Владимир Угрюмов - Дикий Страница 17

— Что-нибудь случилось? Вам плохо?

Поднимаю голову и отвечаю честно:

— Да, мне плохо. Но теперь нормально. Я просто думаю так.

Поворачиваюсь и иду прочь.

— Спокойной ночи, — проговаривает охранник, и в его голосе слышится некоторая растерянность.

— Спокойной ночи, — бросаю через спину в ответ.

Утро приходит бодрое. Леха рассказывает, что ночью неизвестные подожгли ларьки возле рынка, но скорее всего, это просто пьяные выходки. Все под контролем, мол, даже погода. Смотрю в небо и соглашаюсь — в небе ни облачка.

Появляется Анвер, и мы уходим в сад, где, сидя на нашей любимой скамейке, обсуждаем план моего исчезновения. Для реализации плана потребуется совсем немного времени. Леха также исчезнет вместе со мной, но ему отводится особая роль.

— Брат, — говорит Анвер, — я предлагаю через родственников открыть филиал фирмы в Харькове. Леху сделаем представителем и директором филиала. Как считаешь — справится парень?

— Можно попробовать, — соглашаюсь. — Парень неглупый.

— Есть бизнес. Фрукты и спиртное. Я прямо сейчас отправлю человека в Харьков. Чтобы снял квартиру в частном секторе.

— Это правильно, — киваю я и начинаю излагать план моего исчезновения в подробностях. Ночью я говорил себе «море, море», но увидел не море, а картинку — медленно, постепенно, молекула за молекулой я исчезаю, все меньше меня и, наконец, нет совсем.

Анвер выслушивает, сумрачно кивает головой, а после говорит:

— Лика с ума сойдет. Как она это переживет? Зря она в тебя так влюбилась, брат, зря. Я ей вначале говорил.

— Зря, — соглашаюсь. — Но лучше так, чем на самом деле. Да еще полгорода с собой забрать… Лика может нормального человека встретить.

— Я его, нормального, грохну. Ведь ты брат мне!

— Не говори глупостей! Она ведь взрослая женщина. Ей детей пора завести.

— Вообще, ты прав, — быстро соглашается Анвер. — Только я себе этого представить не могу.

— Ничего, представишь, еще племянников качать станешь… Давай эту тему больше обсуждать не будем.

— Хорошо. Не будем… Не будем больше, хотя это и горько слышать. Ты у меня первый друг. Остальные боятся. Даже родственники.

— Ну-ну, Анвер, брат, эта лирика нам не к лицу!

— Хорошо, Аллах, Бог с ней!

Не птица же я в конце-то концов, человеческое опять шевелится во мне, и я предлагаю Анверу: может, ну ее, наркоту, не стоит и тебе туда лезть. Попробую исчезнуть в России, а там меня вряд ли быстро найдут, там ведь такой бардак, урановую руду теряют и не находят, целые республики теряют…

— А вот это — нет! — отказывается Анвер, поднимается со скамейки, срывает желтую грушу, вытирает о рукав куртки и откусывает сочную мякоть. — Мы попытаемся этих тварей зацепить. Честно говоря, мне этого уже просто хочется! Да и странно от тебя слышать, брат, такие слова. Ты! И чтобы отказался от хорошей драки!

— Нашел, змий, чем зацепить, — смеюсь в ответ.

Бьем по рукам и выходим из сада. Опять парни собираются. Леха с кухни кричит, что жратва готова. Такая вот размеренная жизнь. Почти как в пионерском лагере. Подъем, зарядка, жратва, мочилово, жратва, любовь по ночам или по ночам мочилово снова. Только без барабанной дроби, и флаг над домом по утрам не поднимаем. А какой бы флаг подошел? Серп и молот — это флаг Советского Союза; крестьяне, мол, и рабочие. Серпом колосья режут и молотом по наковальне молотят. Красный цвет бы нам подошел. А на красном… Скрещенные автомат и пистолет. Вместо звезды — граната Ф-1…

Веселый ланч на свежем воздухе. Парни у Анвера головастые и мышцастые, жуют крепкими челюстями, едят без остановки и много. Им нужно много белков и углеводов — такая работа.

— Как Женька вчера? — спрашиваю, а мне отвечают сразу несколько голосов: — Нормально! На девку так вроде и не залез. А под конец напился.

— То-то его и не видно.

— У себя в комнате отсыпается. Я проверил, чтобы не курил, — объясняет Леха.

— Ты его, Анвер, работой загрузи по уши. Лучше физической работой. Может, парень и отойдет, — прошу я.

— Я его приставлю к Коле на рынок. Пусть грузит. Станет уставать, некогда будет думать, — соглашается Анвер, а после просит минуту тишины.

Все затихают почтительно. Анвер встает, обращается ко мне и протягивает коробочку. Беру и открываю — там печатка с пятью бриллиантами. Улыбаюсь и показываю печатку присутствующим.

