Корейский излом. В крутом пике - Александр Александрович Тамоников Страница 16

Т р у м э н: Мне понятна ваша концепция, которая подлежит обсуждению в узком кругу. Но вы ведь высказали все это публично, вызвав истерики в прессе и завывания в Сенате. Почему вы не согласовали ваши заявления с администрацией и лично со мной, как с главнокомандующим? Чан Кайши вряд ли рискнет высунуться из своей норы на Формозе, несмотря на все наши призывы и обещания помочь. Ему бы там удержаться. Что же насчет бомбежки… А русская авиация вам позволит бомбить, что попало? Вот зачем вы устроили эту дешевую провокацию, зачем было будить спящего медведя?

М а к а р т у р: Вы имеете в виду аэродром на Сухой Речке?

Т р у м э н: Именно так.

М а к а р т у р: Ну, мы же принесли извинения, сказали, что ошиблись, обещали компенсацию.

Т р у м э н: Да только Сталин в это не поверил, и теперь русские самолеты сбивают наши. А если они еще сухопутные войска введут в дополнение к китайским?

М а к а р т у р: У нас хватит сил и решимости, чтобы разобраться и с теми и с этими.

Т р у м э н: Гитлер тоже так думал. Хотите повторить его судьбу?

М а к а р т у р: У меня есть своя судьба. Необходимо принять более радикальные меры для нейтрализации действий китайской армии, сжечь там все напалмом, создав выжженную пустыню до 38-й параллели, затруднить им передвижение и отрезать пути снабжения. Мы можем применить и ядерное оружие. Японцам этого хватило. Нужно всего двадцать пять ядерных бомб типа «Малыш», чтобы окончательно решить корейский вопрос.

Т р у м э н: У японцев атомной бомбы не было, а у русских есть. Русские самолеты до Нью-Йорка не долетят, а вот до Лондона запросто. И до Фриско тоже, если взлетать будут во Владивостоке. Это грозит началом третьей мировой с непредсказуемыми последствиями. Нужно сворачивать эту корейскую лавочку, убедить Ким Ир Сена и Ли Сын Мана подписать мировую и выторговать для нас максимальные выгоды. Да только трудно будет их убедить, что нам, что русским – они как два бойцовых петуха. Подумайте об этом, генерал. Серьезно подумайте. Здесь не коррида, а вы не обезумевший бык, здесь политика. Перейти красную черту несложно, сложно обратно вернуться.

Колесникова вызвал к себе командир дивизии и сообщил, что в Шанхае состоится совещание по обмену опытом и вместе с ним, с Колесниковым, полетят еще два офицера.

– Будут присутствовать представители всех частей авиакорпуса. В нашей дивизии накопился достаточный опыт боевых столкновений с американцами, и вы, товарищ капитан, должны поделиться им с вновь прибывшими советскими и китайскими товарищами. Вылетаете завтра, в 7.00. Личное оружие иметь при себе. Форма одежды – китайская. Рекомендую повесить боевые награды. Чтоб различали. Вы там пробудете два дня, максимум три. Кого оставляете вместо себя?

– Старшего лейтенанта Лопатникова.

– Добро. У меня все, свободны.

Следуя рекомендациям начальства, Колесников прицепил на грудь две свои основные награды – орден Боевого Красного Знамени и орден Красной Звезды.

В Шанхай летели транспортником «Як-8», приземлились на военном аэродроме. Поселили их в городской гостинице без названия, находящейся под охраной, видимо, специально приспособленной для подобных мероприятий. Здесь же имелся зал на сотню мест.

Бросив вещи и приведя в порядок внешний вид, Колесников спустился в зал. Там еще толком не расселись, люди стояли в широких проходах и разговаривали. Среди присутствующих были и китайцы, но все говорили по-русски. Вскоре появился некто в звании майора, видимо, распорядитель, и призвал присутствующих занять свободные места и соблюдать тишину.

Сначала выступил генерал из штаба корпуса. Он обрисовал общую обстановку на Корейском фронте, уделив особое внимание задачам авиакорпуса в ближайшей и среднесрочной перспективах.

В особенности Колесникова заинтересовала информация о введении в состав американской авиационной группировки нескольких истребителей «Ф-86», так называемых «Сейбров». Пока немного, но лиха беда начало. Своими характеристиками «Сейбры» если не превосходили, то, во всяком случае, уравнивались с «МиГ-15».

Свой доклад генерал закончил следующими словами:

– В связи с пересечением американскими и южнокорейскими войсками 38-й параллели и приближением их к границе с Китаем, а также провокационными действиями со стороны американских ВВС, советское руководство приняло решение не ограничиваться защитой коммуникаций Корейской Народно-Демократической Республики, граничащих с КНР, а распространить военные действия, если понадобится, по всей территории КНДР вплоть до 38-й параллели. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!

Потом был объявлен перерыв. После перерыва должна была начаться работа по секциям в соответствии с заранее разработанным планом. Участники мероприятия вышли в просторный холл, где им было разрешено курить. Неожиданно Колесников увидел Ивана Кожедуба, своего бывшего командира эскадрильи. Он стоял в окружении группы офицеров и что-то обсуждал. Кожедуб отпускал редкие реплики, в основном молчал, и лишь улыбался уголками губ и поглядывал на своих собеседников детскими, наивными глазами.

В ходе боев Павел хорошо изучил своего командира эскадрильи. Вся его кажущаяся неторопливость и вальяжность в словах и действиях моментально менялась, если дело касалось непосредственно службы. Когда он садился в самолет, то превращался в боевую машину, безжалостного демона, бил врагов нещадно, азартно, порой излишне рисковал, но судьба его хранила.

«Полковник, трижды герой, командир дивизии… Теперь к нему просто так не подъедешь. Подойти, поздороваться?» – подумал Павел.

Он на некоторое время отвлекся, рассматривая красочную роспись на стенах холла, и не сразу заметил, как полковник Кожедуб двинулся в его сторону.

– Паша, и ты здесь? – Иван Никитович потряс Колесникова за плечи. – Вот неожиданная встреча! Все еще капитан? Несправедливо.

– Биография у меня не подходит для майора, а уж для полковника тем более, – сказал Колесников, опустив глаза.

– Да ладно тебе прибедняться, Паша! Это дело поправимое, все в наших руках. – Кожедуб ненадолго задумался. – Слушай, я тут сейчас закончу с товарищами, а потом мы вместе пообедаем. Подожди меня у выхода, в 14.00.

Кожедуб неторопливо развернулся и направился к оставленной им группе офицеров.

Ждать Павлу долго не пришлось – Иван Никитович был, как всегда, точен. Ровно в назначенное время он вышел из гостиницы в сопровождении молодого китайца.

– Он с нами пойдет, а то еду заказать не сможем. Ты умеешь по-китайски? – Кожедуб ничуть не шутил.

– Немного умею, на курсах занимаюсь, – ответил Павел. – Но до заказов в ресторане еще не дорос, так, на уровне: «лечь, встать, руки вверх».

– Так