Сергей Зверев - Подводный Терминатор Страница 18

Азербайджанские погранцы принялись рыскать по катеру, переворачивали брезент на палубе, не спросив разрешения у хозяина, полезли в каюту, открыли люк трюма и заглянули туда.

– Если вы ищете осетров, то зря стараетесь: у меня их нет, – неожиданно на чистом азербайджанском языке заговорил американский профессор ихтиологии.

Командир группы, внушительной комплекции бородач с нашивками старшего сержанта на плечах коричнево-зеленой камуфляжной куртки, посмотрел на хозяина катера мрачно и подозрительно.

– Выкинуть успел? – сказал он. – Все равно составим акт…

– Вы хоть что-нибудь найдите сначала, а потом уж акт составляйте, – отвечал Шамседдин чуть насмешливо.

– Ты договоришься! – предупредил его начальник пограничников с угрозой. – Что стоишь? Чего ждешь? Давай показывай документы! Объясняй, кто такой, что здесь делаешь…

– Я ихтиолог, научный сотрудник Бакинского научно-исследовательского института морских ресурсов и рыболовства…

Шамседдин протянул им азербайджанский паспорт, который старший сержант принял в мокрые от соленой каспийской воды руки и стал придирчиво листать своими толстыми, неповоротливыми пальцами.

– Как здесь очутился? – не поднимая головы, спросил пограничник.

– Я работал в море, собирал материал для исследования, но меня настиг шторм, семь часов мотало по морю…

– Что ты собирал? Показывай…

– Все это унесло обратно в море, – скроив грустную гримасу, отвечал Шамседдин. – Было не до того, чтобы снова собирать…

Сержант усмехнулся, пристально глядя на малорослого ихтиолога сверху вниз.

– Рыбу, значит, в море унесло, – сказал азербайджанский пограничник с расстановкой, укладывая паспорт ихтиолога в нагрудный карман камуфляжной куртки. – А сети, надо понимать, твои не унесло, пожалело!

– Паспорт верните! – сказал Шамседдин мрачно.

– Успеешь! Сначала объясни-ка нам вот это.

Он повернулся, взял из рук своего подчиненного сеть, которую тот отыскал среди разного инвентаря в трюме катера.

– Вот это сеть! – внушительно сказал пограничник. – Лов рыбы такой сетью запрещен, это нарушение природоохранного законодательства Республики Азербайджан.

– Но я ничего не ловил ею!

– Не ловил? А это что?

Пограничник сунул сеть под самый нос ихтиологу. На сети поблескивала прилипшая к ней рыбья чешуя.

– Если ты не ловил ею рыбу, чешуя-то к ней как прилипла?

– Случайно, – отвечал ихтиолог. – Все мои рыболовные снасти лежат в трюме в одной куче. Возможно, во время шторма их швыряло, тогда-то чешуя и пристала…

– Ты мне не заговаривай зубы, – злобно сказал пограничник. – Ты браконьер! И мы составим акт.

– Но вы ничего не нашли!

– Мы нашли вот эту сеть для запрещенного лова рыбы, – сказал сержант.

Сержант повернулся, прошел по палубе к ходовой рубке, заглянул в нее.

– Здесь все в исправности? Валлах! – позвал он одного из своих людей. – Иди за штурвал… Катер конфисковывается! – объявил он стоявшему рядом ихтиологу.

Азербайджанские пограничники стояли на палубе катера с невозмутимыми лицами. Сержант помедлил немного, отправился на корму осматривать расположенное там оборудование. Ихтиолог отправился вслед за ним.

– Послушайте, – заговорил он в спину сержанту. – Рыбу ведь у меня все равно не нашли…

– Ну и дальше что? – Верзила-сержант сверху вниз посмотрел на него.

– Так вот, я думаю: может быть, я заплачу штраф и вы оставите меня в покое?..

В глазах сержанта блеснул огонек понимания.

– Сколько ты заплатишь штрафа?

Шамседдин немного помедлил, прежде чем ответить, внимательно и спокойно глядя в глаза пограничнику.

– Пятьдесят долларов…

Улыбка блеснула на губах пограничника.

– Пятидесяти долларов мало, – внушительно сказал он. – Твое преступление слишком серьезно, чтобы надеяться откупиться от него такой небольшой суммой. – И, помедлив немного, добавил: – Плати сто…

– Согласен…

Шамседдин полез во внутренний карман и извлек оттуда зеленую стодолларовую купюру, при появлении которой глаза сержанта заблестели.

– Все, отбой! – крикнул он своей команде. – Возвращаемся на базу.

Шамседдин со вздохом облегчения смотрел им всем вслед.

