Максим Шахов - В прицеле – Олимпиада Страница 18

— Мужественный человек, — отметил премьер-министр Правдин. — Мы назовем его именем подводную лодку. Возможно, даже атомную. Он сказал, что сам не понял, на чем прокололся. Арестован был не только он, но и все остальные из ближайшего окружения бен Масиха. С ними обращались так же, даже хуже. В общем, понятно, почему с арестованными так жестоко поступили. На сыворотку правды и детектор лжи у террористов не было ни времени, ни средств. Давайте послушаем запись.

Слушали молча, некоторые делали пометки.

— Значит, все-таки Гореславский, — тихо заметил аналитик из ФСБ.

— Куда же без господина БОГа, — усмехнулся Старостин.

Особенно внимательно прослушали конец беседы.

— Что же все-таки они собираются сделать? — озабоченно поинтересовался Ковригов.

— А что тут непонятного? — удивился Старостин. — Они решили сделать объектом террористических атак не пассажиров метро, а обитателей Кремля и жителей Рублевки. Стоп! А это что?

Встреча бен Масиха и Гореславского определенно завершилась, но запись продолжалась. Незнакомый гортанный голос говорил на жуткой смеси русского, английского и арабского языков. К тому же расслышать слова и понять их смысл мешали сильные помехи. Из колонок проигрывателя доносились главным образом хрип и шипение, сквозь которые лишь изредка пробивалась членораздельная речь.

— Хр-р-р-ш-ш-ш-хр… Вай-вай! Ш-ш-шибко аттамш-шу! Сочым алымпыадым — сыктым кердык, пилят! Хр-р-р-ш-ш-ш-хр…

Собравшиеся зашумели, перебивая друг друга.

— Что он сказал, кто-нибудь понял? Перевести можете?

Старостин потер кончик носа:

— Попробую. Не дословно, конечно. Насколько я разбираюсь в иностранных языках, он говорит, что отомстит. И что постарается с помощью террористического акта сорвать нам Олимпиаду в Сочи.

— Безобразие! — зашумели собравшиеся.

— Что это за мерзавец?!

— Думаю, мы с вами слышали голос самого ад-Даджала, пресловутого антихриста, — пояснил вице-адмирал.

— Хорошо, что у нас есть время, — высказался аналитик из ФСБ. — Олимпиада ведь не завтра состоится.

Но Старостин нахмурил брови:

— Я так не считаю. Мне многое еще непонятно, но, боюсь, времени на раскачку у нас нет.

— Что предлагаете, Илья Григорьевич? — прямо спросил премьер-министр.

Старостин поднялся:

— У меня два предложения. Первое — немедленно напрячь всю имеющуюся в нашем распоряжении агентуру, чтобы отследить все передвижения указанных в беседе фигурантов. Это те члены группировки, которые избежали ареста. Думаю, мы сумеем их установить и взять под контроль. Одного из террористов мы уже взяли в разработку.

— А второе? — уточнил Правдин.

— На пушечный выстрел не подпускать к предстоящей операции никого из братьев Борманов.

Премьер-министр озадаченно почесал макушку:

— А вот это будет потруднее.

На этом он закрыл совещание.

— Все свободны, — Правдин поднялся с места и повернулся к Старостину: — А вас, Илья Григорьевич, я попрошу остаться.

Когда все остальные вышли, премьер подошел к окну. Внизу шумела улица, катили машины, толпились пешеходы. Накрапывал дождь. Правдин вернулся к столу.

— Снова Гореславский. Чего ему не хватает? Не понимаю. Денег накосил — на десять жизней хватит. Мог бы остров купить и жить на нем королем.

Старостин задумчиво покачал головой:

— Королем? Нет, не хочет он быть королем. Он меньше чем на бога не согласен. На злого, жестокого, мстительного божка, который готов карать и правого, и виноватого, лишь бы демонстрировать свою силу. Его можно понять. В одночасье шагнул из школьных учителей в закулисные правители России, а потом все потерял, кроме денег. Это обидно, вот он и пытается доказать, что еще способен на многое.

Правдин только обескураженно развел руками:

— Доказать? Кому?

— Думаю, в первую очередь самому себе. А во вторую — нам. И всему миру.

Они помолчали. Принесенный секретаршей чай давно остыл. Правдин смотрел сквозь стакан невидящим взором.

— И все же, что они задумали? Кому понадобилась эта резня в окружении бен Масиха?

Старостин не спеша собирал со стола свои бумаги.

— Причина — либо борьба за власть и радикальная смена руководства в их организации, либо чрезвычайная акция, которую они затевают. Причем это не рядовой теракт, а катастрофа мирового уровня типа одиннадцатого сентября. Поэтому он и зачистил всех приближенных. На всякий случай, чтобы обрубить концы. После акции, вероятно, бен Масих уйдет на нелегальное положение.

