Юрий Москаленко - Малыш Гури. Книга первая. Там, где нас не ждут… Страница 18

– Как же хорошо! – и с этими мыслями уснул.

Глава 9

Утро. Кто там из классиков говорил, что утро добрым не бывает? В пещере серо, наверное, только рассвет заладился. Вставать надо! Спал одетым, не раздеваясь, только сапоги натянуть. Не забыть постирать вещи, а то они сгниют в воде. Костёр прогорел, лишь пепел немного дымится.

Подъём. Обуваюсь. Хватаю котелок, тряпочку – бывший рукав, бегом в туалетную комнату, потом в полутьме добрался до грота, разделся и по каменным плитам, несмело, спустился к воде, держа котелок с тряпкой.

– Моем котелок, умываемся, набираем воды для остатков фазана и обратно!

Плавать в неизвестном месте, где много притопленого дерева, не стал. Умылся, слегка ополоснул котелок, набрал воды, оделся и обратно. Осторожно шёл по проходам, стараясь не расплескать воду. Котелок повесил над костром, наломал веток для растопки, нашёл зажигалку, вернее поджигалку, внимательно, боясь перепутать, разместил пальцы на сторонах с жёлтой полосой, присел и включил зажигалку. Сил на розжиг костра потратил немного, огонь занялся сразу. Кинул в котелок мясо. Подкинул в огонь дров потолще, пусть варится. Заткнув за пояс топорики, проверив на месте ли тесак, подхватил два гигантских листа и спустился к заливу.

Туман окутывал белыми хлопьями, обдавая влажной свежестью, на листьях появились водяные капельки.

Хватит лирики!

За ночь рыбка никуда не делась. Разложил возле неё листы, положил на один из них тесак, топорики, вынул из правого сапога «счастливый» ножичек, мало ли, ювелирно что-нибудь вырезать придётся, отошёл на пару шагов, разделся полностью и принялся за добычу.

Попался самец, молоки килограмма по три каждый. Голову раскромсал топором на четыре части, дальше, где тесаком, где топориками, счастливец не понадобился. Разделил тушку на тридцать частей, чтобы в котелок помещались, ополоснул их в воде от песка и крови, увазюкался сам, с ног до головы.

Кишки и жабры отнёс к овражку и прикопал в сторонке, в песке. Все куски рыбы сложил на один лист, а второй, тщательно отмыв в воде, оттащил наверх, на кухню. Положив его на пол около листов с запасами, взял мешок, предварительно долив воды в котелок из фляги, которую потом захватил с собой. Бульон в котелке кипел, завтрак был готов. Спустился к заливу и принялся тщательно отмывать мешок от песка и грязи. Набрал во флягу чистой воды. Потом, в три приёма, в мешке перетаскал куски рыбы наверх в пещеру, уложив их на чистый свободный лист.

Сегодня у меня день стирки, вода, правда, пока прохладная, но помыться надо, мешок и разделочный лист от рыбы отмыть, и вещи, наконец, постирать. Завтрак задерживается.

Стирка, очистка, помывка, заняли не менее двух часов. Пока занёс чистый, отмытый лист, накрыл им куски рыбы, постирал и развесил на кустах вещи и мешок, пока отмылся сам, причём, себе любимому уделил времени не меньше, чем на всё. Туман рассеялся, солнце начало припекать, желудок от таких издевательств орал благим матом, притом, воду я доливал в котелок ещё раза три. Добрался, наконец, до котелка.

Обед проходил в обеденной зоне. Прекрасный, насыщенный бульон, правда мало его показалось; мяса целый котелок, яблочки, нарезанный ананас, чистейшая вода и напоследок – ягоды. Рядом потрескивает костерок.

– Лепота! Чем там я планировал сегодня заняться? Рыбу разделал, сейчас и варить поставим, постирал, вещи скоро уже высохнут на такой жаре, в лес сходить надо, силки проверить, фруктов набрать, и потом последить за дорогой, хотя бы часа два, а вечером в сумерках пройти посмотреть стоянку за бродом. Продолжим!

В котелок кладём два куска рыбы, из фляги всю воду выливаем, и на костёр – пускай обед готовится. Двигаться тяжело, разморило. Куда в меня влазит, ведь ни кусочка не оставил, весь бульон допил. Котелок литра на два с половиной-три, живот надулся, как барабан.

Кулон опять безобразничает, на такой жаре, ещё и костёр рядом горит, а чувствую озноб, от живота по всему телу разносится. Ладно, пускай, ему тоже есть хочется, потом надо будет посмотреть на него, может опять изменился? Одеваемся, хорошо хоть вещи с пляжа забрал. Так, я чего думаю, зажигалочку-поджигалочку надо с собой таскать, это последний аргумент, а в моём случае – единственный. Засунем в кармашек на поясе, всегда под руками будет. Распихиваем железо, теперь спускаемся, мешок взять, и здравствуй, овраг.

