Сергей Зверев - Морские зомби Страница 17

Однако пошли уже вторые сутки, а никакой более-менее интересной информации не было. Кроме доклада о том, что местные рыбаки из-за ледового поля отложили свой выход на промысел и отправились пьянствовать по береговым забегаловкам и притонам – чего, собственно, и следовало ожидать.

Но никаких даже намеков на русскую подводную лодку и ее патронажный корабль – большое рефрижераторное рыболовецкое судно – не было слышно, как говорится, ни слуху ни духу. Словно они исчезли со всех береговых и спутниковых радаров.

О том, что у русских есть такая мини-субмарина, мистер Нейвилл догадывался давно. Будучи на военной службе, он, тем не менее, нигде не афишировал, что сотрудничает с Вудскхоллским институтом. Это – изнанка. А снаружи он представлял круги и Нью-Йоркского, и Калифорнийского университетов, ежегодно и, надо признать, по делу публиковал результаты опытов и теоретические выкладки в толстенных океанографических научных журналах, имел высокую ученую степень, благодаря чему по нескольку раз в год приглашался на научные симпозиумы, конгрессы и конференции. В том числе и в российские Владивосток, Санкт-Петербург, Москву…

В России, насколько Нейвилл был осведомлен, серьезные ученые-океанологи сейчас к военным проектам не привлекались. Русские давно забросили идеи о создании гвардии дельфинов-подрывников, бычков-разведчиков и прочей ахинеи времен «холодной войны», но разработки в некоторых областях ими не прекращались. Напрямую российские ученые в них не участвовали, но для консультаций специалисты время от времени приглашались. И за коктейлем, имея за плечами чин в разведслужбах, умея ненавязчиво и деликатно вести беседу и, главное, вовремя восхищаться грандиозностью замыслов, несложно было узнать, какое из направлений у военных сейчас является приоритетным.

Из одной такой неофициальной беседы Нейвилл догадался, что русские разрабатывают новое высокотехнологическое покрытие, которое сможет сделать подводные корабли практически невидимыми. То, что эти разработки ведутся не для существующего флота российских подводных атомоходов, а для создания некоей субмарины особого класса – догадаться было несложно путем простых умозаключений.

И вот одна из таких «лодок-невидимок» рыскает где-то у него под боком, а никаких сведений о ней вторые сутки нет!

– Черт возьми! – Нейвилл в сердцах ругнулся вслух. – Не могли же русские сделать невидимым и свой БРС! Куда он-то подевался? – Он резво поднялся с удобного, набитого экологически чистыми морскими водорослями дивана и решительно шагнул к выходу, намереваясь явиться в здание радиокосмической разведки и устроить нагоняй своим ротозеям-помощникам.

Но едва он сделал несколько шагов, как в его кабинет, словно чувствуя недовольство начальства, степенно вошел капитан Мак-Кинли. Он по-военному, хотя давно уже носил гражданское платье, коснулся рукой козырька фуражки и доложил:

– Русский БРС, предполагаемый как корабль-матка, дрейфует на юг, уходя от ледового поля.

– И? – довольно резко спросил Нейвилл. От бездействия и постоянных мыслей он пребывал в несколько раздраженном состоянии. – И? – повторил он свой вопрос непонятливому капитану «Афродиты».

– Вы хотели узнать что-то еще, сэр? – Капитан не понял недовольства, но уловил тон, и голос его стал прохладен.

– Я хотел узнать, – смягчился Нейвилл, – есть ли еще какая-либо информация? – Обижать Мак-Кинли, исполнительного подчиненного, хорошего моряка и верного помощника, он не хотел. Да и не за что было. Капитан отслеживал поведение БРС после схода ледяной лавины. Этот приказ он выполнял точно и педантично, всякий раз докладывая о новом местоположении русского корабля, изменении курса, радиопереговорах и о контактах с другими судами.

– Вы хотите узнать, – в свою очередь подобрел голос Мак-Кинли, – есть ли в утробе корабля-матки русская мини-субмарина? – Нейвилл вместо ответа утвердительно кивнул. – Никаких фактов, указывающих на это, нет. Как нет, – добавил он, – и доказательств обратного. Если русскую подводную лодку, как вы предполагаете, невозможно засечь стандартными средствами обнаружения, то попасть на борт БРС или выйти в море она может в любую минуту, оставаясь при этом незамеченной. Разве что…

– Что? – нетерпеливо спросил «вудскхолловец», зная, что капитан «Афродиты» не станет высказывать пустопорожних, не имеющих отношения к делу мыслей, и таковые у него, очевидно, имелись.

– Разве что визуальное наблюдение, – продолжал Мак-Кинли свои предположения, не обращая внимания на нетерпеливость хозяина. – Погрузку и выгрузку можно было бы увидеть, однако по вашему распоряжению наблюдение за БРС не ведется.

