Сергей Зверев - Забудь дорогу назад Страница 18

Он плыл передо мной, как в тумане. Скалилась шакалья пасть, жидкая органика стекала с защитки. Взлетело что-то за спиной нетопыря. Треск, он рухнул на колени, схватился за голову, а из тумана проявилась Анюта со сверкающим взором валькирии, огревшая Гайдуллина его же корягой. Умиляться беспримерной отваге простой российской женщины было некогда.

– Умница, девочка! – взревел я, взлетая на ноги.

– А я не девочка, – буркнула Анюта. – Я ёршик для унитаза – дерьмо тут тебе подчищать.

Гайдуллин предпринял попытку добраться до упавшего автомата, но я наступил ему на пальцы – да еще и помялся, потому что нечего тут. Он завыл, я схватил его за грудки, поднял и с воплем:

– Па-астаранись!!! – (Анюта отпрыгнула), рыча, как буйвол, нанося удары головой в изрытый оспинами нос, стал теснить к трясине, где он уже однажды побывал. Рывок плечом, и Гайдуллин, ухая, как филин, полетел в свою топь, обрамленную жиденькими горстками ряски. Бухнулся, взметнув тучу брызг, завозился там, вынырнул, стал отчаянно махать руками, выгребая на сухое. Но трясина знала свое дело, он застрял в полуметре от «берега», ноги «схватились».

– Помоги… – бормотал он, весь зеленый, исчезая в пучине. – Не дай загнуться, я больше ничего тебе не сделаю, обещаю…

– Пока, – помахал я ему ручкой. – Ничем не могу помочь, приятель. Возможно, ты будешь мне сниться, но я это переживу.

Отчаянный вопль длился недолго, секунды три, но успел вымотать душу. Сомкнулась вязь над разинутым ртом, сыто и благодарно заурчала. Кряхтя, подобралась Анюта. Я обнял ее за ноги, поднял голову.

– Сочувствую, Луговой… – Она сглотнула.

– Представь, я тоже себе не завидую… Давай считать, что это жертвенный дар… – понес я какую-то мифическую чушь. – Ты знаешь, что болота у коренных народов Сибири считаются «вратами духов»? В том месте, где твердая земля уходит из-под ног, открываются врата в мир загадочных духов природы и божеств… Спасибо, подруга, я знал, что ты поступишь именно так.

– Я что, такая предсказуемая? – Она изумленно захлопала ресницами. А я затрясся в каком-то меленьком подлом хохоте.

Мы торопились догнать своих. Определить направление было несложно, мы шли по следам – люди перед нами хорошо потоптались. Пробежали марь – заболоченный редкостойный лес. Гиблые участки постепенно сходили на нет, все реже приходилось пользоваться шестом. Но местность была какая-то изрытая, кочковатая, заросшая мохом, мелким кустарником с глянцевыми листочками. Крупных деревьев стало меньше, появлялись молодые осинки, густел ивняк. Мы перебирались через овраги, осваивали залежи сырого бурелома. И снова снизился темп. Поначалу Анюта ворчала, что мы движемся со скоростью сперматозоида (пять миллиметров в минуту), потом замолчала. Я тоже чувствовал, как в желудке образуется комок пустоты, и что-то липкое заструилось по спине. В Каратае множество местечек, овеянных мистическим душком, но в последнее время я об этом как-то начал подзабывать. Из недр организма выбирался страх. Кожа на макушке похолодела, волосы зашевелились… Зашуршало что-то в траве, охнула Анюта, зверек запрыгнул на дерево, прошелестел по стволу и уставился на нас умными глазенками. Заворочалось что-то в овраге. Напряглись и опали лопухи. Или показалось? Я схватил Анюту за руку, потащил от греха подальше…

Она присела, задышала с испуганным хрипом.

– Посмотри, там в кустах кто-то есть…

Я вскинул автомат. Будь я неладен, если в кустах на краю оврага не притаилось чье-то тело! Заворошилось в густой листве… и все затихло. Я словно в ступор провалился. Обрастал гусиной кожей, чувствовал, что не могу пошевелиться, – из кустов кто-то очень пристально нас разглядывал…

– Стреляй… – прохрипела Анюта.

– Зачем? – прохрипел я в ответ. – Ведь в нас никто не стреляет… стоит ли будить лихо?

