Сергей Зверев - Предателя – на рею! Страница 17

Все более вероятная перспектива тащить Миллера в его каюту на себе Дугласа прельщала мало, но выбора не было. Блондинка продолжала ворковать с пока еще что-то соображающим Эндрю. Пытаться прервать их милую беседу Дугласу не позволяло как знание малоприятных сторон характера подопечного, так и простая мужская солидарность. В конце концов, в его понимании Эндрю Миллер был не самым большим засранцем. «Ничего страшного, если он просто снова напьется и уснет», – подумал Гарри. В ожидании этого момента Дуглас снова обвел взглядом полутемный зал. Помощник капитана успел удалиться, но несколько знакомых лиц метис все-таки обнаружил. Через три столика от него сидели те две дамочки из Европы, которых бывший морпех заметил еще в Гонолулу, когда Миллер вытащил его на верхнюю палубу – полюбоваться на уплывающие вдаль Гавайи. Жаль, что они эти… как их, феминистки. Та, что слева, очень даже ничего. Симпатичная, спортивная. И не скажешь, что борется за что-то там. А вот та, что справа… На роже написано, что неприятностей с ней не оберешься. Слава богу, хоть сам не напоролся – Эндрю предупредил. Впрочем, какая разница. Какие, к черту, бабы, когда ты на службе. Дуглас досадливо поморщился и отвернулся.

Сидящего за колонной агента Смита, меланхолично потягивающего какой-то сок, он не заметил. Впрочем, Смит и не собирался попадаться ему на глаза. Агент уже понял, что «объект» почти готов, и спокойно дожидался, когда метис потащит его в каюту отсыпаться. Смит осмотрел зал в ожидании этого благословенного момента и… едва не встретился взглядом с этими чертовыми феминистками. После того, что произошло с агентом Джонсоном в первый же день круиза, а тем более с ним самим в Сингапуре, агент Смит старался держаться от них подальше, особенно от этой агрессивной датской дуры. Хотя и та, что посмазливее, доверия ему не внушала – агент Смит оставался при своих подозрениях на ее счет. Вот какого черта она тогда оказалась в том коридоре, когда они с Джонсоном гнались за убийцей скрипача? Впрочем, главное, чтобы они держались подальше от Миллера, сбавил Смит обороты, а уж феминистки они или лесбиянки, дело десятое.

Катя тем временем слушала довольно приятную музыку и уже порядком поднадоевшие бесконечные истории Марты из ее бурного феминистского прошлого и настоящего. Тем не менее Сабурова делала вид, будто слушает словоизлияния датчанки, а сама краем глаза следила за теплой компанией за столиком у сцены. «Эта блондинка тут совсем некстати», – думала Катя. Будто мало нам фэбээровцев и этого… человека в черном.

14

В ходовой рубке «Атланты» царил мягкий полумрак, рассеиваемый лишь разноцветными огоньками на панелях пультов и синеватым свечением дисплеев. Ночную вахту помимо рулевого и старпома Нильсена несли еще пять человек. Максимальная автоматизация судна среди прочего означала, что большинство его систем контролировалось отсюда – собственно, поэтому здесь и ночью было столько людей. Это не считая того, что в тамбуре у выхода из рубки стояли двое охранников.

В принципе, полагался лишь один дежурный охранник, вооружение которого составляли дубинка и электрошокер, но после убийства музыканта и прочих инцидентов капитан распорядился усилить меры безопасности. Старший помощник, впрочем, не обольщался насчет эффективности этих дополнительных мер. Второй человек после капитана, Нильсен, конечно же, был в курсе – и убийца скрипача, и тип, который подглядывал за нудистами (хотя это вполне мог быть один человек), бесследно исчезли в лабиринтах «Атланты». И это означало, что преступник, скорее всего, кто-то из обслуги или экипажа. То есть это может быть кто угодно из почти тысячи человек. Иголка в стоге сена. Кто-то, кто в свободное от убийств время несет тебе кофе или даже стоит за штурвалом. Чье лицо тебе знакомо и в ком ты никак не ожидаешь увидеть смертельную опасность. И чей удар ты никак не сможешь упредить. Эта мысль здорово портила Нильсену настроение. Он вспомнил стюарда-тунисца, который попался, но предпочел умереть, лишь бы не сдаваться ФБР. Сказать по правде, старпом таких людей не понимал… и боялся. Свою жизнь он ценил высоко. Гораздо выше, чем тот араб. Настроение у старпома совсем упало. Ему вдруг очень захотелось надраться, чтобы не думать обо всех этих неприятностях. Нет, нельзя. До конца вахты надо быть трезвым. Да и потом тоже, скорее всего. Ладно, черт с ним, с виски… но хоть кофе-то я могу выпить, решил Нильсен и бросил вахтенному:

– Пойду, кофе выпью. Если что – я в кафе «Белая звезда» на третьей палубе.

