Кен Фоллетт - На крыльях орла Страница 16

Мягкий, ласковый Билл никак не заслужил такого отношения…

Когда Эмили впервые познакомилась с ним, ей было двенадцать лет, ему – четырнадцать, и она возненавидела его. Билл был влюблен в ее ближайшую подругу Куки, поразительно красивую девочку, и без умолку толковал о том, с кем Куки бегает на свидания, не захочется ли Куки пройтись и позволяют ли Куки сделать то или другое… Брату и сестре Эмили Билл решительно нравился. Она не могла избавиться от его общества, ибо их семьи принадлежали к тому же загородному клубу, а ее брат играл с Биллом в гольф. Именно ее брат наконец упросил Билла назначить ей свидание, долгое время спустя после того, как он предал забвению Куки; и после нескольких лет взаимного равнодушия девушка и юноша бешено влюбились друг в друга.

К тому времени Билл учился в колледже по специальности инженер-аэронавтик за 240 миль в Блэксбурге, штат Виргиния, и приезжал домой на каникулы, а иногда на уик-энд. Они не могли переносить столь длительное расстояние, разлучавшее их, а потому, хотя Эмили было всего восемнадцать, молодые люди приняли решение пожениться.

Брак оказался удачным. Они происходили из одной среды богатых вашингтонских католических семей, и характер Билла – чувствительный, спокойный, логический – дополнял нервный живой нрав Эмили. В последующие восемнадцать лет им вместе пришлось пройти через многие испытания. Они потеряли ребенка с повреждением мозга, а Эмили была вынуждена перенести три серьезные хирургические операции. Эти несчастья еще больше их сблизили.

А теперь разразился новый кризис: Билл оказался в тюрьме.

Эмили еще не сообщила об этом своей матери. Брат матери, дядя Эмили Гас, умер в тот же день, и мать уже была ужасно расстроена. Эмили пока не могла разговаривать с ней о Билле. Но она могла излить душу Дороти и Тиму.

Ее свояк, Тим Риэрдон, был федеральным прокурором в департаменте юстиции и располагал очень хорошими связями. Отец Тима служил административным помощником президента Джона Ф. Кеннеди, а Тим работал на Теда Кеннеди. Тим также был лично знаком со спикером палаты представителей, Томасом П. «Типом» О’Нилом и сенатором от штата Мэриленд Чарльзом Матиасом. Ему была известна проблема с паспортами, ибо Эмили поведала ее ему, как только прилетела в Вашингтон из Тегерана, и он обсудил ее с Россом Перо.

– Я могу написать письмо президенту Картеру и попросить Теда Кеннеди лично вручить его, – предложил Тим.

Эмили согласно кивнула головой. Ей было трудно сосредоточиться. Ее мучили догадки, что же сейчас делает Билл.

Пол и Билл как раз стояли снаружи камеры № 9, замерзшие, окоченевшие и в отчаянии ожидавшие, что же произойдет с ними дальше.

Пол чувствовал себя особенно уязвимым: белый американец в деловом костюме, способный произнести всего несколько слов на фарси, перед лицом толпы заключенных, смахивавших на головорезов и убийц. Он вдруг вспомнил прочитанное, что в тюрьме мужчин часто насилуют, и мрачно размышлял, каким образом он справится с чем-то подобного рода.

Пол взглянул на Билла. Его лицо побледнело от напряжения.

Один из заключенных заговорил с ними на фарси. Пол выдавил из себя:

– Кто-нибудь здесь говорит по-английски?

Из другой камеры на противоположной стороне коридора отозвался голос:

– Я говорю по-английски.

Затем состоялся разговор из выкриков на фарси, и переводчик заорал:

– Какое у вас преступление?

– Мы ничего не совершили, – ответил Пол.

– В чем вас обвиняют?

– Ни в чем. Мы просто обыкновенные американские бизнесмены с женами и детьми и не знаем, почему мы в тюрьме.

Это было переведено. Затем последовала быстрая речь на фарси, далее переводчик сказал:

– Тот, кто разговаривает со мной, является старшим вашей камеры, потому что он находится в ней дольше всех.

– Понятно, – ответил Пол.

– Он укажет вам, где лечь спать.

По мере того как они разговаривали, напряженность несколько снизилась. Пол осмотрелся. Бетонные стены были некогда выкрашены в оранжевый цвет, но теперь они просто были грязными. Большую часть бетонного пола покрывало нечто вроде тонкого ковра или мата. Камера была оборудована трехъярусными койками, самое нижнее спальное место представляло собой не что иное, как тонкий матрас на полу. Комната освещалась единственной тусклой лампочкой и вентилировалась через решетку в стене, которая впускала морозный ночной воздух. Камера была набита до отказа.

Через некоторое время пришел охранник, открыл дверь камеры № 9 и жестом приказал Полу и Биллу выйти.

Вот оно, мелькнуло в голове у Пола, сейчас нас выпустят. Благодарение Богу, мне не придется проводить ночь в этой кошмарной камере.

