Пётр Разуваев - Путь самурая Страница 18

– Да? – спросил я, быстро пересекая комнату и замирая поодаль от двери. Щелчок, и пистолет в моей руке снят с предохранителя. Кто бы ни пришёл ко мне в гости, на этот раз сдаваться без боя я не собирался. Хватит, побаловались электричеством. Теперь будем играть по моим правилам. Настроен я был весьма решительно, но… Тихий ответ, донесшийся с той стороны, смешал все мои планы.

– Добрый вечер, Эндрю. Сегодня утром вы отклонили моё приглашение…

Глава третья

От удивления я даже забыл как следует выругаться, а, когда нужные слова сами собой пришли на ум, время уже было безвозвратно упущено. На пороге моего номера стоял сэр Чарльз Л. Доджсон, человек, которого, по мнению мистера Хампти, в Великобритании просто не существовало. Теперь-то я понимал, отчего у военной разведки возникло такое мнение.

– Добрый вечер, Эндрю, – повторил Чарльз, сияя приветливой улыбкой. – Вы позволите мне войти?

– Знаете, Чарльз, – буркнул я, делая шаг в сторону и уступая ему дорогу, – воля ваша, но, по-моему, это просто свинство! Вы почти год терзали мою память, извлекая из неё секреты выращивания бонсай, вместо того чтобы честно признаться в своих коварных замыслах. Это не крикет, Чарльз, настоящие джентльмены так не поступают.

С некоторым удивлением осматривая скудную обстановку комнаты, служившей мне приютом, седовласый англичанин согласно покивал головой:

– Вы безусловно правы, Эндрю. Но имейте в виду: мой можжевельник и в самом деле растёт только благодаря вашей измученной памяти. Что же касается коварных замыслов… Вы не хотите прогуляться, друг мой? Я допускаю, что этот отель обладает массой достоинств, но говорить здесь о серьёзных делах было бы неразумно. Кстати, я не зря приглашал вас в свой дом. Там подобная проблема просто не могла бы возникнуть.

– Здешние обитатели не интересуются выращиванием бонсай, – упрямо заметил я, – и наши секреты им вряд ли будут любопытны.

Не глядя на меня, Чарльз медленно подошёл к окну и, слегка отогнув жалюзи, выглянул на улицу. Если англичанин рассчитывал узреть там что-то необычайное, то он явно просчитался. Некоторое время назад я проделал то же самое, но, кроме арабской лавки на углу улицы, ничего интересного не заметил.

– Поверьте, Эндрю, нам есть о чём поговорить, – сказал Чарльз, не оборачиваясь. И я вынужден был ему поверить.

Чуть поодаль от входа в отель нас ожидала машина. Не «Роллс-Ройс» с золотыми ручками и не коллекционный «Бентли», как это принято в шпионских фильмах, а самая обычная японская машинка, каких на улицах Лондона попадается девяносто девять штук на каждую сотню.

– У вас есть при себе телефон? – поинтересовался Чарльз, когда мы оказались внутри автомобиля.

Повинуясь молчаливой команде моего спутника, шофёр ловко вписал нашу машину в густую череду прочих «авто», и уже через мгновение нас целиком поглотил вечерний поток лондонских автолюбителей. Кстати, за рулём сидел не кто иной, как Джерри Сен, сменивший свой легкомысленный утренний наряд на тёмный деловой костюм. Я молча кивнул.

– Некоторое время он не будет работать, – предупредил Чарльз. – В этой машине стоит оборудование, позволяющее не опасаться современной электроники. Но, увы, при этом оно глушит всё подряд, в том числе и сотовые телефоны. Я уже дважды попадал из-за этого в неловкое положение.

– Чарльз, – перебил я его, – оставьте в покое мой телефон. Для начала давайте познакомимся заново. Мне не слишком многое о вас известно, и теперь я уже не знаю, какая часть того, что вы о себе рассказывали, является правдой. Кто вы, Чарльз?

Сложив перед собой ладони, он задумчиво потирал кончик носа указательными пальцами, при этом искоса поглядывая на меня. Извечная проблема всех шпионов, привычка к недомолвкам и таинственности, которая со временем становится второй натурой. Вот и сейчас он явно решал, какую именно часть правды надлежит мне сообщить, чтобы, не обидев меня, не наговорить при этом лишнего.

– Моё настоящее имя вам ничего не скажет, – прервал, наконец, молчание Чарльз. – То имя, которое вам известно, ничуть не хуже, да и я к нему привык за это время. Вы, вероятно, уже догадались, что я имею отношение к МИ-6?

– По-моему, самое непосредственное отношение, – подтвердил я. – Возможно, вы даже руководите этой службой. Или мне показалось?

– Ну нет, – засмеялся Чарльз. – Скорее, я стою во главе, наряду с другими, куда более влиятельными людьми. Скажем так: я возглавляю один из отделов нашей разведки, который занимается наименее известными широкой общественности делами.