Вахтенный офицер молча кивнул и снова уставился в панораму ночного океана. Нильсен вышел из рубки, кивнул охранникам в тамбуре – чем черт не шутит, может, и справятся – и двинулся к трапу.

Старпом скрылся внизу, застекленная галерея возле рубки снова опустела. Но, как оказалось, ненадолго.

Словно ниоткуда, в галерее возникли два темных силуэта. Они двигались стремительно и бесшумно, словно перетекая из одного положения в другое. Вот они замерли возле дверей тамбура. Где-то рядом что-то глухо стукнуло.

Внутри один из охранников напрягся и вытащил электрошокер. Второй хохотнул:

– А если это Нильсен? Или сам капитан?

Первый скривился и, ничего не ответив, приоткрыл дверь. Потом, выждав немного и держа наготове шокер, высунулся наружу.

– Ну что там, Стэн?

– Да черт его знает, Грег, – раздался голос из галереи, – никого. Показалось, наверное. Возвращаюсь.

– Давай заходи. Не бойся, не шваркну, – снова хохотнул Грег. Вместо ответа из-за двери донесся странный полувсхлип-полувскрик, оборвавшийся коротким треском.

– Стэн? – С лица Грега стекла улыбка, он потянулся к кобуре, предчувствуя недоброе, но выхватить пистолет не успел. Словно темный вихрь ворвался в тесный тамбур, а потом мир для Грега будто взорвался и погас…

На самом деле все это происходило почти в полной тишине. Тот, кто только что вырубил охранника, помог его безвольному телу опуститься на пол, потом вытащил у Грега электронный ключ. Его напарник, стараясь не шуметь, втащил в тамбур Стэна, обездвиженного собственным шокером, и закрыл входную дверь.

Старший помощник Нильсен, спокойно допивавший свой крепкий кофе в кафешке двумя палубами ниже, даже не подозревал, насколько обоснованны были его сомнения в эффективности «усиленной охраны».

Ключ скользнул в паз сканера замка, пальцы, затянутые в черную перчатку, забегали по кнопкам. Индикатор сменил цвет на красный и потух. Теперь, чтобы открыть дверь, одного ключа будет недостаточно. Люди в черном в считаные секунды связали охранников, по-прежнему не подающих признаков жизни, и шагнули ко второй двери, отделявшей тамбур от рубки.

Вахтенный оглянулся на дверь и поморщился, услышав какой-то едва уловимый шум, – неужели старпом уже вернулся? Но дверь оставалась неподвижной, и он снова стал созерцать ночной океан.

И тут дверь распахнулась. Вахтенный офицер Дженкинс обернулся, привычно вытягиваясь для доклада старпому, но вместо Нильсена увидел стремительно надвигающийся силуэт в черном. Вахтенный уклонился от летящего ему в лицо кулака и даже попытался ответить, но и его удар не нашел цели, зато противник в долю секунды исправил свою ошибку. Уже падая, Дженкинс увидел, как второй темный силуэт метнулся к рулевому. Тот успел дернуться в сторону, но все равно рухнул, сбитый нападавшим с ног. Матрос откатился к стене и замер. Те, кто сидел за пультами, повскакивали с кресел, но они не бросились в драку, а просто заметались по рубке в панике, что было неудивительно, – этих парней здесь держали не за мускулы и кулаки. Лишь один оператор с правого борта – как и Дженкинс, послуживший в военном флоте, – успел вскочить и схватить стоявший в углу огнетушитель. И даже принялся им размахивать, норовя задеть того, кто успел вырубить рулевого. Вахтенный не видел продолжения драки – его противник нанес еще один удар, и мир исчез для него в ослепительной искрящейся вспышке. Дженкинс отключился, причем надолго. А жаль – зрелище было впечатляющее.

Впрочем, для героя-оператора поединок с неведомым бойцом в маске продлился лишь на десять секунд дольше. Да и то потому, что противостоявший ему «ниндзя» имел недвусмысленный приказ поберечь аппаратуру, и им обоим здорово мешали метавшиеся в панике остальные моряки. Но когда эти десять секунд истекли, огнетушитель уже летел в дальний угол, а на голову героя опускалась рукоятка пистолета, позаимствованного у незадачливого охранника.

Броуновское движение остальных операторов вахты продолжалось чуть дольше – благодаря тому, что один из них умудрился забиться под пульт, и его пришлось оттуда вытаскивать. Точнее, его отключили прямо там, и уже потом вытащили.

К словесным уговорам захватчики не прибегали, видимо, веря в старую истину, что хороший удар в ухо заменяет три часа воспитательной беседы. Тратить же время они явно не хотели. Да и вообще, за время своего присутствия в рубке не произнесли ни слова.