Андрей Московцев - Бухгалтер Страница 18

Приходил в себя медленно, мучительно. Тело ноет, болит, как будто побывал футбольным мячом, который полтора часа пинали двадцать человек. Напряг и распустил мышцы по всему телу — отозвалось волной боли и он понял, что именно так, похоже, и было. Ощутил, что лежит в теплой пыли, связан. Что-то приблизилось, начало старательно пилить веревки. Сильно дергает, Василий катится по неровной земле, ощутимо стукаясь о камни. Боль не чувствовалась, только удары, но благодаря такому «массажу» кровь разогнало по жилам, жар охватил тело, вернулась чувствительность. Осторожно открыл глаз, еще не заплывший от фингала … На фоне заката смутно различил огромный, в половину горизонта, холм. Холм колышется, двигается вправо влево. Взгляд с трудом фокусируется, Василий с удивлением обнаруживает, что это не холм, а необъятная задница. Громадное седалище украшает большой блестящий пистолет в открытой кобуре. Заходящее солнце светит ярко, на ствольной накладке видно выгравированного медведя.

«Это ж „Гризли“ … сорок пятого … самый большой … как игрушечный на такой жопе»! — вяло изумился Василий. Легкое дуновение приносит запах дыма и чего-то еще настораживающего. Медленно поворачивает голову — на костре наливается красным железо. Из необъятной задницы растут столбообразные ручищи, пальцы что-то перебирают. Тихо звенит металл. Сознание окончательно прояснилось. Василий все понял. Сейчас его считают полумертвым, но через минуту привяжут и начнут каленым железом выяснять, кто такой и откуда. Сосредоточился на «Гризли». Бесшумно и быстро, как Ванька-встанька, поднялся, пальцы сжимают рукоять пистолета. Железо с хряском проламывает затылок палача. Достает вторую обойму. Попытался было удержать падающую тушу, но куда там с буйволом управиться! «Во бычара, — пронеслось в голове, — хорошо, что я первым ударил!» Земля вздрагивает от удара тяжелого тела, Василий оглядывается. Невдалеке стоят палатки, горит костер, движутся тени. «Мишка! Куда делся Мишка?» Упал, сморщился от боли. Пробует ползти — получается только на карачках, словно гордый леопард. Плюнул, просто побежал, не оглядываясь. За палатками торчит грубо сколоченный крест, на нем висит Велетнев. Руки и ноги привязаны. «Гвоздей нет, а то бы прибили, гады!» — зло ощерился Василий. Михаил не подает признаков жизни. Веревки заметно растянуты под немалым весом.

Размышлять, строить планы некогда, да и желания нет. Барабанщиков ведет ствол по сидящим полукругом бандитам, палец жмет на курок. Проклятый «Гризли» бахает, как танковое орудие, ощутимо отдает в руку. Людей у костра швыряет, будто конь копытом бьет. У каждого появляется дыра в груди с пивную кружку. Меняет обойму, тремя пулями сбивает веревки. Велетнев только начинает валиться, как Василий подхватывает на плечо, бежит прочь. Он не чувствует Мишкин вес, не слышит воплей за спиной — бежит изо всех сил, перепрыгивал через кочки, ямы, только когда пули запели, шарахнулся в сторону и так, петляя, мчится, не чуя ног и земли. Вламывается в заросли, как обезумевший лось, бежит дальше, не глядя, ломая лбом сучья. Вылетел на полянку, что-то рыжее и полосатое шарахается в сторону и запоздало рычит вслед, сбиваясь с рыка на визг — плевать на тигра, пусть ужинает теми, кто бежит сзади! Бег замедляется, когда начинает меркнуть белый свет. Василий медленно, стараясь не ударить о землю, опускает Мишку. Вертит головой, но вокруг все равно черно! «Ночь, зараза…» — успевает понять, отключается.

Очнулся, показалось, спустя мгновение — знакомый голос громко произносит:

— Вставай, солдат, пора.

Василий смотрит на лицо Велетнева. Глаз не видно — черные провалы на круглом лице.

— Ты как?

— Да ерунда! — пренебрежительно буркнул Велетнев. У Василия отлегло, сразу повеселел.

— Чего ж висел?

— Укол сделали. Мол, сейчас все расскажешь, даже спрашивать не будем. Я и начал… посылать, всех по очереди. Меня тогда на крест, но тут время молитвы подошло — святое дело! Потом ужинать собрались. В общем, пока туда-сюда, ты влез и всю обедню им испортил.

Барабанщиков усаживается удобней, ладонью проводит по мокрому лбу:

— Надо идти?

— Ты сам это знаешь.

Василий задумался: да, надо уходить и пока ночь, оторваться как можно дальше. В темноте искать — только ноги ломать, да и мало бандитов, чтобы обшарить всю саванну, но с утра начнут искать двух безоружных и раненых русских. Такие далеко не уйдут.

