Андрей Дышев - Огонь, вода и бриллианты Страница 17

Этот вывод почему-то меня успокоил. Я продолжал наблюдать за ними. Лисица помахала ручкой портье и пошла к лифту. Теннисист последовал за ней, но не сделал и двух шагов, как вдруг оглянулся. Он замедлил шаги, глядя на стенд с ключами. Лицо его стало мрачным. Он догнал Лисицу, что-то сказал ей и вернулся к стойке. Теперь я видел только его спину. Наверное, он о чем-то спросил портье, потому как тот вдруг принялся оживленно говорить, показывая то на стенд с ключами, то на лестницу. А потом, жестикулируя, постучал пальцем по монитору компьютера.

Не знаю, какое чутье подсказало мне, что речь идет обо мне. Видимо, Теннисист заметил, что ключ от моего номера уже не висит на крючке.

Чем больше я узнавал, тем больше путался. Что все это значит? Теннисист знал Рюмина? Знал, что его нет и быть не может в номере, а потому отсутствие ключа его взволновало?.. «Господи! – мысленно ахнул я. – Значит, девяносто процентов из ста, что Лисица тоже знала Рюмина». Они были на пляже вместе! И Лисица убила его из моего ружья. Но случайно или намеренно? – вот в чем главный вопрос.

Я посмотрел на дверь лифта. Как раз в это мгновение загорелась сигнальная лампочка, створки раскрылись, и Лисица вместе с двумя женщинами зашла в кабину.

Теннисист продолжал говорить с портье. Кажется, они сменили тему, потому как портье энергично тыкал пальцем в какую-то спортивную газету, а Теннисист, возражая, крутил головой.

Лисица поехала к себе. Ее ключ висел во втором ряду снизу – там же, где и мой (пардон, Рюмина!). Вероятно, она жила на втором этаже. Надо проверить!

Я кинулся на лестницу, пулей взлетел на второй этаж и осторожно выглянул в коридор. Двери лифта только что закрылись, кабина поехала выше. Лисица, цокая каблуками, шла в торец – туда же, где находился мой номер.

Она остановилась. Я юркнул в холл. Было слышно, как щелкает замок. Я осторожно выглянул из-за угла. Лисица открывала дверь, находящуюся рядом с моей. Ба-а! Так мы еще и соседи!

Когда дверь захлопнулась, я на цыпочках добежал до своего номера и бесшумно зашел внутрь. Приблизился к стене, разделяющей нас с Лисицей, приложился к ней ухом. Слышно было, как хлопнула створка шкафа. Потом, прошу прощения, как слилась вода в унитазе. Зашумел душ.

Вдруг мое внимание привлек тихий скрип в прихожей. Я отпрянул от стены и, не дыша, приблизился к входной двери. Дверная ручка медленно опустилась вниз, затем вернулась в изначальное положение. Кто-то стоял за дверью. Я прижался к ней спиной, умирая от страха, – вдруг это Рюмин вернулся с того света? Я слышал частое дыхание за дверью. Мое сердце колотилось с такой силой, что, наверное, сотрясалась вся гостиница. Ключ, торчащий в замочной скважине, дрогнул, и брелок-бочонок закачался. Тот, кто стоял по ту сторону двери, пытался протолкнуть ключ.

Я перекрестился и невольно прикоснулся к груди, где висел нательный крестик, подаренный бабкой. И – о чудо! – помогло. Я услышал громкий хлопок – кажется, закрылась соседняя дверь, и сразу все стихло.

Не пытаясь побороть любопытство, разгоревшееся с невероятной силой, я снова приложился ухом к стене и тотчас услышал нервные голоса, искаженные эхом душевой. Один из них принадлежал Лисице. Другой – мужской, низкий.

Мужской голос: «А ты не ошибаешься?..» Лисица: «Мы же его закопали!» – «Может, он притворился мертвым?» – «Не принимай меня за идиотку! Он полдня пролежал в песке!» – «Кто же взял ключ?» – «Ты поверил портье! Да от него водкой разит на три метра!» – «Но ключ торчит изнутри! Там кто-то заперся!» – «Перестань! У меня мурашки по коже…»

Они стали говорить тише, и я перестал разбирать слова. Но главный вывод я уже мог сделать: Теннисист посвящен в жуткие дела Лисицы, но сомневается, все ли в этой истории соответствует действительности. Конечно, засомневаешься тут, когда портье заверяет, что Рюмин только что взял ключ и поднялся к себе, а Лисица клянется, что закопала его труп на пляже.

Я невольно выступал в роли восставшего из могилы покойника. Теннисиста это беспокоило, а меня забавляло. Мое отношение к нему еще не сформировалось окончательно, но то, что ревность была костяком, – я понял совершенно отчетливо. Где был этот красавчик, когда я ночью возился с трупом, спасая Лисицу от неминуемой тюрьмы? Где он был, когда я, уничтожая улики, прыгал с моста на товарняк, а потом спалил свой дом? Спал, наверное, и видел сны. А теперь запросто обнимает Лисицу, без стука заходит к ней в душевую, разглядывает ее голую. На каком основании? Кто он такой? Что не муж – это точно. А раз не муж, то пусть катится к чертям собачьим!