Они последовали за охранником наверх в небольшую комнату. Он указал рукой на их обувь.

Они поняли, что обязаны снять свои башмаки.

Охранник дал каждому по паре пластиковых домашних тапочек. Пол с горьким разочарованием осознал, что им не предстоит освобождение: они на самом деле будут вынуждены провести ночь в тюрьме. Чьяппароне с гневом подумал о персонале посольства: именно они устроили встречу с Дадгаром, они отсоветовали Полу взять с собой юристов, они заверили, что Дадгар «благоприятно» к ним расположен. Росс Перо сказал бы в таком случае: «Некоторые люди не могут организовать похоронную процессию из двух автомобилей». Это точно относилось к посольству США. Его сотрудники просто проявили некомпетентность. Определенно, подумал Пол, после всех ошибок, которые они совершили, им следует сегодня же приехать сюда и попытаться вызволить нас.

Пол и Билл надели пластиковые тапочки и последовали за охранником вниз. Прочие заключенные уже готовились отойти ко сну, расположившись на койках и завернувшись в тонкие шерстяные одеяла. Старший по камере, используя язык знаков, показал Полю и Биллу, где лечь. Биллу выделили среднюю койку в нарах, тогда как Пола разместили под ним, всего лишь с тонким матрасом между его телом и полом.

Они улеглись. Освещение не отключили, но оно было настолько тусклым, что это вряд ли имело какое-то значение. Через некоторое время Пол уже не замечал вони, но не мог привыкнуть к холоду. На бетонном полу, при открытом вентиляционном отверстии и без отопления, ощущение было таким, будто спишь на улице. Что за жуткую жизнь ведут преступники, будучи вынужденными выносить подобные условия, подумал Пол, отрадно, что я не преступник. Одной ночи такого рода более чем достаточно.

III

Росс Перо взял такси из далласского регионального аэропорта Форт Ворт до штаб-квартиры «ЭДС» в здании № 7171 на Форест-лейн. У ворот «ЭДС» он опустил боковое стекло, чтобы охранник увидел его лицо, затем вновь откинулся на спинку заднего сиденья, пока машина катилась с четверть мили через парк. Этот участок некогда принадлежал загородному клубу, и именно это место служило полем для игры в гольф. Впереди возвышалась штаб-квартира «ЭДС», восьмиэтажное офисное здание, а рядом с ним – устойчивый к разрушительным воздействиям торнадо бункер, в котором содержались огромные компьютеры с тысячами миль магнитной пленки.

Перо расплатился с шофером, вошел в офисное здание и поднялся в лифте на шестой этаж, где проследовал в угловой кабинет Гейдена.

Гейден восседал за своим столом. Этот человек всегда ухитрялся выглядеть неопрятно, невзирая на дресс-код «ЭДС». Он сбросил пиджак. Узел его галстука был ослаблен, воротник застегнутой на все пуговицы рубашки расстегнут, волосы всклокочены, а из уголка рта свисала сигарета. Когда Перо вошел, он встал.

– Росс, как чувствует себя твоя мать?

– Она в хорошем настроении, спасибо.

– Это здорово.

Перо сел.

– Ну, как продвинулись наши дела по Полу и Биллу?

Гейден снял телефонную трубку, промолвив:

– Дай-ка вызову сюда Т. Дж. – Он набрал номер Т. Дж. Маркеса и произнес: – Росс здесь… Да. В моем кабинете. – Он положил трубку и продолжил: – Он немедленно придет. Ух… Я позвонил в Госдеп. Начальника иранского отдела зовут Генри Пречт. Сначала он не соизволил ответить на мой звонок. В конце концов я предупредил его секретаря: «Если в течение двадцати минут он не позвонит мне, я позвоню в «Си-би-эс», «Эй-би-си» и «Эн-би-си», а еще через час Росс Перо даст пресс-конференцию, на которой заявит, что с двумя американцами в Иране приключилось несчастье и наша страна не желает помогать им». Пречт позвонил через пять минут.

– Что он сказал?

– Росс, основное отношение здесь таково, что, раз Пол и Билл угодили в тюрьму, они, должно быть, совершили нечто противоправное.

– Но что они-то собираются делать?

– Связаться с посольством, изучить этот вопрос, бла-бла-бла.

– Ну, тогда мы подсунем под хвост Пречту шутиху, – со злостью выпалил Перо. – Вот, это сделает Том Люс. – Люс, агрессивный молодой адвокат, был основателем далласской юридической фирмы «Хьюгс энд Хилл», которая занималась большей частью юридических проблем «ЭДС». Перо вот уже несколько лет пользовался его услугами в качестве советника «ЭДС». Он делал это в основном потому, что чувствовал сродство с молодым человеком, который, подобно ему самому, покинул крупную компанию, чтобы начать собственное дело и из кожи вон лез, дабы оплачивать собственные счета. Фирма «Хьюгс энд Хилл», как и «ЭДС», очень быстро выросла. Перо никогда не пожалел о том, что нанял Люса.