Постулат спорный (после того как в нас начнут стрелять, вряд ли удастся ответить), но что-то мне подсказывало, что уместнее в этой ситуации сохранять тишину (или спокойствие, кому как угодно). Я выбрался из оцепенения, погнал Анюту легкими тумаками, озирался на каждом шагу. Клянусь, в кустах кто-то был! Мелькнуло что-то небольшое, бесформенное, скатилось в овраг. Я похолодел – ведь лощина тянулась параллельно нашей тропе! А вдруг не отстанет, так и будет за нами бежать? Мы неслись как угорелые, и лишь когда овраг отвернул в сторону, сбавили ход, остановились, чтобы отдышаться. Стыдно, Луговой, стыдно…

– Ну и ну… – выдохнула Анюта. – Я, кстати, слышала, что на болотах водятся кикиморы, а в глухих лесах – лешие… Это такое сверхъестественное существо. Может появиться в образе дряхлого старца или косматого чудища с козлиными рогами. Обожает запутывать людей…

– Я тоже в детстве об этом слышал, – признался я. – Фольклор называется. Хочешь обмануть лешего и дойти, куда хотел, – выверни одежду наизнанку и обувь поменяй – левый башмак на правую ногу, а правый на левую. А еще у них женщины – обросшие, несимпатичные, со спутанными волосами, имеют такие большие груди, что мешают ходить, приходится закидывать их за плечи… Хотя скажу тебе, Соколова, одну крамольную вещь. То, что в прочих местах называется фольклором, в Каратае называется суровой действительностью. Я не настаиваю, что за нами подглядывал леший или какая-нибудь заплутавшая кикимора – бывшая жертва аборта или померший некрещеным ребенок; но исключать это категорически не хочу.

– Издеваешься? – надулась Анюта.

– Глупая ты женщина, – вздохнул я. – Или не чувствуешь, что духи тут витают? Сказочные, вот такие… – Я зловеще пошевелил пальцами. – Ладно, делаем ноги. – На всякий случай я снял автомат с предохранителя, чтобы в случае нужды меньше канителиться. Жалко, что в активе всего один магазин. Зато полный.

Чуткое ухо уловило человеческие крики. Радаш скликал народ, разорялся благим матом. Мы прибавили ходу, и вскоре заголубел просвет. Очередная возвышенность – поляна, заросшая колосистой травой. Метров сорок покатого подъема, и снова лес. С обеих сторон обширного косогора росли молодые осинки вперемежку с белокорыми березами. Не верилось, что мы навсегда покинули болото.

Люди, обессиленные, падали в траву, переводили дыхание. Раздаш стоял на опушке и по головам пересчитывал народ. Мы почти догнали колонну.

– Добрели, как мы вам рады… – проворчал испачканный паутиной Раздаш. И вдруг нахмурился, скользнул недобрым взглядом по нашим загадочным лицам. – Эй, а где Гайдуллина потеряли?

– А нам почем знать? – самоуверенно заявил я. – Не видели никакого Гайдуллина.

– Воистину не видели, – подтвердила Анюта.

– А это что? – кивнул Раздаш на автомат и как-то невзначай передвинул кобуру.

– На тропе валялся, – простодушно объяснил я. Хотел добавить: «Вместе с предсмертной запиской», но как-то постеснялся. – Не проходить же мимо. Хотите – забирайте, упорствовать не буду… Ну, чего уставились, как на чудо морское, Раздаш? Заявляю со всей ответственностью – автомат на тропе валялся.

– Валялся, валялся, – сказала Анюта.

Подошел заинтригованный Притыка, «вкусно» воняющий потом, осмотрел оружие у меня за спиной. Хмыкнул как-то неопределенно:

– Гайдуллина штуковина, можете не сомневаться, Петр Афанасьевич. Он гвоздем приклад царапал – насечки делал, когда на охоту ездили…

Подошел Тропинин, потерявший кепку (под кепкой вскрылись банальные залысины), и все втроем принялись с интересом меня разглядывать. А также Анюту, которая сделала вид, что все происходящее ее ни в коей мере не касается. Уставились все остальные. Шаховский показал большой палец, подумал и перевернул его вниз. Корович согласно закивал, сделал жест, что мысленно он с нами. Одобрительно усмехнулся Мальков, переглянулся со Степаном. Поднял голову и уронил взмокший Максим. Людмила ничего не поняла, но на всякий случай смотрела на меня с интересом, а на Анюту осуждающе – что делало мне честь как мужчине. Только специалист по горному делу был занят своими делами. Подслеповато щурясь, он высыпал на ладонь из флакончика несколько таблеток, пересчитал, добавил еще одну и проглотил, запрокинув голову.

– Нашли, говорите, автомат? – как-то задумчиво, но не очень угрожающе вымолвил Раздаш.

– Нашли, нашли, – закивали мы с Анютой.

Тропинин подался к Раздашу и что-то зашептал ему на ухо. Раздаш при этом не спускал с меня глаз. Пожевал губами – ладно, нашли так нашли. Я поблагодарил взглядом Тропинина. Тот пожал плечами – было бы о чем жалеть.

Притыка был не очень сообразительный малый. Озадаченно почесал затылок, воззрился на начальство в ожидании инструкций.

– В путь, пришельцы! – громогласно объявил Раздаш. – Гляньте, красота-то какая! Не знаю, как у вас, а у нас на пятой планете можно жить. – И заржал, получив удовольствие от собственной шутки. – Юг там! – махнул он на холм. – Радостной вести о том, что болота кончились, не ждите. Но пока вроде сухо. А ну, пошли, родимые!