Сергей Самаров - Человек без лица Страница 17

– Товарищ подполковник, вас к телефону. Менты… По тому же делу.

Трапезников остался ждать посреди коридора. Хожаев вернулся к телефону дежурного.

– Слушаю… Так. Я понял. Да… Перешлите нам срочно. Полностью весь текст. И сравнительные карты-графики.

Подполковник положил трубку, несколько секунд стоял в раздумье, словно с мыслями собираясь, потом решительно направился в сторону капитана.

– Что там? – поинтересовался Трапезников. – В больного опять стреляли?

– Хуже, – хмуро ответил подполковник. – Обнаружились отпечатки пальцев. По картотеке Интерпола передали с грифом «срочно». И дело не шуточное. Похищение документов из секретной части штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. В августе прошлого года. Документы касаются каких-то иракских поставок. Но без этих документов развалилась вся система обвинения нескольких стран в нарушении санкций ООН. Это что-то по программе «Нефть в обмен на продовольствие». Там есть только один отпечаток на сейфе. Один-единственный палец, и он идентифицирован.

– Для полной идентификации одного пальца мало, необходимо хотя бы три, – возразил Трапезников. – Даже все отпечатки, как вы знаете, считаются косвенными уликами. А с заявлением на один отпечаток мы не имеем права даже задержать этого человека для передачи Интерполу. Ни один суд не поддержит такое решение. Тем более что обвинения частично касаются и России тоже.

– Я согласен, – усмехнулся подполковник. – Но меня начинает все больше интересовать личность этого человека. Вот я богатую и нелегкую жизнь прожил, на пенсию скоро. Тем не менее не оставил в Нью-Йорке ни одного отпечатка. Даже на перилах аэропорта, не говоря уже о сейфах в здании ООН. Тебе не кажется, что мы ввязываемся в какое-то серьезное дело? Настолько серьезное, что оно может оказаться нам не по зубам.

Трапезников плечами пожал. Он пока еще не понимал, в силу своего возраста, что такое «дело не по зубам», а Хожаев успел послужить и в советские времена. И ему такая формулировка была хорошо знакома.

При той тесноте, что царила в управлении, лаборатория занимала небольшое помещение, состоящее из двух комнат, одна из которых, как знали сотрудники, постоянно закрыта. Здесь даже стульев не хватило, чтобы усадить подполковника с капитаном – на двух стульях лежали стопки папок с какой-то документацией, а на третьем сидел перед компьютером эксперт – абсолютно седой старший лейтенант. Компьютер с двумя жидкокристаллическими мониторами шумно гудел перегретым «кулером».

– Вот, – сказал старший лейтенант, открывая один отпечаток на одном мониторе и другой на втором, а затем с помощью мышки перетаскивая изображение с одного монитора на другой и накладывая второй отпечаток на первый. – У меня нет сомнений. Хотя компьютер сомневается. Часть линий сильно размыта. И всего один палец. Но зато шрам характерный… Шрамы от ожогов всегда бывают разными, точно так же, как рисунок пальцев. Я ни разу не встречал одинаковых шрамов от ожогов. Шрам от пули, от ножа, даже от кастета – идентифицировать невозможно. Они похожи один на другой у разных людей. А ожог…

– Тоже один палец, – поморщился Трапезников.

– Где-то еще один палец фигурирует? – насторожился седой старший лейтенант.

– Да, – сказал подполковник. – Один палец того же самого человека идентифицирован компьютером Интерпола. Вскрытие сейфа в секретной части ООН.

Старший лейтенант присвистнул.

– Вот уж не думал, что наши боевики так далеко лапы протянули.

– Дело серьезное. Но нет никаких данных, что это боевики. Здесь всякое может быть. Где нашли ваш отпечаток?

– Это не мой… Это отпечаток подозреваемого. А фигурирует он, я думаю, все же в среде боевиков. Помните, в позапрошлом году из-за границы пришла большая сумма денег, и результатом этого стала серьезная внутренняя разборка. Тогда выстрелом в затылок был убит полевой командир Ваха Ахметов. Не в лесу, не в горах, а в Гудермесе, где он имел какие-то дела и проживал в подвале дома у дальнего родственника. Приехал на три дня, и его почти сразу же убили, вместе с хозяином дома. В убийстве подозревали людей Зелимхана Кашаева. В результате этого убийства Зелимхан хапнул крупную сумму. Чуть не все умудрился себе забрать.

– Да, тогда было много разговоров об этом, – вспомнил Хожаев.

– Убийца выбросил пистолет, стерев с него все отпечатки пальцев. Но, видимо, спешил, и один отпечаток – указательного пальца – остался на спусковом крючке. Правда, чуть-чуть смазанный. Это и есть тот отпечаток.