ГЛАВА 15

Дорога извилистой лентой шла вдоль побережья, неподалеку, за стеной тростниковых зарослей, синел, удаляясь за горизонт, Каспий. «Уазик» с армейскими номерами мчался по неровностям асфальтового покрытия. Сзади подпрыгивал на ухабах небольшой автоприцеп, в котором под накрывающим их брезентом были аккуратно уложены: свернутая в тугой черный узел резиновая надувная лодка, мотор от нее, упрятанный в фанерный ящик, а также небольшой портативный компрессор для заправки воздухом баллонов акваланга. Баллоны были сложены в багажнике армейского «уазика», и вместе с ними там находились два акваланга, один рабочий, другой запасной, на случай непредвиденных ситуаций, комплект подводных фонарей и прочее водолазное оборудование, необходимое для погружения.

Расположившийся на заднем сиденье армейского «уазика» Полундра рассеянно глядел по сторонам. Он уже расспросил всех троих ехавших с ним людей, приданных ему в качестве группы сопровождения: молоденького армейского лейтенанта, вчерашнего выпускника училища; пожилого, предпенсионного возраста старшего прапорщика с лицом, изрезанным прямыми и глубокими, словно высеченными в граните, морщинами и с явными признаками увлечения алкогольными возлияниями; и шофера-сержанта, крепкого парня, служившего по контракту. По мнению Полундры, именно шофер был самой боеспособной единицей из всей этой армейской компании, и в случае чего реально рассчитывать следовало на помощь только от него.

Полундра выяснил, что никто из них никогда под водой не бывал, о технике погружения с аквалангом не имеет ни малейшего понятия и даже не знает, как надевается этот самый акваланг, где прикрепляются баллоны с воздухом и куда вставляется загубник. Это означало четко и определенно: случись что с ним на дне моря, на помощь со стороны группы сопровождения нечего рассчитывать. Оставалось надеяться только на свои силы, умение и смекалку. Ну, и на некую толику удачи, конечно, тоже.

От Махачкалы, где они, собираясь в свою экспедицию, погрузились в машину, до станицы Новотеречная, неподалеку от которой строилась на берегу Каспийского моря компрессорная станция нового нефтепровода, было больше часа езды. Поэтому выехали очень рано, когда небо только-только начало светлеть над бескрайними водными просторами Каспия. Полундра, чувствуя хорошо знакомое волнующее нервное напряжение, как всегда перед опасным заданием, сидел, рассеянно глядя в окно автомобиля, и обдумывал происшедшие за вчерашний день события.

Разговор с подполковником из местной ФСБ сильно насторожил старлея. Нет, в прямом смысле сказанных Исрафиловым слов не было ничего неправильного, неожиданного, подозрительного. Чекист держал марку своего ведомства, говорил точно, взвешенно, так что не придерешься. Но чем больше Полундра над всем этим думал, тем сильнее убеждался в справедливости и обоснованности подозрений полковника Крягина из ГРУ. Была в облике Исрафилова какая-то нарочитость, неискренность, картинная порядочность – при всем его служебном рвении. А это замечание по поводу того, что он, Полундра, здесь как представитель ГРУ совершенно не нужен, что местная ФСБ и самостоятельно превосходно справится с расследованием теракта!.. Никто им не нужен, но при всем том они еще не сделали ни одного погружения к затонувшим судам, не обследовали их, не определили причины взрыва. Во всем этом была определенная нестыковка, старлей Павлов отчетливо чувствовал это.

Его запланированная встреча с полковником Крягиным состоялась вчера вечером. Собственно, Полундра и хотел ее устроить для того, чтобы сообщить офицеру разведуправления все свои впечатления и подозрения, возникшие после беседы с Исрафиловым. Поведение полковника, предложившего ему встречу черт знает где, этот нелепый телефонный разговор, словно полковник начитался дешевых детективных романов и теперь боится, что кто-то может прослушивать его телефон, назначение встречи именно так, как в шпионских фильмах, – все это сильно удивило и раздосадовало Полундру. Он тогда, отправляясь на встречу, сгоряча подумал, что Крягину пора кончать играть в шпионов, никому это на хрен не нужно, в родной стране наблюдать за ними. Впрочем, все указания старшего он выполнил добросовестно и в точности.

Полковник Крягин подъехал на такси к медленно бредущему по правой стороне улицы Полундре, велел ему по-быстрому садиться в машину. Потом с полчаса возил по Махачкале, по самым оживленным улицам города. Лишь после того, как убедился, что никто не следует за ними, попросил таксиста высадить их у старого городского кладбища.

Старое мусульманское кладбище представляло собой открытый всем ветрам и палящему южному солнцу холм на берегу Каспийского моря – весьма унылое и мрачное на вид место, где полуразрушенные от времени надгробия разбросаны повсюду как попало, без какого-нибудь порядка и симметрии. Там, среди старых, провалившихся и осыпавшихся могил, полковник и Полундра только и смогли поговорить без свидетелей, усевшись прямо на песок возле могильного памятника из черного гранита, достаточно высокого, чтобы скрыть их от посторонних глаз, а также от жарких лучей заходящего за горизонт вечернего солнца.