— Миш, мне кажется …

— Само собой, — удивился Велетнев, — а ты что думал? Дай-ка лучше курточку.

Сильные руки рвут куртку на полосы, обматывают босые ноги, десантники бегут обратно.

Доктор бешено орал и ругался, мешая английские, эфиопские ругательства и русский мат. Сколько убито и покалечено людей, потерян вертолет! Такой кровью взяли двух русских, да и то почти случайно и вот толстожопый местный урод — кстати, человек Ридвана — их упускает! Стоило только на минуту отвернуться, как русский очнулся и проломил ему глупую башку, потом забрал пистолет, убил семерых и ушел со вторым пленником. Есть от чего взбеситься! Ридван молчал. Потеря пленников и своих последних людей окончательно сломили его. Он один. Осатаневший от неудачи Доктор запросто может пристрелить. И никто ничего не узнает. В грозном и неустрашимом Ридване проснулся маленький мальчик из глухой деревушки, душа забилась в страхе. Доктор немного выпустил пар, уже спокойнее приказал готовиться к утру. Поиск начинать с рассвета и не прекращать, пока не найдут!

Солдаты легли подремать — до рассвета еще минут сорок. Одному приспичило. Встал, полусонно хлопая глазами … и окаменел без чувств, не в силах даже пискнуть — из багровой тьмы выходит страшный, голый до пояса, человек. Весь покрыт буграми чудовищно больших мускулов, глаз нет, вместо них черные провалы с красными точками. Черно-красное безглазое лицо поворачивается. Человек бесшумно приближается, страшные горячие лапы тянутся к лицу … Спящие ничего не видели. Второе полуголое чудище вышло с другой стороны. В руках толстая суковатая дубина, мышцы вздуты, как шары, по всему телу. Дубина поднялась, опустилась и так несколько раз. Кровь и мозги плещутся на сухую землю.

Велетнев небрежно ворочал трупы, присматриваясь к обуви:

— Мелочь одна, да и грязные … Вот вроде ничего, а ну … — сорвал ботинки, примерил, — жмут, заразы. Тьфу!

— Ты их вместе с носками снял?

— Да нет … ну, вот … — что-то вытряхнул и опять надел, крякнул — в самый раз!

Василий поворачивается к палаткам. Велетнев предостерегающе говорит:

— Не ходи, времени нет.

— Давай прикончим всех гадов!

— Времени нет, — повторил Михаил, — там так легко не получится. Здесь у костра дураки спали, умные в сторонке легли. В темноте нарвемся на пулю.

Василий сожалеюще вздохнул. Накинул чью-то куртку. Ткань трещит в плечах. С ворчанием снимает, отрывает рукава и снова надевает — другое дело!

— Готов?

— Да.

Оглянулся на палатки, заметил хорошие кроссовки. Переобулся. Свои, разорванные швырнул в костер. Еще раз сожалеюще взглянул на лагерь, махнул рукой. Два великана бесшумно растаяли в темноте.

На рассвете Ридвана и Доктора разбудил истошный визг. Оба спали не в палатках, а в стороне, под навесами из веток — душные палатки не признавали. Ридван выхватил пистолет, осторожно встал, оглядываясь вокруг; по лагерю мечется молодой солдат, араб, и непрерывно визжит, будто недорезанный кабан. На вопль высунулись из палаток заспанные морды наемников. Только у костра остались спокойно лежать, будто ничего не слышат. Полуодетые солдаты растерянно крутили головами, не понимая причины крика. У костра не двигались и у Ридвана появилось тяжелое чувство. Присмотрелся внимательнее и понял — все мертвы! Головы расплющены, будто слон на каждого наступил, вокруг земля пропиталась кровью, мозги кучками валяются. Ослабевшие ноги подгибаются, он тихо опускается на землю, благодарит Аллаха, что надоумил не ложиться у костра или в палатке. Всем стало ясно, что русские не убежали, а вернулись ночью в лагерь отомстить. И отомстили так, что уцелевшие растерянно бродят вокруг кровавой земли, бледные, не понимающие, что дальше делать. Оставшийся в живых сержант заорал, срывая голос:

— Всем жив… э-э … построится! — осекся он.

Солдаты кое-как собрались в одном месте, встали в шеренгу. Сержант рявкнул, выровнялись. Проходивший мимо Ридван не удержался от черной шутки:

— Вот вас сейчас всех русские и положат одной очередью!

Сержант сразу побледнел, запоздало сообразив, что этот ниггер прав, солдаты задергались, оглядываясь …

— Да шучу я, воинство, — буркнул довольный Ридван.

— Пошел ты … шутник! — зашипел сержант. Он быстро пересчитал людей, приказал закопать убитых.

Ридван опустился на землю, глаза бездумно смотрят в одну точку. От невеселых размышлений его отвлек сержант: