Михаил Серегин - Русский вор Страница 18

– Не знаю, – ответил Полунин. – Наверное, да.

– Ничего, ничего, не переживай, – энергично похлопал Полунина по плечу Волошин. – Все могло быть гораздо хуже для тебя.

– Куда же хуже? – усмехнулся Полунин. – Чуть кони не двинул.

– Хуже было бы, если бы тебе вдобавок ко всем этим несчастьям еще и срок увеличили за учинение беспорядков и драку с охраной, – ответил Леонид.

Леонид присел на подоконнике рядом с Полуниным и, вынув из кармана рубашки пачку сигарет «Мальборо», предложил их Полунину.

– Кури, землячок. Таких ты, наверное, отродясь не пробовал.

Полунин загасил окурок «Стюардессы» в консервной банке, стоящей на подоконнике, и достал из предложенной ему пачки сигарету.

– Бери больше. У меня еще есть.

Полунин достал еще две сигаретки и засунул их себе за уши. Леня щелкнул красивой зажигалкой, сделанной лагерными умельцами.

– А здорово ты Бармалея обломал, не ожидал я от тебя такой прыти. Бармалей ведь у меня в охране числится, – произнес Волошин, продолжая разговор.

– У тебя в охране? – удивился Полунин. – От кого тебя здесь охранять-то? Чего-чего, а охраны здесь, на зоне, хватает.

– Эти охранники у себя за запреткой нас охраняют, а здесь, на зоне, свои порядки, свои авторитеты. Всякое может случиться, особенно с человеком, который воровские законы чтит и беспредела не допускает.

– Это ты про себя говоришь? – спросил Полунин.

– Не только, – уклончиво ответил Бык. – Есть и другие такие же, как и я, законники, то есть чистая братва. Не хочешь ко мне в охрану вместо Бармалея? Ты себе это место кулаками выбил. Не пожалеешь, что согласился.

Леня Бык бросил быстрый взгляд на Полунина и затянулся.

– Нет, – спокойно ответил Полунин. – Я человек простой и маленький. Сюда угодил не за великие дела, а по глупости.

– Ну знаешь, – усмехнулся Леонид, – я тоже не всегда вором был. В восемнадцать лет по глупости под статью попал, за драку. Ну а на зоне, сам уже понимаешь, свои учителя и свои университеты. Научили люди добрые, подсказали, как выжить и как быть. В двадцать один вышел, в двадцать пять опять попал, уже за кражу, и так далее. В общем, это мой уже третий срок, десять лет на круг отсидел. А попадался тоже все по глупости. В родном Тарасове уже пять лет не был. Как там теперь?

– Там хорошо, – ответил Полунин. – Здесь плохо.

– Понимаю, – произнес Волошин. – Достал тебя гнида Шевчук, да и не только тебя. Зверь он, бандеровец. Ему бы живодером на бойне работать, все планы бы перевыполнил.

– Он и работает, – угрюмо произнес Полунин. – Лагерь для него и есть живодерня, а мы здесь вместо скота бессловесного.

– Да-а-а, – протянул Бык. – Этот козел сам такой же участи давно заслужил. Вспороть бы ему кишки, гаду.

Бык вдруг повернулся к Полунину и спросил:

– А что, землячок, рука бы не дрогнула, если бы тебе такая возможность представилась?

Владимир глубоко затянулся и, выпустив дым, твердо глядя в глаза Волошину, ответил:

– Нет, не дрогнула бы.

Волошин несколько секунд молчал, пристально глядя на Полунина. Затем он тихо проговорил:

– Верю, верю.

Он загасил сигарету и, снова улыбнувшись, неожиданно спросил:

– Ты в шахматы играешь?

– Не очень, терпения не хватает.

– Это ты зря, – покачал головой Леня. – Один закон жизни ты уже усвоил на зоне – не дай себя в обиду. Раз позволишь себя опустить, век свою масть не повысишь. Осваивай и второй: терпение – это то, что приносит удачу… Ну и, конечно, про мозги забывать не стоит. Все делается умом. Авторитет, землячок, можно заработать только силой, умом и терпением.

– А я думал, что еще и порядочностью, – усмехнувшись, сказал Полунин.

Леня Бык улыбнулся и подтвердил:

– Без этого вообще никуда… В общем, заходи вечерком ко мне в палату, чифирь заварим, о жизни побазарим, в шахматишки поиграем. На зоне без хобби невозможно. Те из братвы, кто посмышленее, обязательно чем-то занимаются. Кто языки учит иностранные, кто книжки пишет, а я вот шахматишками очень увлекаюсь.

На том они расстались и пошли по палатам. Когда вечером Полунин пришел в гости к Лене Быку, он с удивлением обнаружил, что в палате тот живет один, в весьма комфортных условиях. Да и питается отнюдь не тем, чем кормят зэков в лагерной столовой.

