Максим Шахов - Персидский треугольник Страница 18

– В каком смысле?..

– Восток коварен. Здесь никому нельзя доверять до конца, верно? И ни на кого нельзя положиться… Вы видели, с кем мне приходится работать? Хамад – законченный наркоман. И садист. Киркун не лучше. Можете поверить мне на слово, я просто не хочу шокировать вас подробностями. Так что нам с вами лучше доверять друг другу. Вы согласны?..

– Да!

– Я рад, что мы достигли консенсуса! – улыбнулся Волк. – А теперь пора и отдохнуть… Прошу! – Проведя инженера в кабинет Сюзи, Волк вытащил из кармана наручники. На удивленно-испуганный взгляд русского он улыбнулся: – Мы же на Востоке, так что, извините, придется перестраховаться…

Иванов улегся на одеяло в углу, Волк пристегнул его наручником к чисто символическому радиатору отопления. Из-за жары большую часть года в Иране нужны вовсе не батареи, а кондиционер.

Сам Волк уселся за компьютер. Около десяти минут он «зашифровывал» схему ядерного центра, чтобы она выглядела просто как промышленная установка. Кодировочную таблицу, в которой каждому военному термину соответствовал технический, Волк знал почти наизусть. Отправив данные на почтовый ящик замначальника оперативного управления ЦРУ, Волк потянулся и посмотрел на часы.

Хамад выскользнул в дверь и остановился на крыльце в ожидании, пока глаза привыкнут к относительной темноте. Сидящий в машине Киркун повернул к нему голову. Хамад наконец двинулся с места. Передвигался он с характерной пластикой, присущей большинству восточных мужчин. Плюс к этому – практически бесшумно.

Распахнув дверцу «БМВ», Хамад бросил на заднее сиденье пакет. Потом уселся за руль. Киркун спросил:

– Куда-то едем?..

Хамад завел двигатель, открыл пультом ворота и кивнул:

– Да, на пляж…

Авто выехало за ворота, разговор продолжился по дороге.

– А с инженером что? – спросил Киркун. – Выбросим на берег потом?

– Спросишь у Волка, как вернемся. Он мне не сказал…

Киркун умолк. Однако мысль о том, что Волк неожиданно поменял план операции, явно не давала ему покоя. Хамад негромко сказал:

– Волк что-то задумал…

– В каком смысле?

– Насчет этого инженера…

– А что он может задумать?..

– Ну, например, выпотрошить его, но не убить.

– И что с ним потом делать? – спросил Киркун, который особой остротой мысли никогда не отличался.

– Да хоть тем же евреям продать!

– Но это же опасно!

– Зато денег можно срубить знаешь сколько? У израильтян денег куча! Только вот еще большой вопрос – захотят ли они платить…

Киркун немного подумал, но мысль Хамада не понял. И спросил:

– В каком смысле?

– В прямом! Если что-то можно взять даром, ты будешь платить?

– Нет, конечно…

– Вот и я о том же! Приедем мы на место встречи с израильтянами, а те инженера заберут, а вместо долларов рассчитаются с нами несколькими обоймами «узи».

– Но Волк же не ишак безмозглый…

– Израильтяне тоже не ишаки.

Подозрения Хамада не на шутку встревожили Киркуна. Он умолк и не проронил ни единого слова до самого моря. Хамад припарковал машину так, чтобы она не бросилась в глаза полиции. Взяв пакет с вещами инженера, они выбрались из «БМВ» и двумя призраками, держась тени, направились по берегу в сторону ресторана.

Найдя подходящее место, Хамад вытряс содержимое пакета на гальку.

Киркун, исходя из своего опыта работы в полиции, разложил вещи так, будто их сбросил с себя пьяный. После этого, с силой вдавливая ноги в гальку, Киркун проложил цепочку следов до места, где берег лизали ласковые волны жаркого моря.

Закончив инсценировку, они так же скрытно вернулись к машине. Хамад огляделся по сторонам и сказал:

– Покурим?..

– Давай! – кивнул Киркун.

Запреты на употребление алкоголя и внебрачные связи привели к тому, что большинство мужчин в Иране пристрастились к гашишу и другим наркотикам, а также стали гомосексуалистами. Впрочем, на это исламские власти смотрели сквозь пальцы. Такие вот восточные перегибы…

Логинов разогнулся и провел ладонью по взмокшему лбу.

– Зверь-машина, да, что я говорил!.. – утвердительно произнес Али, вытирая грязной тряпкой руки.

Владельцу буширского «автосалона» было лет тридцать пять или немного больше. Шесть из них он провел, учась в бывшем Советском Союзе, поэтому по-русски говорил вполне свободно и практически без акцента. Уловив сомнения Логинова, Али быстро добавил:

– Сам двигатель перебирал, вот этими руками! За базар отвечаю! Не сомневайся, земляк!

