Николай Иванов - Департамент налоговой полиции Страница 18

Купив треугольный пакетик и выйдя из магазина, Борис через несколько метров увидел того же парня вновь: он стоял у ларька и рассматривал вина. А может, в зеркальном отражении витрины наблюдал за тем, что происходит у него за спиной. Еще ничего не выстраивая, чисто по привычке разведчика, Борис попытался найти его еще раз уже перед тем, как войти в департамент. Повод остановиться был: рабочие прибивали к зданию первые департаментские вывески, и, вроде оценивая их работу, Борис незаметно всмотрелся в дальних прохожих. Парень садился в стоявший у обочины «москвич» с тонированными стеклами.

Вообще-то по всем инструкциям, изученным в департаменте, Борис должен был тут же доложить начальнику управления о подозрении. Но оно было настолько расплывчатым, нереальным, неподтвержденным, что он поберег свою честь разведчика. Да и предстоящая встреча с Людой перебивала, затмевала происходящее в данный момент. Все — после работы. А после нее — Люда. Они сядут в кафе, и он тысячу раз, вроде случайно при разговоре, сможет дотронуться до нее. А потом, прощаясь, даже поцеловать выглядывающую из-под помады родинку. Да, все ерунда перед этой родинкой. Главное теперь — убить время.

Несколько раз он прошелся мимо кабинета оперативников, но случайной встречи не произошло, и тогда, захватив какую-то газету, сам заглянул внутрь.

— Заходи, — пригласил его Вараха, отъехав на кресле от компьютера и с удовольствием потянувшись. — Что нового в физзащите?

— Преем, тлеем, — неохотно вступил в разговор Борис. Люды в кабинете не оказалось, а больше его здесь ничего не задерживало. Единственное — Гриша чуть повеселел. Может, наконец успокоился со своим неназначением.

— Мы тоже тлеем. Никогда не думал, что можно думать цифрами и диаграммами. А вот приходится. Людмила только что вышла, сейчас будет.

Борис не стал отнекиваться и делать удивленный вид: знает о его симпатии — и пусть знает.

— Но ты учти, что ее привел к нам целый генерал. И не из какого-нибудь тылового управления, а из «безпеки».

— Ну и что? — попытался сделать равнодушное лицо Борис. Но ему ли не знать, что значит генеральское внимание! Хотя черт с ним, с этим протежированием. Был бы это Моржаретов — без разговора отошел бы в сторону, а любой другой, пусть и генерал, для него роли не играет. Здесь не строевой плац. Здесь — княгиня!

Но перед Варахой Борис все же стушевался, начал оправдываться:

— Людмила просила вот телепрограмму на неделю достать.

И тут же пожалел о сказанном, тем более что никто не тянул его за язык. Вернувшаяся Людмила как раз сделала вид, будто встреча настолько случайная, что ее можно вносить в книгу рекордов Гиннесса:

— Что это вы к нам и какими ветрами?

Вараха усмехнулся и приник к компьютеру. Люда вопрошающе посмотрела на Бориса, тот махнул рукой — на каждую мелочь еще обращать внимание!

— Заглянул поздороваться, — скрадывая паузу, проговорил Борис, а сам вначале выставил шесть пальцев, потом показал на часы и вниз: в шесть вечера у входа.

Люда понимающе кивнула.

— Ладно, пока, — попрощался Борис и вышел.

Сколько тайных, якобы случайных встреч происходило, надо думать, у дверей департамента в первые месяцы после его создания. Люди, собранные в налоговую полицию методом «с миру по нитке», не только притирались в работе, но и определялись в своих симпатиях между мужчинами и женщинами. И каждый сам выбирал себе манеру поведения и предел возможного в отношениях: пройти ли рядом по пути в метро, сказать «до свидания» еще в стенах департамента или даже пригласить на чашку кофе.

Ни Борис, ни Люда никому ничем не были обязаны и вообще могли не скрывать от посторонних свои отношения, если бы они, конечно, были. Кольцо на ее левой руке говорило само за себя, а почему она осталась одна, с какого боку здесь генерал из «безпеки» — подобное узнается уже при более близком знакомстве. Единственное, что еще знал Борис о Людмиле, — это про ее дочь-второклассницу, которую из школы забирает к себе живущая рядом мать. Вполне достаточная информация, чтобы надеяться на… А на что?

Борис не стал додумывать, уточнять, расставлять акценты, ему просто приятно находиться рядом с такой женщиной, а дальше — как получится и что получится. Пока верх ожидаемого блаженства — поцеловать родинку. Хотя, наверное, все, кто знал ее, тоже стремились к тому же.

Неожиданное открытие оказалось неприятным: получается, что он просто очередной мужчина в ее жизни, а о том, что у такой красивой женщины никого нет, думать было наивно. Как же, его ждала!

