Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Брат» Страница 17

Для выполнения этой сложнейшей техники боец должен обладать великолепным чувством дистанции!..

Далеко не всегда в ножевом бою требуется обязательное уничтожение противника, например, в случае, когда необходимо провести его задержание. Или же в случае боя против нескольких врагов, когда появилась необходимость, прикрываться от других противников тем, из них которого удалось вывести из строя первым, и при этом необходимо чтобы он некоторое время держался на своих ногах…

Но у Кахи задача была посложнее — ударить сухой палочкой по вооружённой руке уголовника, это совершенно не то, что ударить ножом. Это всё равно, что об стенку горохом!..

Потому и пришлось ему выкручиваться из ситуации иначе…

Сломанная дубовая ветка, в палец толщиной, которая была в его руке, видимо пролежала под снегом всю зиму, а может даже и не одну зиму… Она сначала намокла, а потом высохла под солнцем… А потом опять намокла и высохла… И не сгнила, как любое другое дерево, а превратилась в «морёный дуб», ничуть не уступающий по прочности железному пруту…

Рубить ей по руку противника небыло никакого смысла, а вот уколоть…

Что Каха и сделал!..

Зураб, как назвали его друзья-подельники, стоял боком к нашему жонглёру, полностью отрывшись… И если бы Каха ударил его в бок, то ещё не известно, чем бы для него это закончилось…

Но Кахабер ударил иначе… Ударил, и насквозь проткнул левую ягодицу…

— В-ва-а-а-а-а!!! — Взревел от боли уголовник. — У-у-а-а-а-а!!!

А Каха… Зная о том, что раненный, находясь в состоянии аффекта, ещё несколько минут может быть опасен как противник, он выпустил торчавшую из задницы нападавшего ветку, и от всей души саданул его кулаком чуть-чуть пониже уха…

И уголовник, как куль упал на траву…

— Ты чего сделал, падла? — Раздался крик за его спиной.

Каха обернулся и увидел, что девушка уже лежит на траве, — её просто отбросили в сторону, как тряпичную куклу — а трое взбешённых подельников раненного, уже надвигаются на него… И в руке каждого поблёскивало лезвие ножа… Ситуация накалялась с каждой секундой…

И тут под руку Кахе попался довольно увесистый камень…

Он больше не раздумывал…

Схватив камень, от запустил его в того уголовника, который держал девушку — именно он казался самым опасным из этой троицы…

— Т-тух! — Раздался глухой удал.

Нет, не зря Каха столько лет посвятил тренировкам, чтобы точно метать ножи в цель… А тут был простой камень, и он не должен был втыкаться, как кинжалы во время циркового представления — он должен был попросту попасть в цель. Для Кахи это вообще небыло серьёзной задачей…

Без единого звука, уголовник повалился на траву — камень прилетел ему точно посредине лба…

И тут случилось нечто странное…

Один из насильников, бросив вороватый взгляд по сторонам, просто развернулся и дал дёру, шумно проламываясь через кусты…

А последний, четвёртый…

Он осклабился по-волчьи, посмотрел на двух своих поверженных товарищей, и… Развернувшись на 180 градусов, дал дёру за своим другом, бросив Кахе через плечо:

— Мы с тобой ещё встретимся, сука!

— Даже быстрее, чем ты думаешь! — Крикнул Каха в ответ.

В его руке был уже тот нож, с которым на него нападал Зураб, и Каха не задумываясь ни на секунду, метнул его вслед убегавшему…

— Ф-р-р-р! — Пропел нож, и исчез в темноте.

А через секунду из темноты раздалось:

— А-а-а-а!!! Падла! Больно!!! А-а-а-а!!!

— Догнал… — Проговорил Каха устало. — Ну, вот и хорошо…

Он наклонился над Зурабом, посмотрел ему в лицо, и выдернув из брюк уголовника ремень, крепко связал его запястья за спиной… Потом проделал тоже самое и со вторым, уголовником, которого поразило «оружие пролетариата»…

После этого Каха подошёл к девушке, которая была похожа на перепуганного насмерть зверька…

Она, сжавшись в комок, сидела на траве, поджав под себя ноги, и смотрела на Каху огромными, как у дикой серны, красивыми, но перепуганными глазами.

— Так как? С тобой всё в порядке? — Спросил Каха устало. — Тебя как зовут, красавица?

— Ла-ла…

— Что ты «лалакаешь»? Ла-ла-лу, до-ре-ми… Зовут тебя как?

— Ла, ик! Ла… — Пролепетала девушка. — Лала меня зовут…

— Ладно, Лала-Лу… Ты посиди здесь, и не убегай никуда… Всё уже закончилось… Да и опасно тебе будет сейчас по парку в темноте в одних трусах в одиночку бегать — глядишь ещё найдутся желающие получить доступ к телу… Так что сиди здесь и жди меня!.. А я пойду, посмотрю, что там с этим, третьим… Чего это он орёт, как раненный в жопу бегемот?.. — Проговорил Каха. — И не бойся больше ничего… Ладно, Лала-Лу?

И только после того, как дождался от девушки кивка головы, добрался до последнего, третьего насильника, который извивался от боли в пяти метрах…

Каха оказался не так-то уж и неправ — несостоявшегося насильника постигла та же участь, что и Зураба — нож торчал точно посредине бедра, чуть-чуть пониже ягодицы…

Уголовнику было нестерпимо больно, и он орал благим матом:

— Врача!!! Лепилу мне давай, падла!!! На ремни тебя порежу!!!

Он лежал на земле, но был всё ещё очень опасен потому, что так и не выпустил из ладони нож довольно внушительных размеров, и теперь, лёжа на животе, периодически им размахивал…

Каха улучил момент, и попросту наступил на вооружённую руку уголовника, а потом нагнулся, и взялся за рукоятку ножа, торчавшего из ноги:

— В-ва-а-а-а-у-у-у! — Взвыл уголовник. — Ты чё делаешь, падла?!! Убью, на хрен!!! Дай мне врача!!!

— Ага! Хорошо… Потом убьёшь… Если сможешь… А врача… Так это пожалуйста! Сейчас ты поднимешься, и пойдёшь вместе со мной к своим придуркам дружбанам! И поможешь мне доставить вас сначала в милицию, а потом уж и к врачам…

— Я никуда не пойду, падла!!! Я ранен! Мне нужна помощь!

А Каха начинал чувствовать, что времени на уговоры уголовника у него нет — тот удар ножом, под который он подставился специально, видимо, не прошёл даром… В глазах юноши уже каруселью кружили маленькие цветные шарики, и лопались, превращаясь в маленький салют… Который в очень скором времени грозился перейти в мощный фейерверк, а потом и в полную черноту — Каха терял кровь, а значит и силы, а в раз так, то в скором времени мог потерять и сознание… Что было бы совсем не кстати ни для него самого, ни для спасённой от насильников девушки…

И он не стал терять времени на долгие размышления, как убедить «зэка» сделать так, как ему было нужно, а просто шевельнув кистью, сжимавшей нож:

— А-у-у-а-а-у-у-а-а-а-а! — Взревел уголовник. — Чё творишь, падла! На куски порежу!!! В-ва-а-у-у-у-а-а-а!!!

— Встать, гад! — Рявкнул юноша. — Или я тебе прямо сейчас всю твою жопу прямо до ушей разрежу! Встать!!!

Кряхтя, и безбожно матерясь, уголовник поднялся с травы, и медленно, сильно подволакивая раненную ногу, пошёл в сторону полянки, на которой всё и началось… А Каха «помогал» ему идти, «поддерживая» раненного за рукоятку ножа, торчащего у него в заднице…

Девушка так и продолжала сидеть на траве, сжавшись в комок…

— Слышь-ка, Лала-Лу… — Проговорил юноша устало. — Вот, возьми, и заверни в тряпку… Только рукоятки не касайся! Оставим на ней отпечатки этого «орла» для милиции, а то он ещё и отбрехаться сумеет…

Он протянул девушке нож, рукояткой вперёд, удерживая его за самый кончик довольно внушительного лезвия…

— Так тряпок же нет… — Пролепетала девушка едва слышно.

— А платье твоё что теперь? Не тряпка? — Усмехнулся Каха. — Давай-ка ты быстрее, Лала-Лу, у нас нет времени…

Каха с каждой секундой чувствовал, как теряет силы…

Девчонка вскочила на ноги так, словно из травы к ней в трусики, сохранившиеся буквально чудом, заползла целая орава муравьёв…

Она подобрала с земли рваный ситцевый «гороховый» лоскут, бывший некогда её модным платьицем, и бережно завернула в него нож… А потом замерла и посмотрела на Каху таким взглядом, каким, наверное смотрят на своего хозяина собаки на охоте, почуяв дичь, и только и ожидающие команды своего хозяина… Это был странный взгляд навсегда преданно существа, благодарного своему спасителю…

— И тот, второй подними… — Каха указал ей на нож, валявшийся рядом с уголовником, которому он угодил камнем точно в лоб. — Пригодится…

Девушка метнулась в сторону, схватила с травы оружие, и тоже завернула его в материю… А потом вернулась к Кахе с таким видом, как это сделала бы хорошо вышколенная охотничья борзая, принесшая добычу своему хозяину…

Девушка, наверное, если бы у неё был хвост, завиляла бы им в тот момент…

Каха устало посмотрел на ней, сквозь радужные круги, которые уже плыли хороводом в его глазах, и тихо проговорил:

— Там ещё мой пиджак лежит, Лала-Лу…

Через секунду девушка опять стояла рядом с юношей, протягивая тёмно-серый пиджак…