– Да машина-то, может, и зверь, только капот-то где от нее? – спросил Логинов, глядя на «Тойоту Королла» семидесятого года выпуска.

– А зачем тебе капот, земляк? – удивленно спросил Али. – У нас все так ездят! Жарко, а так дополнительная вентиляция! Двигатель совсем не перегревается! Давай я тебе на радиатор звезду «мерседесовскую» повешу?.. Совсем крутой будешь!

– Да на хрена мне твоя звезда?.. – нервно проговорил Виктор. – Мне машина нормальная нужна! С капотом!

– Нет, я могу, конечно, переставить капот с «Фиата»…

– Все, пока, Али! – махнул рукой Виктор.

Жара и очень много говорящий по-русски иранец вывели его из терпения. Али бросился за уходящим клиентом:

– Эй, земляк! Ты куда?

– Машину искать, а не развалюху!

– Так я же хотел как лучше! Чтоб ты денег сэкономил… Подожди! Есть у меня машина! Новьё! Муха не трахалась! Для брата собирал! А он из Бендер-Аббаса только через неделю вернется!

Логинов резко остановился:

– Что за машина?

– Машина-сказка! Мечта! Идем покажу! Она тебе понравится, земляк! Зуб даю!

Машина-мечта на поверку оказалась весьма прибитым жизнью «Опелем Кадет». Как бы четырехдверным. Как бы – потому что одна дверца отсутствовала. Напрочь.

– Издеваешься? – хмуро спросил Логинов, оглядываясь на Али.

– С чего ты взял, земляк?.. А-а, ты насчет дверцы! Так это не проблема! Я ее просто слегка подрихтовал и покрасил! Мигом поставлю!

– Движок какой? – повернулся к машине Логинов.

– Бензиновый, конечно! У «Опеля» ж дизелей таких нет…

– Я про объем спрашиваю.

– А-а! Один и восемь литра!

– И что, работает нормально? – подозрительно спросил Виктор.

– Конечно!

– Давай проверим…

«Опель» стоял в гараже. Виктор уселся за руль, завел машину и выехал на улицу. Сделав пару кругов по двору, он удостоверился, что на «Опеле» действительно можно ездить. Не «Порше», конечно, но для Ирана и такое корыто было находкой.

– Сколько? – спросил Виктор.

– Для брата собирал, земляк! – вздохнул Али, елозя тряпкой по ладони.

Торг длился около пяти минут. Вначале Али заломил за прокат несусветную цену, так что Логинов дважды разворачивался, собираясь уходить. Когда арендную плату наконец согласовали, Логинов сказал, оглядываясь через плечо:

– Поставишь дверцу, зальешь масло и все такое… А я через пару часиков загляну. Договорились?

– Да. Только… – сделал характерный жест пальцами Али.

Когда деньги перекочевали в карман его грязной спецовки, он улыбнулся:

– Все будет путем, земляк! Не сомневайся!

– Надеюсь… – кивнул Виктор, снова оглядываясь на ворота.

На противоположной стороне улицы торчал тип, увязавшийся за Виктором от самой электростанции. Али понял беспокойство Логинова и сказал:

– Они за всеми сначала следят. Придут, я скажу, что ты нормальный.

– Спасибо!

– Так чаю попьешь? Жарко, а у меня чай зеленый, не грузинский.

– Давай, раз такое дело.

Чай сели пить в более-менее прохладной комнатенке, выполнявшей функцию офиса Али. Стены были увешаны цветными фото.

– Это Алла… – вздохнул Али, тыкая пальцем в пышную блондинку. – А это Вика, я с ней почти год жил. Это Галя, с Украины, грудь шестой размер…

– Тебя за эти фотки на пожизненное не упекут? – поинтересовался Логинов, дуя на дымящуюся пиалу.

– За фотки нет… – сказал Али, окидывая печальным взглядом свою секс-галерею.

Наконец усевшись напротив Виктора, он сказал:

– Я, наверное, еще полгода поторгую и поеду к вам. В аспирантуре учиться…

– А на кой тебе сдалась аспирантура, чтобы с твоими развалюхами возиться?

– А-а, пожить просто! – доверительно ухмыльнулся Али. – Таких девушек, как в России, нигде нет. Я на русской жениться хочу. И остаться. Тут разве жизнь?..

– Держи! – протянул Хамад сигарету с гашишем.

Киркун взял ее и дважды глубоко затянулся. Они были курильщиками со стажем, так что почти сразу «улетели», хотя чувства реальности и не утратили. Наоборот, Киркун вдруг ощутил удивительную ясность мысли, которой он за собой в обычном состоянии, увы, не наблюдал.

– Так ты считаешь, что это опасно? То, что задумал Волк? – спросил он, протягивая сигарету Хамаду.