Сергей Самаров - Убойная позиция Страница 17

– Молодец! Давай еще... – потребовал капитан.

Прапорщик и без команды уже прильнул к прицелу. Теперь, когда Самурай не следил за Родионовым, потому что от бинокля не отрывался, он явственно слышал негромкие выстрелы. И выстрелы почти сливались с моментом падения очередного из ментов. Обойма была расстреляна почти моментально.

– Шесть человек... – сказал Самурай. – Ни одного промаха... На шесть человек меньше...

– На шесть врагов меньше... – прошептал, возражая, Родионов. – И ни одного раненого... Страшное оружие...

Непонятно было, восхищается он или ужасается... Или то и другое чувство испытывает...

Новый рожок быстро, хотя и без суеты, был вставлен в крепление. Самурай недолго думая стал набивать освободившийся патронами из коробки. А прапорщик опустошил еще одну обойму с той же скоростью.

– Еще пять человек... И только один промах... Я в минометчиков стрелял... И в носильщиков... Мины рассыпались... По склону покатились... Не соберут... Там слишком круто... Можно считать, что угрозы минометного обстрела мы избежали. Я выбирал первые и вторые номера минометных расчетов... Они минометы обычно сами носят... Стрелять теперь будет некому...

– Остальные пойдут быстрее...

Самурай снова поднял к глазам бинокль. Чеченские милиционеры поняли наконец, что их обстреливает снайпер. Но они – только милиционеры. Может быть, при задержании преступника они и могут выглядеть иначе, но в противостоянии спецназу ГРУ смотрелись неумелыми детьми, в войну играющими. Залегли на склоне вниз головами. Головы, может быть, за камнями и спрятали, но задницы выставили. Стреляй, кто хочет. Милиционеры просто не видели и не понимали, откуда снайпер ведет обстрел. Слишком велико было расстояние до скалы, чтобы считать, что стреляют оттуда. Поэтому тыл оставили открытым.

– Пока с них хватит, – решил капитан. – Снимаемся, уходим... Только сначала посмотри, что на той стороне делается...

Родионов долго разворачивался. Наконец, развернулся, устроил винтовку и долго обозревал в «оптику» нижнюю поляну под склоном.

– Не вижу их...

– Сколько их там осталось?

– Четверо, кажется...

– Будут караулить... – решил Самурай. – Около машины займут позицию, заминируют подходы и будут караулить... Чеченский характер... Они убегать начинают только после нескольких выстрелов... Справиться не могут, это понимают... Постреляют и убегут... В разные стороны, чтобы потом где-то сойтись... А ты догоняй их, если можешь... А чтобы не догонять, не надо давать им возможности стрелять... Пусть идут за нами вдалеке... Тогда они не помешают... Скоро вечер... Им в темноте поискать нас придется...

– А четверо – это не много? – спросил прапорщик.

– В самый раз... Трое могут уйти... Терпения не хватит... А четверо останутся... Будут дожимать нас... Будут пытаться дожимать, чтобы загнать в замкнутое пространство...

Спуск завершался уже в ослабленном темпе. Слишком крутым он выдался, чтобы торопиться и рисковать свалиться и сломать себе шею. Самурай особо предупредил об осторожности и в наиболее опасных местах даже приказал спускаться с помощью страхующего каната. Впрочем, особой необходимости в страховке не было, поскольку горную подготовку в своей роте капитан Рудаков проводил лично и на совесть. Капитан вообще при обучении всегда был более строг, чем в боевой обстановке. Вопреки всем правилам, он исключил привычную шкалу баллов в оценке любого умения, будь то горная подготовка или стрельба из боевого оружия. И признавал только две категории оценок – «хорошо» и «неудовлетворительно», – считая, что если в бою один будет стрелять хорошо, а второй удовлетворительно, то противник убьет и того и другого, потому что второй подведет первого. К концу любого цикла обучения оценку «неудовлетворительно» не получал никто, но для оценки «хорошо» следовало потрудиться и согнать с себя семь потов...

При спуске солдаты все так же несли пустые упаковки от дальнобойной снайперской винтовки, а саму винтовку нес, не выпуская из рук, прапорщик Родионов. Сейчас из-за того, что шли медленнее, у прапорщика было больше возможностей останавливаться, включать прицел с тепловизором и осматривать поляну внизу. При каждой задержке группы Родионов сразу подыскивал для себя ровное место. Конечно, держать на весу такую тяжелую винтовку сложно. Но снайпер раньше даже стрелять из такого положения пробовал – и попадал. А смотреть было легче...

На одной из таких остановок в наушнике Самурая раздался голос прапорщика:

– Командир! Они объявились...

– Сколько?

– Как и было – четверо... Проредить?

– Не надо... Что делают?