Посещение леса прошло штатно. Набрал фруктов и ягод, в одну из петель попалась курочка. Монстр, на удивление, чувствовал себя хорошо, не вонял, и что ещё заметил, около него не было мух, я только сейчас это заметил, специально в десяти метрах минут пять стоял, наблюдал. Вот это да!!! Заносим в список, с чем нужно разобраться, а с ним разбираться надо быстрей, в любой момент могут начаться дожди. Если ничего неординарного не случится, то завтра. Пока ходил, высматривал камни подходящие, надо оружие подточить. Ничего не нашёл.

Костёр почти прогорел, уха готова, но я же недавно ел? А вот желудок утверждает обратное!

Ещё полчаса на уху. Всё, я доел всё! Это невозможно! Аппетит, как у бегемота! Так не бывает! Не может шестилетний пацан, метр с кепкой, рубать еду котелками. Опять напомнил о себе кулон, неприятный озноб, хотя в пещере и не жарко, но и не холодно. Это что, он так на меня действует, заставляя через желудок есть немеряно, а он, таким образом, из меня энергию вёдрами хлебает? С другой стороны, и не вредит явно, но что-то боязно. Сомненья прочь, без него я бы совсем от мошкары с ума сошёл. Ставим новую порцию, что там с дровами? Ещё и на завтрашний день хватит. Вода во фляге закончилась, ничего в гроте наберём. Полено в костёр, долго гореть будет, в мешок яблок и ягоды, норма. Уходим!

Наполнив в гроте флягу водой, побрёл на выход. А туннель длинный, восемьдесят шесть шагов насчитал, и уклон сильный. Выходим. Аккуратно отодвинул ветку кустарника, растущего с правой стороны от входа, маскируя его со стороны леса. Выглянул, осмотрелся – никого. От выхода из подземелья, под уклон, вела тропинка, набитая монстриком. Слева она упиралась в скалы, уходящие дальше до младшей сестры-реки, с правой, со стороны дороги – в невысокий бруствер с пологими стенами.

А часто монстр посещал свои охотничьи угодья, теперь осталось найти его место для наблюдения.

Поднялся на бруствер, осмотрелся. Оп-па, со стороны водопада, на том берегу реки, спустившись с гор, остановились всадники. Я отстранился, посмотреть бы получше, да не видно ни хрена. Поднялся метров на двадцать по брустверу в сторону водопада, сплошной кустарник, а вот тут неплохо. Выдвигаясь уступом скала, образовывала небольшую площадку, сверху заросшую травой. Ракурс прекрасный, что вправо, что влево. И дорога с косогором, как на ладони, можно сказать, я над ней вешу, отличное место для засады. Зуб даю, монстрик прямо отсюда и сигал на посетителей. Просмотрим на путешественников.

Шесть человек, пятеро из которых одеты в железо, даже на головах вёдра. Шестой, маленький толстячок, как Санчо у Сервантеса. Пятеро о чём-то оживлённо спорят, размахивают руками и показывают в мою сторону. Поспорили между собой, и стали с коней слезать, а толстенький, выслушав, что сказал ему самый крикливый и важный, поклонившись ему начал разворачивать пикник.

Накрыл быстро, мешок у него на лошади классный, он из него тряпку какую-то достал, постелил на траву и начал выставлять тарелки, кружки или кубки, отсюда не видно, пару бутылей закуски, снеди всякой. В это время офицеры, как я про себя их назвал, умылись, помыли руки, о чем-то весело переговариваясь. Толстяк накрыл поляну, с поклоном подошел, доложил, приглашая отобедать.

Желудок, видя такое безобразие, выразил протест громким урчанием, проглот. Отсыпал ему яблочек, внимательно следя за разгорающейся пьянкой.

Попойка шла бурно, крики, споры, песни, я даже отсюда видел, что у слуги руки отчего-то трясутся. Иногда направлял свой взор в противоположную сторону. Осматривал дорогу и берег младшей речки, там никого не было. Что ж, посмотрим старое кино.

Где-то через час пьянка стала затухать, компания споро собралась, при этом толстяк, так как его подгоняли, бросил в покрывало всё, что было на импровизированном столе, завязал его узлом, прикрепил к своему волшебному мешку, прикреплённому к седлу, взял лошадь под узду и, как на казнь, вошёл вброд, следом за весело болтающими офицерами.

Я фонарел, тут монстр обитает, кушает всех подряд, а они едут не спеша, орут чего-то, хотя от водопада такой гул, что вряд ли они друг друга понимают. Тем временем, компашка из пяти обалдуев и одного толстого, несчастного слуги приближалась к месту рандеву. Да они молокососы, не старше шестнадцати-семнадцати лет, одеты очень ничего, панцири прекрасной работы, всё железо, что на них одето, со следами гравировки: всякие драконы, львы, орлы и прочее, я не присматривался. Лошади или кони, я в этом не понимаю, смотрелись мощно, солидно, настоящие, боевые.