– Слишком туманно, – заметил я. – Под этим может скрываться всё что угодно, начиная с организации антиправительственных заговоров и заканчивая гаданием на кофейной гуще.

– Именно так, – серьёзно кивнул Чарльз. – Вы, мой друг, весьма точно охарактеризовали весь диапазон нашей деятельности.

– Тогда я не совсем понимаю, при чём здесь моя скромная персона. Раз вы на меня вышли, то вам должно быть известно, что я уже давно отошёл от дел? В настоящее время я добропорядочный гражданин без вредных привычек, и самое рискованное занятие, которое я могу себе позволить, – это давать бесплатные советы по выращиванию бонсай. Кстати, меня такое положение устраивает.

– Да, да, – согласился Чарльз, – это мне известно. Мне также известно, что сейчас на территории Соединённого Королевства найдётся не больше десятка специалистов, равных вам по уровню подготовки. Ваше происхождение, родственные связи, служба в КГБ… Афганистан, Эфиопия, Ливия… Наши Северные графства, наконец. Эндрю, вы же прекрасно знаете, что люди нашей профессии не отходят от дел до тех пор, пока они востребованы. А вы нам сейчас нужны, очень нужны.

Так-с… Мои детство, отрочество, юность, зрелость и прочую гадость мы, похоже, уже обсудили. Слава Богам, что моему собеседнику хватило ума не вдаваться в детали. И так понятно, что ему известно обо мне всё. Век господства информации, будь он неладен… Теперь наступало время для главного вопроса всех времён и народов: на кой чёрт всё это нужно?

– Чего вы хотите от меня, Чарльз? – спросил я, проникновенно глядя в его глаза.

Ничуть не смутившись, англичанин ответил:

– Сотрудничества. У нас возникла серьёзная проблема. Вы можете помочь в её решении. Точнее, только вам известно, как именно можно решить эту задачу.

«Ничего себе!» – мысленно присвистнул я. Всё шло к тому, что мне назначена роль почётного спасителя человечества наряду с Суперменом, Бэтманом и, простите, Горбачёвым. Интересно, а моё мнение при этом учитывалось?

– Простите, Чарльз, но всё это звучит несколько… несерьёзно. Я представляю себе возможности секретных служб Великобритании, рядом с которыми моя скромная персона выглядит просто смешно. Чем я могу помочь вам?

– Вы можете опознать человека, которого не могут найти все европейские спецслужбы. Да и американцы пока только говорят о своих успехах.

– Да о чём вы? – едва не взвыл я. – Кого я могу опознать? Мне известен только один террорист, за которым гонялись все спецслужбы мира – Ильич Рамирес Санчес, иначе говоря – Шакал! Но Шакал уже несколько лет сидит во французской тюрьме, пишет статьи в толстые журналы и изучает биржевые операции. О чём вы говорите?

Мне показалось, что даже невозмутимый Сен, сидевший за рулём, заметно напрягся, столкнувшись с таким бурным всплеском эмоций. Однако на Чарльза моя звучная тирада не произвела ни малейшего впечатления. Задумчиво глядя на меня, он с сожалением констатировал:

– Такова цена добровольного затворничества, мой друг. Вы отстали от жизни.

– Вот только давайте без этого, – огрызнулся я. – Вспомните о своём можжевельнике.

Никак не отреагировав на мой выпад, Чарльз спросил:

– Вам что-нибудь говорит имя – Абу аль-Хауль?

– Естественно. Насколько я помню, по-арабски это означает «Отец Ужаса». Так на Востоке называют Сфинкса.

– Да, – согласился Чарльз. – Так было раньше. До тех пор, пока не появился человек, который, с точки зрения тех же самых арабов, оказался вполне достоин этого имени.

– Не знаком, – твёрдо заявил я. – Слышу впервые в жизни.

– А вы не спешите, – заметил англичанин. – Сейчас я вам кое-что покажу.

Жестом попросив меня отодвинуться, он откинул часть спинки заднего сиденья. За ней обнаружился небольшой сейф, составлявший с машиной единое целое, поскольку он был вмонтирован непосредственно в её корпус. Набрав код, Чарльз маленьким блестящим ключиком открыл дверцу и, покопавшись во внутренностях сейфа, достал оттуда тоненькую чёрную папку. Найдя среди прочих бумаг то, что искал, Чарльз с коварной ухмылкой спросил у меня:

– Насколько мне известно, на память вы не жалуетесь?

Салон был неважно освещён, но и этого света оказалось достаточно, чтобы узнать на старенькой любительской фотографии самого себя. «Что-то в последнее время мне стали часто встречаться старые фотографии, – подумал я, разглядывая группу товарищей, изображённую на снимке, – ой, не к добру это…» Интересно, кто это нас тогда щёлкнул? Кто-нибудь из инструкторов? Сами-то вряд ли бы додумались, мы тогда были чрезвычайно дисциплинированными курсантами.