— Или, наоборот, станет править миром, диктовать всем волю ад-Даджала, — вздохнул Правдин. — Только вот не пойму, какого черта он к нашей Олимпиаде привязался? Мог бы найти мероприятие и поважнее… Ну да ладно. Так что там у нас со взятым в разработку террористом?

Вице-адмирал немного смутился.

— Террорист оказался нашим, россиянином. Потому его и вычислили так быстро. Зовут паренька Равиль Хайрулин, он студент Сельскохозяйственной академии. Вот только неувязочка вышла…

Он замялся, потом и совсем замолчал.

Правдин подозрительно прищурился:

— Что-то не так?

Старостин тяжело вздохнул:

— Сегодня утром Равиль Хайрулин бросился под поезд метро.

Премьер-министр расстроился, но как обычно справился с эмоциями и нашел в себе силы прореагировать сдержанно. То есть промолчать.

Старостин выдержал положенную паузу, потом спросил:

— На днях должна вернуться группа капитана второго ранга Татаринова, которую мы отправляли за Дервишем. Может, дадим им немного отдохнуть?

Правдин наклонил голову:

— Конечно. Обязательно. И почему немного? На месяц всех в отпуск. Пусть как следует отдохнут и наберутся сил. Если все, о чем мы тут говорили, подтвердится, у ребят в ближайшее время будет много работы.

7. ВЗРЫВ

Старший лейтенант Голицын по прозвищу Поручик проснулся от звонка мобильника. На море слегка штормило и немного покачивало. Кубрик, где расположилась на ночь их группа, был залит тусклым синеватым сумраком дежурного освещения.

Голицын автоматически посмотрел на часы. Циферблат с подсветкой показывал два часа ночи. Час Быка.

«Мы провожали Павлика», — вспомнил Голицын.

Накануне группа кавторанга Татаринова наконец-то воссоединилась. Сам Кэп даже не удивился тому, что Поручик встретил их на борту тральщика, отдохнувший и отъевшийся. Обрадовались все, даже Марконя, которому полагалось накрыть поляну. Разумеется, никто к его проигрышу всерьез не отнесся, и в организации застолья приняли участие все соратники.

Пьянка удалась. Начали скромно, в кубрике. Потом пришла новость — документы на отпуск уже подписаны, остается получить деньги и можно отправляться к местам отдыха. Деньги получили и тут же частично потратили в приморском ресторане. Потом доставили Павлика — он же подрывник группы Бертолет — в Питер, на Московский вокзал. Жена Бертолета сообщила ему по телефону, что подала на развод. По такому случаю он все бросил и, не дожидаясь товарищей, помчался домой, в Москву, разбираться. Марконя собрался было ехать с ним, но в последний момент предпочел сначала как следует отоспаться, а потом уже трогаться. Бертолета усадили на скоростной поезд до Москвы. Потом чуть-чуть добавили, вернулись на тральщик и легли спать. И вот внезапный подъем посреди ночи…

Звонил Бертолет. Он был взволнован. Поручик не успел даже сообщить ему, что он думает по поводу таких звонков, как подрывник перебил его:

— Поручик, у меня срочное дело! Поднимай ребят.

Голицын, шлепая по полу босыми ногами, добрался до выключателя и врубил свет.

— Группа, подъем, тревога! — объявил он.

И ловко уклонился от просвистевшего над головой ботинка. Подняв руку, призвал товарищей к порядку и вернулся к разговору с Бертолетом.

— Я их поднял, осталось разбудить, — доложил он ему. — Так что там у тебя?

— Я тут в вагоне обнаружил непонятную хреновину, — начал объяснять Бертолет. — Подозреваю, что это взрывчатка.

Бертолет был не просто наблюдательным, а феноменально наблюдательным. Даже фальшивые доллары определял на глаз и по запаху. И если уж он подозревал где-то наличие взрывчатки, то, значит, она там была. Поручик в этом не сомневался — временами он вообще доверял Бертолету больше, чем себе.

— А ты машинисту сообщил? Кочегару? Начальнику поезда? — спросил старший лейтенант.

— Ясное дело, — ответил Бертолет. — Но, ты понимаешь, полной уверенности в том, что это взрывчатка, у меня нет. Материал — розовые листы, мягкие и гибкие. Напоминает свернутую упаковку розовых пластиковых ковриков. И таких упаковок не одна и не две. Десятки. Я сообщил начальнику поезда, он доложил наверх; теперь все они там, наверху, думают. Скорость поезда — около двухсот кэмэ в час, стоп-краном его не тормознешь. И график у них напряженный. Если встанем, на железке образуется затор.