– Значит, ты предполагаешь, что этот парень из банды Зелимхана Кашаева? – подполковник в раздумье потер подбородок, на котором к вечеру всегда проступала седоватая щетина.

– Предполагать, товарищ подполковник, это ваша работа… А моя – сверить отпечатки. Я сверил и даю заключение экспертизы. А вы делайте выводы.

– А что компьютер? – спросил Трапезников. – С чем он не согласен?

– А что компьютер… У компьютера только программа… – ответил со вздохом седой старший лейтенант. – Программа обеспечивает идентификацию линий рисунка, но не учитывает такие тонкости, как конфигурация шрамов. Она видит их, как смазанные пятна, отнимающие как раз тот обязательный процент совпадения линий, который гарантирует чистую идентификацию. А определять и идентифицировать шрамы – это уже работа эксперта-оператора. Вот я и определил.

– Какова при этом вероятность ошибки? Не может этот шрам быть в самом деле чем-то типа смазанного места? – переспросил капитан.

Седой старший лейтенант еще раз вздохнул.

– Может. Такое бывает. Это и выглядит точно так. – Он карандашом показал на монитор. – Только дважды смазано. При разных событиях. С большим интервалом времени. И с одинаковым рисунком мазка. Два процента вероятности совпадения, никак не больше.

Хожаев думал минуту.

– Ладно. Сейчас менты перешлют ответ на свой запрос из Интерпола. Ты посмотри и его. А мы… – Подполковник переглянулся с Трапезниковым, словно ища одобрения. – В госпиталь…

И после этого со вздохом посмотрел на часы, словно сожалея, что не может вернуться вовремя домой, чтобы воспитанием детей заняться.

– В крайнем случае, можем привезти его сюда и на носилках, – предложил капитан. – Он не тяжелобольной. Транспортировка допускается.

– Можем, – согласился подполковник. – И, пожалуй, привезем. Надо взять автобус. В госпитале машину не выпросишь. У них всегда одна песня – «бензин, моя кровь, на нуле»…

Пока собирались, пока договаривались относительно машины, пока до Ханкалы добирались, прошло больше часа. И уже на подъезде к госпиталю, когда были остановлены на посту омоновцами, поняли, что здесь опять что-то произошло. Омоновцев слишком много, слишком откровенно направлены стволы автоматов на приближающиеся фары. И в окнах хирургического отделения горит свет… А тут и милицейский «Уазик» подъехал, и все тот же майор из машины торопливо выскочил.

Хожаев с Трапезниковым прошли в госпиталь вслед за майором. Их лица уже примелькались на посту, и проверка документов не отняла много времени.

– Допрыгались… – то ли сам себе, то ли фээсбэшным операм сказал мент, не оборачиваясь. – Я же говорил, что надо сразу передавать дело…

Хожаев не ответил, поскольку не знал что отвечать.

Сразу за дверями их встретил дежурный по госпиталю. Лицо растерянно. Рядом с табуреткой, где сидел дневальный солдат, – большая лужа крови и пропитанные кровью куски ваты и бинта. Должно быть, кому-то рану протирали перед перевязкой.

– Рассказывайте, – приказал Хожаев.

– Четыре человека проникли в здание, – начал докладывать майор в белом халате. – Дневальный дверь открыл, поскольку знает, что вся территория двора охраняется ОМОНом и чужие прийти не должны. Его сразу ножом ударили, и здесь оставили. И прошли в палату… По пути дежурную медсестру по голове ударили… Чем-то тяжелым… Четыре гематомы в ряд – похоже, кастетом били…

– Откуда они знали, куда идти? Или их кто-то провожал? – спросил Трапезников.

– Нет-нет… – испуганно сказал майор. – Никто не провожал. Они знали…

– Я и спрашиваю, откуда они знали?

– А я откуда знаю! – вдруг вскипел военврач. – Я не наблюдал картину… Я рядом с больным сидел этажом выше…

– А где дежурный по хирургическому отделению? Тот майор, с которым мы разговаривали, – спросил Хожаев.

– Наверное, уже пришел в сознание…

– Его тоже ударили?

– Его тот ударил…

– Кто?

– Больной…

– Какой больной?

– Который спал… Так ударил, что десять минут без сознания…

– Давайте по порядку. Пройдем в палату, – бесстрастно сказал ментовский майор.

Все стало понятно, когда дали показания раненые офицеры, что лежали в той же палате. Они – очевидцы, хотя не спал в момент происшествия только один лейтенант-десантник, но он лежачий и не в состоянии был вмешаться в ситуацию.