрастность! Куда она подевалась?

— Ну да, конечно, — Найк налил ему кофе, и добавил сливок.

— И не спорьте, пейте на здоровье, — проворковал он по-русски.

— Не понимаю… — насторожился потомок ландскнехтов, близоруко заморгав под толстыми стеклами очков. — Не знаю этот язык…

— Плиз, — Найк улыбнулся и протянул ему чашечку. — Пожалуйста.

— О, конечно. Спасибо.

— Когда я вернусь домой… — Найк продолжал улыбаться, — чтобы удостоверить свою личность, — пояснил он, — меня там убьют. Непременно убьют, — сообщил он тоном, не позволяющим сомневаться.

— Я… — юрист занервничал, снял очки и снова протер и без того чистые стекла, — У меня есть связи в дипломатической службе. Можно организовать вашу охрану даже в Москве…

— Пустое, — махнул рукой Найк.

— Но…

— Завещание, — сказал он. — Кому все достанется после моей смерти?

Тут Найк вдруг решительно встал, а потом, крадучись, подошел к двери и решительно распахнул ее.

— Осторожнее, я принесла вам горячий кофе, — воскликнула белокурая медсестра, с трудом удерживая поднос.

— Экскюз ми, — извинился Найк.

Он подождал, когда она заменит кувшинчики с кофе и сливками, а потом, оставив дверь открытой, тихо сказал своему поверенному:

— Значит, седьмого, в одиннадцать тридцать я буду у вас в Цюрихе. Надеюсь, вы не откажетесь после всего выпить со мной немного пива.

— Пиво повышает давление, это вредно для моего зрения, — признался юрист. — Но я согласен на молодое красное вино с виноградников под Лозанной, пропади оно все пропадом, — так можно было бы перевести последнее идиоматическое выражение, произнесенное на лающем языке срединной Европы.

Уж очень нравился ему славянин. Юрист даже размечтался — когда дело будет сделано, он сам пригласит этого клиента на выходные в Австрию, Зальцбург, где вместе с женами и детьми (хорошо бы у того они оказались), они пойдут в крестьянский зал ресторана бенедектинского монастыря и закажут кровяные колбаски с капустой. Жутко вредная пища для давления, а, значит, для зрения. Но ради друга… Впрочем, можно заказать поросячьи ножки, а то и фаршированные свинячьи щечки с горохом…

Непозволительная роскошь при его работе — заполучить дружка. Юрист был третьим сыном в семье. Старший брат унаследовал два гектара земли, на которых выращивал сурепку. Средний работал барменом в привокзальном кафе в Берне. А очкарик Андреас, над которым они оба потешались в детстве, стал юристом. И ни одного из братьев он не любил так, как сейчас этого случайного клиента, угодившего в клинику.

Швейцария — страна генетически верных наемников. Недаром в Люцерне есть памятник погибшим телохранителям казненного французского короля. Они не предали «клиента» после того, как его предал собственный народ. И разделили его участь.

Часть II

МАРГИНАЛИИ

Я ненавижу кислое вино!

Мужичонка с остроконечным лицом, украшенный массивным золотым перстнем на мизинце и толстой золотой цепочкой на шее, встал, и, пройдя в туалет, вылил двести граммов перебродившего виноградного сока урожая 1978 года с плантации под Лозанной прямо в биде. А потом туда же помочился.

Вдвоем с напарником они снимали свадебный номер на горнолыжном курорте. Не в сезон.

Даже кровать была одна, но большая.

Другой, смахивающий то ли на корень дерева, то ли на альва или гоблина, рыгнул, подлил себе еще немного вина из бутылки темно-зеленого стекла и с удовольствием тут же выпил.

— Мне надоели эти горы, мне надоело переходить проезжую часть только на переходе, — продолжал причитать мужичок из туалета. — У меня десять гектаров на Клинско-Дмитровской гряде, и горы там намного лучше. А переходы я себе сам, если захочу, нарисую.

— Сегодня я зашел в магазин, на второй этаж, где дешевые продукты, — продолжал человек, смаковавший вино, — И увидел бутылки с водкой «Столичной». Хочешь — я купил?

— Спрашиваешь? — возмутился мужичонка, — Я же совсем прокис, пока мы тут пасем нашего клиента. Надо было еще в Цюрихе — раз, два — и хребет пополам… Но, ничего, скоро доберемся, — он выбрался из туалета, так и не помыв руки, сел напротив и внимательно следил, как в бокал ему наливают водку.

— Грохнем его, и тогда вся жизнь будет в алмазных брызгах. Нам его «замочить» — раз плюнуть. Здорово ты придумал — подкупить эту блондинку из клиники. Теперь мы знаем, когда он выйдет из ворот, и — раз, два, — повторил он и щелкнул пальцами, не отличаясь красноречием, а потом мелкими глотками, смакуя, выпил налитую водку, двести пятьдесят граммов.

— Раз плюнуть, — согласился человек, наливший ему. — Но я бы предпочел остаться в живых. В таких делах используют «одноразовых». И для того, чтобы выкрутиться на этот раз, придется сменить хозяина. Или проще замочить хозяина, как ты думаешь? — риторически спросил он у собутыльника.

Но глаза у мужичка закатились, он несколько раз открыл рот, как пойманная рыба, а потом обмяк и упал на пол.

Человек, деливший с ним номер, сначала вылил остатки водки в унитаз, потом тщательно вымыл прозрачную водочную бутылку и бокал.

Уложив усопшего на двуспальную кровать, он подвязал ему носовым платком подбородок. Потом прочитал на древнем языке напутственное слово наемников:

— Две тысячи восемь бойцов ты поведешь за собой Когда корабль мертвецов выбросит на берег прибой…

Уже внизу, на первом этаже, отдавая портье ключ от номера, он достал бумажник, где, помимо денег, лежала моментальная фотография, которую он забрал из кармана изуродованного им в Цюрихе человека. Из того же бумажника он достал швейцарские франки, чтобы расплатиться. Франки были похожи на обертки от шоколадных конфет.