Я решительно подошел к телевизору, включил его и повернул ручку громкости до упора. Голоса за стенкой вмиг оборвались. Представляю, какое сейчас было выражение на лице Теннисиста. Наверное, крестится, бога вспоминает. Но если он вздумает забраться к Лисице в постель, то это будет его последняя ночь перед отправкой в психбольницу. На этот счет я побеспокоюсь.

Я сел за телефон, через справочную узнал номер ритуальной службы и попросил немедленно доставить мне в гостиницу надгробный венок. На вопрос, какой текст написать на ленте, я выдал:

– «Дорогому Теннисисту от Рюмина А.Н. с надеждой на скорую встречу».

– Через полчаса доставим, – заверил меня оператор.

В ожидании венка я спустился в вестибюль, где купил дешевый косметический набор, бутылку сухого вина и узнал телефонный номер Лисицы. Я позвонил ей с улицы, из телефона-автомата.

– Не кладите трубку, – загробным голосом произнес я, услышав, как ответил Теннисист. – С вами будут говорить из Стикса.[1]

– Откуда? – неживым голосом спросил Теннисист.

Я оставил трубку висеть на проводе и побежал в гостиницу. Теперь я имел гарантию, что Теннисист не выйдет из номера в ближайшее время.

Тут подъехала машина с веселой надписью «Ритуал» на борту. Я щедро заплатил и распорядился, чтобы венок немедленно доставили в номер Лисицы.

Минут через десять я зашел к себе и тотчас выскочил на балкон, предвкушая забавное зрелище. Мне удалось заглянуть за перегородку, разделяющую балконы. Шторы на окне Лисицы примыкали друг к другу неплотно, и хорошо просматривалась застеленная кровать. Время от времени в поле моего зрения попадал Теннисист. Он с зеленым лицом носился по комнате. Обстановка явно не располагала к любовным утехам.

– Что это?! Ну что это такое?! – донесся до меня нервный голос Теннисиста, а затем я увидел, что он держит венок на вытянутых руках, будто хочет надеть его себе на голову.

Лисица жалобно оправдывалась, но что именно она ответила – я не расслышал.

Тут эмоции в душе Теннисиста хлынули через край, он сорвал с венка ленту, кинул ее на пол и принялся яростно топтать. И вдруг кинулся к балконной двери и открыл ее. Едва я спрятался за перегородкой, как венок взлетел в ночное небо, плавно перешел в нисходящую глиссаду и спикировал на пальму.

Конечно, жаль денег, но удовольствие стоило того.

Глава 13

Я вернулся в комнату, выпил вина, а когда хмель вымел из моей души остатки суеверного страха, стал напяливать на себя летную форму Рюмина. Она мне была очень к лицу, и я даже залюбовался собой, стоя у зеркала. «Хороший мужик был, – подумал я, едва не роняя слезу. – Убили ни за что ни про что».

Я сел за стол перед зеркалом, зажег бра и раскрыл набор теней. Сначала я покрыл лицо серебрянкой. Затем нарисовал страшные синяки под глазами, придал носу зеленоватый оттенок, раскрасил губы фиолетовыми тенями и обозначил в их уголках кровавые подтеки.

Только я взялся за уши, чтобы разрисовать их черным карандашом, как вдруг за моей спиной кто-то кашлянул. Я заорал диким голосом и схватился за сердце. Наверное, это покойный Рюмин не вынес моего кощунства и пришел сюда, чтобы примерно наказать меня.

– Что ж ты голосишь посреди ночи! – услышал я знакомый шепот, обернулся и увидел Лисицу.

– Ты?! – не поверил я своим глазам и кинул взгляд на входную дверь, в замочной скважине которой по-прежнему торчал ключ. – Откуда?! Ты как сюда попала?!

Лисица наконец рассмотрела мое лицо, свела ладони, что-то прошептала и села на кровать. Я справедливо полагал, что сейчас она повалится в бессознательном состоянии, но эта многоликая бестия вдруг захохотала. Смех ее был чрезвычайно жизнерадостным и насыщенным злой иронией. Она оскорбила меня в лучших чувствах. Боясь, что сейчас она поднимет на уши всю гостиницу, я кинулся к балконной двери, чтобы запереть ее, и только тогда догадался, каким образом Лисица проникла ко мне в номер.

– Неужели не страшно? – спросил я, нависая над Лисицей, которая, икая от смеха, каталась по кровати.

– Нет…

Я сел рядом, снял фуражку и кинул ее в кресло. Лисица наконец успокоилась, но встать с кровати не торопилась. Она лежала и вытирала полотенцем слезы.

– Я подозревала, что это ты здесь поселился, – сказала она. – Но когда принесли венок, уже не сомневалась.