Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна Страница 18

Теперь у Ии — черный пояс, это прекрасно, однако нужно идти дальше. Настало время готовиться на первый дан.

Члены комиссии, а в ее состав входило девять человек из высшего руководства Министерства внутренних дел, заинтересовались девушкой. Пришлось подробно рассказать ее историю. Заместитель министра, внимательно меня выслушав, многозначительно изрек: «Очень интересно» — и добавил: «Есть заманчивая идея, завтра зайдешь — обсудим».

Назавтра утром я уже был у него в кабинете. В общих чертах он обрисовал мне обстановку с преступностью в стране. По его словам, радости было мало, а вот проблем хоть отбавляй. Впрочем, ничего нового я не услышал. Не для того же, подумал я, пригласили меня в этот кабинет, чтобы проинформировать о криминогенной обстановке в стране? И я не ошибся. Сказав, что в борьбе с преступностью надо принимать решительные меры, генерал перешел наконец к разговору по существу. Одной из таких мер он назвал создание в Высшей школе МВД специальной группы подготовки женщин. «Как в Америке», — подчеркнул он. Генерал недавно побывал в США, где подробно ознакомился с работой полиции. Ему очень понравилось, между прочим, участие в этой сфере женщин, их высокий профессионализм в борьбе с мафией. «У нас те же проблемы, — сказал генерал. — Проституция, наркомания, разврат, насилие, особенно среди молодежи, это для нас проблема номер один. Возьмите наркоманию. Колются юнцы, и мы никак не можем уничтожить эту гидру — расползается по стране. А мы — бессильны».

Генерал снова развернул передо мной безрадостную картину, и мне пришлось подождать, пока он вернется к своей идее.

— Да, я немного отвлекся, — спохватился он и вновь стал развивать мысль о привлечении женщин в милицию.

— Согласен с вами, — поддержал я его энтузиазм и выразил готовность принять посильное участие в реализации этого новшества. В программе главную роль должна будет сыграть Ия. Она поступает в Высшую школу МВД, сразу на второй курс, на заочное отделение, и одновременно стажируется на оперативной работе. Ей придется стать главным инструктором в группе женщин, которые будут приниматься в эту школу по конкурсу, проводить с ними занятия по специальному плану.

Генералу трудно было возразить, он мыслил масштабно. Меня в его программе устраивало все, кроме одного: зачем Ие оперативная работа? Конечно, если быть объективным, то она вполне пригодна для этой цели. Ну, а как быть мне? Ия для меня не просто талантливая ученица, она очень близка мне как человек, как женщина. Я люблю ее, но никто об этом не знает — даже Ия. Стараюсь ничем не проявить своего чувства к ней, правда, несколько раз провожал ее домой, в ресторан как-то пригласил. Между прочим, в этом ресторане она весьма умело поставила на место одного нахала, но наши отношения по-прежнему укладываются в рамки обычных контактов старшего и младшего, учителя и ученицы. Может, Ия кое о чем и догадывается, но виду не подает.

Я не сомневаюсь, стоит ей передать предложение генерала, как она сразу загорится. Тогда отступать мне будет уже некуда. А не говорить об этом нельзя, начальство не поймет. Что ж, постараюсь объяснить, какие опасности подстерегают ее на новом пути, дам понять, наконец, насколько она мне небезразлична, намекну, что для нее лучше было бы отказаться, а уж я постараюсь обосновать перед начальством ее отказ.

Как я и ожидал, Ия восприняла эту новость с восторгом. И слушать ничего не захотела про риск и опасности, которые будут ее подстерегать. Лишь посмеивалась, когда я старательно рисовал их перед ней, причем в самых мрачных красках. Правда, немного насторожилась, когда я коснулся своих чувств, и спросила:

— Как это понять?

Я поспешил закрыть тему — не хотел устраивать в школе спектакль, в основу которого была бы положена романтическая история любви тренера к своей юной подопечной. Признался, что мне будет нелегко расставаться с лучшей ученицей. Мне показалось, что Ия сникла после этих моих слов. Она бросила довольно сухо:

— Переживете! — Немного погодя поднявшись со скамейки, где мы беседовали, она спросила уже мягче: — Когда начнем подготовку к экзаменам?

В этом вся Ия — сжата как пружина, в любую минуту готова к действию, ничего не откладывает на потом. Скажи я, что начнем сейчас, и она тут же войдет в нужный рабочий режим, отключившись от всего остального, и будет делать все так, как я скажу. Может быть, в этом и есть моя заслуга. В школе трудолюбие, дисциплинированность, готовность часами отрабатывать приемы рукопашного боя воспитываются с первого и до последнего урока. Но теперь ей предстоит окунуться в мир, где ее бойцовские качества придется применять на практике. Так объяснял я все это девушке.

— Понимаю, — сказала Ия. Неожиданно она обняла меня и скороговоркой выпалила: — Никогда в жизни не встречала такого человека, как ты, Генрих. Мне тяжело расставаться со школой, с тобой. Когда будем прощаться, я тебе кое-что расскажу о себе. — Последнюю фразу, мне показалось, она произнесла с каким-то особым значением. Я был смущен ее порывом, неожиданным переходом на «ты».

— А разве я не все знаю о тебе? — спросил я.

Ия покачала головой:

— Нет, Генрих, не все, и это может повлиять на мою дальнейшую судьбу.

— Ия, твое недоверие обижает, неужели ты думаешь, что твои секреты, если ты доверишься мне, от меня перейдут к кому-либо?

— Нет, я так не думаю, просто не хочу, чтобы ты изменил свое мнение обо мне.

— Что за чепуху ты несешь! — возмутился я.

— Давай вообще прекратим этот разговор и больше никогда не будем к нему возвращаться.

— Хорошо, Генрих, я расскажу тебе все, — тихо сказала Ия, немного помолчав. — Только не здесь. Приходи ко мне после работы, и мы спокойно поговорим.

Признаться, этот разговор меня очень заинтриговал, я с нетерпением ожидал вечера.

Обычно я провожал Ию до подъезда ее дома и никогда не поднимался в квартиру, где она жила, хотя робкие приглашения с ее стороны были. Я считал, что это неудобно, не хотел компрометировать девушку. Но сейчас был совершенно другой случай. Ия пригласила меня, можно сказать, на сугубо конфиденциальный разговор, который много для нее значит.

Я позвонил. Ия сразу открыла. В белой легкой кофте и джинсах она выглядела совсем девочкой.

— Входи, — буднично, словно встречала меня здесь каждый день, сказала она.

Я переступил порог и протянул Ие цветы, которые купил по дороге. Держа букет в руках, она рассказывала:

— У отца теперь новая работа, он и раньше редко бывал дома, а сейчас я вообще его не вижу. Мне кажется, очень скоро он закончит свою жизнь холостяка — женится, будет жить у супруги. — Она говорила полушутя, но в ее словах явственно ощущался оттенок горечи. Я осмотрелся: в квартире было чисто, уютно. Ия, наконец, поставила цветы в вазу и, словно опомнившись, тихо поблагодарила.

— Чай, кофе? — предложила она.

— Если можно, чай, — попросил я, устраиваясь на диване.

Ия направилась на кухню, но на полпути остановилась, вернулась и присела рядом со мной.

— Что случилось? — спросил я. — Ты так взволнована…

— Знаешь, Генрих, я нарушила твои заповеди и убила четырех человек.

— Это что, шутка?

— Нет, я серьезно. Мне надо выговориться и рассказать все, что со мной приключилось в последнее время.

Ия начала с того, что относится ко мне гораздо нежнее, чем положено ученице относиться к своему учителю, что она долго откладывала этот разговор, боясь, что я разочаруюсь в ней.

Ее рассказ буквально потряс меня. А когда она призналась, что теперь никогда не сможет стать матерью, я почувствовал, что слезы навертываются на глаза. Боже мой, что же пережил этот ребенок! Мне хотелось прижать ее к груди, найти какие-то слова утешения, но я сдерживал себя, боясь показаться сентиментальным и слабым.

— Ты осуждаешь меня? — неправильно истолковала она мое молчание. — Но я же только отомстила тем, кто надо мной надругался. — Ия не сводила с меня вопросительного и тревожного взгляда.

Как ты могла так подумать! — поспешил я ее успокоить и упрекнул: — Надо было раньше поделиться со мной, не носить в душе такой тяжести.

Я постарался убедить ее, что поступила она справедливо: на нее нападали, и она обороняясь, наказала своих врагов.

— Забудь об этом, — посоветовал я. — Главное теперь, чтобы ни ты, ни твоя Ира с Олегом, которым все известно, не распространялись на эту тему.

— Ты действительно так считаешь?

— Конечно. А где же обещанный чай?

Засиделись допоздна. Пили чай, потом ели яичницу и снова пили чай. Когда я взглянул на часы, было уже за полночь. Я заторопился, стал прощаться, но Ия остановила меня.

— Уже поздно, останься.

— Очень дельное предложение, — согласился я, и мы оба рассмеялись — впервые за этот вечер.

За пять лет работы на фирме я сколотил небольшой капиталец. Теперь у нас свой дом, две машины, яхта. Есть и прислуга — садовник и гувернантка. Это русские эмигранты, Надя где-то разыскала их, чтобы в доме звучала русская речь. Гувернантка Катя не только смотрит за Сержем, но и учит его английскому и русскому. Это у нее неплохо получается — в России переводчицей работала. У Нади проявился талант модельера-художника, она делает неплохие образцы женских костюмов, прекрасно зарабатывает, довольна.