Сергей Зверев - Отпуск под пулями Страница 17

— А ты еще и глупый, — казалось, голос наклонившегося над Локисом смуглого звучал сочувствующе, хотя ствол пистолета, жестко упиравшийся прямо в гудевший от боли лоб, говорил явно о другом: а ведь прихлопнут сейчас как муху, и все дела! — Я же тебе говорил, что здесь некуда прыгать. Да, чуть не забыл! За тобой ведь должок… Зачем ты сломал нос одному из моих парней?

Даже если бы Владимир и хотел что-либо ответить, то просто не успел бы, поскольку вслед за словами смуглого последовала парочка очень жестких ударов, и мутный стеклянный шар просто взорвался, после чего Локис провалился в молчаливую темноту…

15

Шталле торопливо вышагивал вслед за русским доктором, чувствуя, как все сильнее начинают гореть непривычные к таким пробежкам ноги, как напитывается липким потом рубашка на спине и под мышками, и проклинал всех подряд — и этих русских, решивших поиграть в шпионов, и самоуверенного болвана секретаря, укатившего вслед за девкой в прохладном салоне «Мерседеса».

Куда же этот чертов криптолог так целеустремленно торопится? Может быть, у них где-нибудь в паршивом мотеле на окраине города назначена точка сбора? Почему они не поехали на такси все вместе? Вывод напрашивался только один: они разбежались в разные стороны поодиночке для того, чтобы возможные преследователи растерялись и не смогли сразу определиться — за кем мчаться в первую очередь, у кого именно тот самый заветный ключ к поискам тайника! «Поэтому, — прикидывал немец, — у них и «дипломаты» совершенно одинаковые, чтобы запутать нас. Как это они говорят: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь!» А тут «зайца» сразу три! Откуда русским было знать, что мы мгновенно сориентируемся, разделимся на группы и проследим за каждым?» При этой мысли Шталле невольно поморщился, вспоминая, что «мгновенно сориентировался» все-таки не он, а этот мальчишка-секретарь…

А здесь ему что нужно? Шталле остановился в тени громадного платана около табачного киоска и с беспокойством наблюдал, как Соболев направляется к небольшому, но весьма многолюдному базарчику, раскинувшему вдоль широкой улицы свои бесчисленные прилавки и лотки, с которых торговали всякой дрянью и где толклись толпы покупателей, туристов и просто праздных зевак. Торговые ряды, навесы, повсюду стойки с товарами, ковры, тряпье развешено, шум, гам, музыка завывает… «Дураку ясно, — чуть не взвыл от досады немец, — он меня засек, а теперь оторваться хочет! А для этого лучшего места, чем пестрая толкучка восточного базара, не найдешь! Уйдет, чертов русский скороход…»

Хайнц все-таки не выдержал и перешел на бег, увидев мелькнувшую впереди и тут же пропавшую фигуру Соболева. Немец пробежал сквозь торговые ряды, в растерянности остановился на крохотном перекрестке и наугад рванул вперед по тенистой узкой улочке. Метров через тридцать вновь остановился и, оглянувшись, снова увидел русского — тот вынырнул неведомо откуда и, словно издеваясь, неторопливо возвращался к базару!

Шталле, припоминая все известные проклятия, заторопился обратно и через полминуты притормозил у крайней лавки с уныло повисшими на веревках пыльными коврами, высматривая в который уже раз испарившегося криптолога.

— Стой и не оборачивайся! — вполголоса посоветовали сзади, и Хайнц, вздрагивая от неожиданности, почувствовал, как в поясницу больно уперлось что-то жесткое. — Заорешь или дернешься — выстрелю! И никто ничего не услышит — у меня глушитель. Ну, догнал ты меня, легче стало?

— Вы не посмеете, герр Соболев! — не очень уверенно сказал Шталле и тут же, сам удивляясь своей злости, неожиданно оказавшейся сильнее благоразумия, потребовал: — Верните то, что вы с вашей фройляйн украли у нас в Судаке!

— Я у вас, герр Шталле, ничего не крал. Воровство и торговля — это, насколько я наслышан, ваша епархия. И, кроме того… с чего вы взяли, что то, что я якобы нашел в Судаке, мы привезли сюда? Вы что, идиот? Впрочем, ваш диагноз меня мало волнует… Я сейчас уйду, а вам советую больше за мной не бегать — жарко, да и смысла нет… Ей-богу, Шталле, я неплохо к вам отношусь, но если вы опять начнете докучать мне и моим друзьям, то даю слово, что диагноз ваш может здорово измениться, и не в лучшую сторону. Ауф видерзеен, майн дойче фройнд!

Немец вдруг почувствовал себя старым волейбольным мячом, в который мерзкие и наглые мальчишки воткнули огромный ржавый гвоздь. Хайнц устало привалился плечом к шершавому стволу какого-то мохнатого дерева и, намеренно растягивая простую процедуру прикуривания, достал сигарету, щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся сухим, душистым дымом. После второй затяжки Шталле вдруг озарила настолько простая и очевидная догадка, что он затянулся в третий раз, швырнул окурок на асфальт и выругался настолько витиевато, что и сам был слегка удивлен. Теперь он понял, для чего русские разбежались в разные стороны, и понял, что он, Хайнц Шталле, вместе со своей компанией свалял дурака и практически впустую обегал полгорода и до крови стер ноги…

16

Даша закрыла оба крана, быстренько вытерлась широким полотенцем, повесила его на блестящую трубу сушилки, накинула на плечи невесомый шелковый халат и, слегка отдуваясь после горячего душа, с удовольствием прохаживалась босыми ногами по прохладному полу кондиционированного номера и махровым полотенцем досушивала еще влажные длинные волосы. Подошла к холодильнику, налила из стеклянного кувшина апельсинового сока и с высоким стаканом в руках подошла к закрытому жалюзи окну.

Там, на улице, жара, а в номере так здорово! Не «супер-люкс в отеле Атланти́к», конечно, но все же вполне прилично — во всяком случае, и условия, и персонал не вызывают злого раздражения, как в большинстве подобных заведений дома, в милой России, с ее уже ставшим легендарным ненавязчивым сервисом. Здесь, по крайней мере, из горячего крана льется горячая вода, свет включается там, где нужно, и так, как надо, а из ситечка душа не вылетают комары, как любит рассказывать о милых приколах наших провинциальных гостиниц Михаил Задорнов…

«Где же мои рыцари, а?.. — Дарья посмотрела на крохотные золотые часики, украшавшие тонким золотым браслетиком ее запястье, и нахмурилась, чувствуя, как в груди начинает понемногу ворошиться неприятное беспокойство. А на собственном опыте девушка уже неоднократно убеждалась, что за беспокойством, вызванным неизвестностью, почти всегда приходит страх. — Уже два часа прошло, а их все нет! Вот где их черти носят?! И к чему была нужна вся эта дурацкая игра в казаки-разбойники? Если за нами кто-то и охотится, то к чему им гоняться за нами по всему городу, вывесив язык на плечо, если, зная, что мы приехали, достаточно обзвонить все отели и выяснить, где остановились русские ученые? Позвонить, что ли…»

Даша набрала номер Соболева — издевательски любезный голос компьютерной девицы сообщил, что в настоящий момент вызываемый абонент, к сожалению, недоступен. Привычно обозвав виртуальную девицу механической заразой, девушка набрала номер мобильника загадочного сержанта — увы, результат оказался тем же…

…Какие-то копченые янычары со злобно ухмыляющимися усатыми мордами устрашающе вращали выпученными глазищами и изо всех сил колотили в свои барабаны, литавры, бренчали клавесинами и еще черт знает чем. Локис осторожно тронул рукой голову, гудевшую так, словно по ней только что проехался стальной гусеницей многотонный танк, и попытался сморгнуть туман, застилавший глаза, и сфокусировать зрение. Турки чертовы, где это они играют?

Злобные янычары внезапно рассеялись вместе с туманом, однако музыка осталась. Черт, да это же мобильный! Не, ну надо же было быть таким идиотом и поставить на вызов именно «Турецкий марш» этого… Как же его, а? Владимир попытался улыбнуться, прикидывая, что приложили ребята его на совесть, маленько все же недооценил он их! В башке до сих пор туман, и турки в барабаны колотят. Нужно вызов поменять… И надо бы ответить, но пока ну никаких сил нет, да и где этот аппарат чертов засунут… Сейчас, минуту, другую — и все будет в норме, оклемаемся, друг мой Вовка… Если по делу — перезвонят.

— Мистер, с вами все в порядке? — неожиданно раздался над головой профессионально-вежливый голос, и Владимир, с усилием подняв голову, увидел перед собой, конечно же, турка, усатого и смуглого. Турок был в светлой легкой форме, в рубашке с короткими рукавами, но при фуражке, портупее, ремне с тяжелой кобурой и с длинной дубинкой в правой руке, которой он легонько постукивал по ладони левой. Вопрос турок задал по-английски, и после того, как Локис утвердительно кивнул, мол, да, все о’кей, полицейский так же вежливо спросил, а не из России ли приехал мистер?

— Точно, оттуда, фром Раша, — немного удивился проницательности турецкого мента Владимир и не удержался от вопроса: — А вы откуда знаете, что я — русский?