– Чтобы не спугнуть русских, – махнул рукой Нейвилл и вновь направился к дивану, поняв, что более ничего интересного о корабле-матке капитан не скажет. И ошибся.

– Я думаю, – продолжал бубнить Мак-Кинли в спину шефа, – что субмарины на борту БРС нет.

Нейвилл обернулся и молча уставился на подчиненного, ожидая пояснений.

– Незадолго до того, как изменить курс, точнее, за минуту, – поправился капитан, – БРС дважды выходил на связь.

– С кем? – Нейвилл был само внимание.

– Сигнал, к сожалению, удалось только запеленговать, – Мак-Кинли расстроенно качнул головой, – он был слишком краток. Я думаю, они сообщили подводной лодке о своих намерениях и предупредили о ледовой опасности.

Нейвилл задумчиво поскреб гладко выбритый подбородок, а капитан «Афродиты» продолжал:

– Сход ледников продолжается. Айсберги сделали этот район полностью не пригодным для судоходства. Я бы попросил вас, мистер Нейвилл, отдать распоряжение, чтобы нынче ночью подрывники произвели еще ряд направленных взрывов.

Нейвилл вопросительно вздернул бровь, и Мак-Кинли пояснил:

– Основная масса льда уже сошла, и сейчас оползают остатки и мелкая крошка, а необходимо заполонить море айсбергами еще минимум на неделю.

– По причине?

– Ни одна мини-субмарина десять дней в автономном плавании пробыть не в состоянии. Если только это не что-то сверхвыдающееся. Русские будут вынуждены либо уйти немедленно вслед за своей плавбазой, либо – для этого я и прошу провести серию дополнительных подрывов льда – погибнуть среди айсбергов.

– Почему «погибнуть»? – Нейвилл даже оторопел от такого поворота доклада. Он мечтал и планировал всего лишь на время избавиться от мешающих русских, но чтобы навсегда… Если бы это удалось, он наверняка перебрался бы из кабинета этой северной страны в другой, поближе к Белому дому! – Разве это возможно? – не веря в удачу, переспросил он.

– Ледяное поле уже сейчас очень большое, – на лице Мак-Кинли не было никаких эмоций, он просто выдавал информацию, – и достаточно быстро расширяется. БРС уже сейчас вынужден дрейфовать более чем в восьмидесяти морских милях от побережья. И с каждым часом русские уходят все дальше. Кроме того, поле достаточно плотное и чрезвычайно опасное. Если русская лодка не ушла из предполагаемого квадрата, они вынуждены будут через какое-то время всплыть. Хотя бы для того, чтобы подзарядить аккумуляторы. Если и к тому времени айсберги станут идти такой же массой, как и сейчас, – никакой сверхпрочный корпус их не спасет. Субмарину коммунистов раздавит.

– Они больше не коммунисты, – мягко улыбнулся мистер Нейвилл, мысленно представляя себя к высокой награде за прекрасно спланированную и проведенную операцию. – Они теперь наши друзья и соратники в борьбе с международным терроризмом, – он снова улыбнулся.

– Неважно, – коротко бросил капитан «Афродиты». – В любом случае – они погибнут.

– Да-а-а, – романтично протянул шеф, – остается только уповать, что русские сейчас не мчатся на всех парах из этого квадрата.

В эту минуту дверь в кабинет Нейвилла снова дерзко распахнулась, и в их разговор вмешался Дэвидсон:

– Мистер Нейвилл, – начал «гринписовец», лицо которого выражало крайнюю степень озабоченности, – чрезвычайное происшествие! – выпалил он прямо с порога.

– Что еще? – «вудскхолловец» внутренне напрягся. Он частенько был свидетелем того, как время, которое поначалу вяло и томно текло, словно на холстах Сальвадора Дали, вдруг начинало нестись скачками, каждую секунду преподнося новые и не всегда приятные сюрпризы. – Стряслось что-то?

– Погиб кит, – Дэвидсон сглотнул сухую слюну, – кит-горбач.

– Наш?

– Да, – кивнул головой «гринписовец». – Только что с «Афродиты» получена радиограмма, что связь с одним из наших подопечных утеряна.

– Но-о-о-о… – растерянно протянул Нейвилл. – Как это?

В самом деле, стоило удивляться. Вживленный в мозг кита чип, с помощью которого можно было определять местоположение млекопитающего и корректировочно воздействовать на его поведение, – это не сердце. Если даже кит погибнет, чип не перестанет действовать и откликаться на запросы. Следовательно, чип кем-то или чем-то извлечен из мозга кита. Но это же провал всей программы, всей операции!