— Это тебе от Джанкоя за помощь, — говорит Анвер.

— Большое спасибо, — отвечаю.

Когда народ насыщается и челюсти у сидящих за столом начинают двигаться не так жадно, Анвер предлагает накрыть «караванщиков» с сигаретами. Транспорт пойдет из Феодосии. Перевозят сразу по нескольку КамАЗов с дешевыми сигаретами в крупные города Украины. Дешевый табак в дефиците, и на нем делают хорошие бабки.

Парни, конечно, согласны. Да и я считаю — Анвер прав. Если дружина его не будет постоянно работать, то она потеряет боеспособность и развалится. На войне как на войне.

Целый день парни проверяют машины и оружие, готовятся. Я лежу в своей комнате и смотрю в потолок. Потолок — это не небо, в нем ничего не увидишь, кроме пыльной плоскости. Одинокая мошка трепыхнулась. Был бы я стрижом — ей не летать…

Я выхожу на кухню и бреюсь над раковиной, чтобы занять время. Кисточки нет. Натираю мылом подбородок и щеки, брызгаю водой. «Жиллетт» — лучшего для мужчины нет. Скребу по щеке к подбородку, смываю с лезвия пену с волосиками. Вытираю лицо полотенцем и брызгаю на скулы одеколоном. Щиплет. Коже становится жарко. Зачесываю волосы назад. Раньше это у меня никогда не получалось. Они ложатся ровно, лишь топорщится на макушке непокорный хохолок. Из зеркала на меня остро смотрит почти незнакомое лицо — откуда этот хищный изгиб носа, похожий на клюв раротонгской мухоловки-помарея? Еще не орел, не сокол, далеко покуда до орлана или коршуна. Но ухватить оно, он, я живое — может, могу. Да еще как!

Хоть и свой городок Джанкой, но Анвер приказывает выбираться на трассу незаметно. К вечеру машины собираются в таком глухом районе, что вообще черт разберет — кто контролирует район? чья группировка? Анвер велит нескольким тачкам проехать в сторону Феодосии и встать с разрывом в полтора километра. В каждой машине есть рация, и по рациям станут передавать о приближении КамАЗов с товаром.

После разведчики уйдут объездной дорогой. Хоть и хреновая дорога, зато гарантируется конспирация. Конечно, говорит мне Анвер, лучше б прихватить курьеров, когда они деньги назад повезут, но этой информации просто нет.

— Придется товар забирать, — повторяет сам себе Анвер. — Ну и ничего. Заберем.

По краям трассы холмы, поросшие кустарником, много свободного пространства с редкими деревьями, за которыми можно укрыться людям и машинам.

Я проверяю револьвер. Леха набивает патроны в автоматный рожок, а анверовские боевики расставляют грузовики так, чтобы перекрыть в нужный момент дорогу в обоих направлениях. Холодный ветер дует между холмов. Подходит Анвер. В темноте я хорошо вижу его лицо — челюсти сжаты, на лбу две глубокие морщины, похожие на математический знак равенства.

— Успеете перегнать КамАЗы в безопасное место? — спрашиваю, а Анвер, брат:

— Это самое простое, — отвечает сухо, — главное товар взять. Охрана у «каравана» сильная.

Тем временем легковушки расставляют вдоль дороги между кустов так, чтобы в нужный момент фары осветили шоссе. В итоге: мы их видим, а они нас — нет. Анвер не расстается с рацией, а я все время возле Анвера. Разведка постоянно на связи. Наконец сообщение — «караван» проехал последний пост, скоро появится из-за поворота. Мы укрываемся возле машин в кустах. Фиг поймешь, есть тут кто или нет. Даже если из КамАЗа и очень всматриваться.

— Первой идет «девятка», за ней четыре КамАЗа, — уточняет рация, — сзади «восьмерка» и еще «девятка».

— Начали, — командует Анвер, и с обочин на шоссе выезжают две грузовые машины, останавливаются, имитируя аварию. Где-то через минуту появляется колонна с «девяткой» во главе. Возле грузовиков им приходится остановиться, прикидывая, как объехать.

— Пошли, — командует в рацию Анвер.

Из кустов, рыча дизелем, вываливает еще один грузовик и перегораживает шоссе за остановившейся колонной. Вместе с ним с зажженными фарами выкатываются к дороге легковушки. Хорошо видна охрана, выпрыгнувшая чуть раньше из КамАЗов, видны дробовики в их руках, видно, как растеряны они от неожиданного нападения.

Я бегу в конец колонны. Слышу, как за спиной Леха командует охране бросать оружие.

— Быстро, быстро! — кричит кто-то.

— Стреляй по фарам! — это уже со стороны конвоя.

Раздается первый выстрел из дробовика.

— Сука! — кто-то вскрикивает из наших.

Целая россыпь выстрелов. Охотники охотятся за фарами, а меня, дичь, пропускают в хвост колонны.