У Лени были и сервелат, и свежий сыр, и фрукты, имелось у него и спиртное. Еще больше Владимир удивился тому, что Леонид, как выяснилось, ничем не болел.

– Я просто забашлял немного лагерному начальству, и они определили меня на месяц в «санаторий».

– А если бы ты забашлял еще немного, то так бы весь срок и просидел здесь? – не переставал удивляться Полунин всему тому, что увидел.

– Мог бы, но мне это не надо, – ответил Леня и спокойно пояснил: – Братва уважать бы перестала, к тому же мне это не интересно. Что здесь за жизнь, если никаких дел нету. Сиди кайфуй, жирок набирай. Нет, такая жизнь не по мне.

Леня вынул из тумбочки плоский флакончик армянского коньяка и, свернув крышку, разлил чуть-чуть по стаканам.

– Ну давай за знакомство, землячок.

Оба выпили, при этом Полунин скривился от боли и приложил ладони к животу.

– Что, болит? – участливо спросил Бык.

– Да, отшибли мне чего-то там, – ответил Полунин, согнувшись.

– Ну давай, поешь нормального хавчика. Наверное, давно такого не ел, – подбодрил его Леня.

Они просидели долго, почти до самой ночи, и никто из персонала медсанчасти их не беспокоил.

Захмелевший Полунин рассказал свою историю. Леонид внимательно выслушал его и, лишь когда Полунин закончил свой рассказ, усмехнулся и подвел итог:

– Понятно… Значит, ты на девкиной целке сломался. Лихо тебя ее папаша кинул. Виртуоз. Большим человеком, наверное, будет, если не убьют. С другой стороны, ты чужую вину на себя взял, страдаешь незаслуженно. Таких здесь на зоне уважают.

В свой барак Полунин вернулся через полтора месяца. Врачи, искренне удивленные тем, что он выжил, смилостивились и не стали отсылать его очень рано на работу, дав ему возможность полностью восстановить силы.

Либерзон устроил так, что Полунин снова попал к нему на нары, отселив своего нового соседа в другое место за пару блоков сигарет.

С одной стороны, Изя был очень рад возвращению Полунина. С другой – он чувствовал за собой вину. Ведь это за него заступился Полунин, из-за чего и попал в сильнейшую передрягу, едва не стоившую ему жизни.

Изя заварил чифирь и угостил Полунина консервами, которые только что получил посылкой с воли. Владимир и не думал упрекать Изю. В душе он привязался к старику, который был для него одним из самых близких в лагере людей.

– Ну теперь вы поняли, Вова, что главное здесь – это терпение, если вы хотите выбраться отсюда живым, – сказал Либерзон во время еды.

Владимир грустно улыбнулся, выслушав наставления Изи, и ответил:

– Я понял одно, что я очень хочу выжить и выбраться отсюда.

Глава четвертая

Жизнь на зоне текла своим чередом. Как и говорил Либерзон, жить можно было и здесь.

Новая встреча с Леней Быком случилась в ситуации, которая грозила опять обернуться для Полунина серьезными неприятностями.

Как-то раз во время обеденного перерыва, находясь на рабочем объекте, Полунин зашел к Либерзону в бендешку, в которой тот сидел один. Либерзон заварил чай и угостил Полунина бутербродами с колбасой. Обедая, они не спеша разговаривали.

– Нет, Вова, вы не понимаете… Размах дела должен быть кое-чем обусловлен. Главное в деле – это прибыль и еще стабильность самого дела. Прибыль можно делать на вещах мелких, мало для кого заметных, а раз это мало заметно, значит, безопасно. Поверьте мне, старому еврею, три рубля, регулярно и без нервотрепки поступающие в ваш карман, лучше, чем десять, добытые с большим риском. Риск, знаете ли, дорого оплачивается. В конечном счете вы можете потерять все, что заработали.

Либерзон чиркнул спичкой, прикуривая.

– Вот я, например, всю жизнь занимаюсь мелким товаром. Мой маленький магазинчик галантереи приносил неплохие доходы. Я работал на пересортице. Знаете, если пуговицу второго сорта выдать за пуговицу же, но высшего сорта, в этом мало кто разберется. Пуговицы стоят копейки, и люди легко отдадут мне эту маленькую разницу.

– А если нагрянет инспекция? – улыбаясь, спросил Полунин. – Она-то уж точно разберется в этих махинациях.

– К инспекции надо готовиться, – убежденно произнес Изя. – Инспекция – это серьезно, но не фатально. Ведь в ней тоже далеко не все профессионалы. Не все из них хорошо соображают, где и что надо искать.

– Но есть же и такие, кто все же докопается? – снова спросил Полунин.

Либерзон пожал плечами:

– Такие заслужат небольшую премию. В таком случае скупиться не надо… Сейчас многое меняется, вот-вот разрешат частное предпринимательство. Сначала, конечно, в минимальном объеме, дальше будет больше свободы.

– Откуда такая уверенность?