Чтобы не залезать в дебри и не наломать дров еще до встречи, Борис пошел в спортзал, погонял себя по снарядам. Выходя, взглянул на коридорные электронные часы: еще почти час. Оттягивая время, выигрывая этим еще чуть ли не минуту, разрешил посмотреть себе на наручные. Разочарованно вздохнул: электронные, как всегда, спешили, да еще на целых пять минут. Уж чего-чего, но «ножниц» во времени не должно было быть совершенно, и он у себя в кабинете набрал по телефону «100». Выслушал рекламу телефонного справочника и все ради того, чтобы убедиться — его часы точны как никогда.

— Завтра со своей группой в сопровождение за зарплатой, — заглянул начальник отдела.

Зарплата — это неплохо, значит, сегодня можно шикануть на все оставшиеся деньги. А потом… Нет, про «потом» — ни слова. Он примет то, что будет дозволено и разрешено Людой.

Зря он успокаивал и уговаривал себя. Уже по тому, с каким видом она вышла из здания департамента, Борис без труда догадался: сейчас откажет. Во всем — во встрече, в чашке кофе. Ишь, родинку захотел поцеловать. Сколько раз утверждалось: не мечтай о том, что не твое…

— Ты знаешь, я сегодня не могу, — подходя к Борису, сказала Люда. Хорошо еще, что чуть виновато улыбнулась. — Правда, не могу. Давай в другой раз.

— Когда? — машинально спросил Борис, еще не зная, верить в этот «другой раз» или сразу расстаться с надеждой побыть рядом с такой женщиной.

— Извини, я, правда, не могу, — не ответила она на конкретный вопрос и, не давая больше ничего предпринять, остановила: — Не провожай, меня ждут.

Он, между прочим, тоже ждал. Хотелось пойти следом, может, даже подсмотреть, с кем у нее состоится встреча и что за обстоятельства так круто изменили ситуацию. Но раз просят… Не побежит. Если же она думает, что кто-то сможет восхититься ею больше, чем он, — ради бога… Как бы потом только жалеть не пришлось. А лично он теперь ничего не станет предлагать. И заходить в отдел можно пореже или вообще не заходить, на радость Варахе. Пусть Людмила почувствует, как одним неосторожным движением можно лишить себя будущей радости. А он бы лег костьми, но сделал так, чтобы ей было хорошо. Как ни с кем другим.

О том, что у Люды в самом деле сложилась какая-то непредвиденная ситуация, что она, может, сама искренне сожалеет о неудавшейся встрече, — про это думать Борис себе не позволял. Наоборот, ему вдруг захотелось сделать себе очень больно, расковырять маленький порез в кровоточащую рану. Наверное, это происходит со всеми, кого давно не жалели, кто интуитивно ждет заботы о себе со стороны других, и, когда этого долго не случается — очень долго, целые годы, тогда человек сам себя вдруг начинает обижать и даже жалеть.

Борис огляделся, выбирая себе на освободившийся вечер то ли занятие, то ли просто направление движения. Взгляд зацепился за телефонную будку, и подумалось — оттуда, из жалости к самому себе: а как бы отреагировала на его голос Надя? Может, это было и нечестно по отношению к Ивану, но он уже настолько, видимо, разбередил себя, что уговорил совесть: я лишь поздороваюсь и узнаю, как у них дела. У обоих. Тем более Иван его узнал, и нужно хотя бы объясниться или извиниться за последний случай.

У аппарата Борис все же помялся, вспоминая давнее обещание не появляться на их пути, и жетон для этого, как и в первый раз, не стал опускать. Но лишь только на другом конце подняли трубку, он суетливо вставил коричневый кругляшок.

— Да, я слушаю.

Надя! Она.

— Вас не слышно, перезвоните, — попросила она.

Боясь, что на второй раз у него не хватит смелости, Борис торопливо откликнулся:

— Алло, Надя?

— Боря? — мгновенно узнала она, словно все эти годы или по крайней мере последние дни ждала именно его звонка.

А может, и вправду ждала? Иван рассказал о встрече, и она ждала…

— Да, я, — ответил он. Разговор развивался быстрее, чем он мог продумывать свои ответы, это волновало его — вдруг ненароком затронет запретное.

— Иван говорил, что ты можешь позвонить.

Значит, не она ждала, а Иван сказал. Черевач всегда все про него знал и всегда все чувствовал. Эх, не надо было звонить!..

— Ты откуда звонишь? — брала на себя инициативу в разговоре Надя, словно чувствуя его состояние.

— Почти с работы.

— Приезжай в гости. Адрес не забыл?

В гости? Адрес? Он увидит Надю? Нужно было расстаться с Людой, чтобы услышать и даже увидеть свою первую любовь? Эту жертву он принимает и завтра же придет с благодарностью к Людмиле. Но как безумно трудно будет смотреть на Надю при Иване!