– Рвут одежду в кустах. Лезут напролом к остову машины...

– Будут минировать подступы... – решил Самурай.

– Я сомневаюсь, чтобы у них был с собой запас мин.

– Машину-то они чем-то взорвали...

– Шашками... А на тропе мины нужны...

– Присмотрись внимательно...

– Я уже каждого «ощупал». Нет мин...

– Тогда поставят «растяжки»... И будут караулить нас со стороны дороги...

– Почему со стороны дороги?

– Они будут загонять нас в горы... Повыше... Постараются загнать в сухое русло Хулхулау и не выпустить оттуда... Чтобы мы пошли туда, нас следует на дорогу не пускать...

– А мы, товарищ капитан? – спросил слушающий разговор младший сержант Лаврентьев.

– А мы по берегу пойдем... По одному, потом по другому... Потом еще что-нибудь подыщем... Не переживай... Путей на наш век хватит...

Капитан никогда не возражал против профессионального любопытства подчиненных...

– Сворачиваем с тропы... – дал он команду. – Правее забирай... Там уже можно без тропы спускаться... И – осторожнее... Про страховку не забывать!

И посмотрел на небо – скоро ли стемнеет...

Младший сержант Олег Лаврентьев сунул руку в карман разгрузки, вытащил «подснежник» и показал старшему сержанту Лехе Колоскову, что выключает. Тот понял и выключил свой «подснежник». Подобные действия в отряде не редкость, о них заранее было оговорено. Командиры отделений оказались рядом.

– Разговоры все слушал? – поинтересовался Олег с недоброй и какой-то горькой усмешкой.

– И что? – Леха был настроен мрачно, и это было заметно даже при том, что он вообще был от природы неулыбчивым человеком.

– И какое впечатление?

– Какое еще впечатление... – Леха сердито отмахнулся. – Впечатляться в казарме будем... Сейчас не до того...

– Впечатление от всех наших действий...

– А какое мне дело до впечатлений... Ведет Самурай, и пусть ведет... Он знает, что делает... Ты – не знаешь, я – не знаю, прапор тоже, кажется, не знает... А Самурай знает...

– Прапор – снайпер... Для него винтовку добывали... А дальше что?

– А что дальше? – повторил Колосков.

– Слышал, как снайпер их из этой винтовки крошит?

– Слышал...

– А ты думаешь, у них другой такой винтовки нет?

– Думаю, нет... Иначе за нами бы так не гнались... Если даже менты против нас, значит, другой такой винтовки нет...

– Пусть нет такой, пусть другую винтовку найдут... Снимут капитана, что будем делать?

– Кто-то команду примет... Наверное, прапор...

– А он тоже не знает, что делать и куда идти...

– А радист на что? Свяжутся со штабом, там подскажут... И не хорони Самурая раньше времени... Не загадывай... Примета нехорошая...

– А насчет машины ты слышал базар?

– А что – насчет машины?..

– Взорвали, вроде как, и хорошо... Самурай словно даже обрадовался...

– А ты помнишь, что он приказал ничего в машине не оставлять? – в свою очередь задал вопрос Леха.

– И что?

– Значит, знал, что взорвут... Машину «подставили»...

– Я про то же и говорю... – согласился Олег. – Непонятно, зачем это надо и как нас «снимать» отсюда будут...

– Впервой, что ли? Вертолетом снимут...

– А зачем машину взрывать?

– Чего докопался... Спроси у Самурая, если такой любопытный... Еще спроси, зачем ему карта Веденского ущелья, хотя до ущелья еще топать и топать, а «метро не ходит, в такси не содят»... Может, он тебе весь план и цели операции разжует...

Лаврентьев вздохнул. У командира соседнего отделения он не нашел отклика на свои мысли. Сам же Олег в поведении Самурая, в его разговорах с солдатами чувствовал какое-то неестественное напряжение. Оно не было открытым, но напряжение присутствовало, и командир отделения это замечал. Лехе проще – он будто железобетонный. Ему прикажут, он пойдет, а Олегу всегда хотелось знать больше. И когда он не знал, он чувствовал раздражение.

Сейчас Олегу казалось, что Самурай словно бы специально вызывает на себя большие силы противника, будто бы отвлекает их от чего-то другого, более важного. Но ведь это опасная игра. Все силы боевиков контролировать невозможно. А уж тем более силы чеченских милиционеров, действующих заодно с бандитами. Какой-то отряд, или, как их здесь называют, джамаат, появится неизвестно откуда и встретит группу засадой... Что тогда делать? Куда бежать, если бежать некуда – кругом одни враги. Раньше можно было на местных милиционеров положиться, вызвать их из райцентра, они и прикроют, если есть необходимость. А теперь от местных милиционеров прикрыть вообще некому...