Максим Шахов - Красная кнопка Страница 18

Таня пыталась закрыться или отползти, но мешали связанные за спиной руки. Толстяк с восторгом оглядел свою «работу» и совсем озверел. Он стал наносить удары кулаками в самые незащищенные и болезненные места. По груди, животу и ниже, ниже…

Девушка, наконец, истошно закричала, но тут же захлебнулась попавшей в горло кровью.

– Эй, ты же не даешь ей говорить! – не выдержав, вмешался Гришка. – Люди ждут, а ты…

– Заткнись!!! – заорал Колобок, но прекратил избиение, наклонился к самому лицу жертвы и громко приказал: – Отвечай, сука!

Татьяна в полной прострации только беззвучно шевелила губами.

– Ах так?! Ну-ка, Гришка, зацепи ей руки вон за тот крюк, – Толстяк указал на свисающий с потолка крюк грузовой тали.

Проводник отставил в сторону бутылку и выполнил приказание. За это время Колобок отпил два больших глотка водки и подобрал с пола валявшийся там кусок ржавой арматуры длиной побольше полуметра.

Руки девушки были вывернуты назад, она еле касалась цементного настила кончиками пальцев ног.

– А теперь сорви с нее это тряпье!

Плотоядно ухмыляясь, Григорий сорвал еле держащуюся на Татьяне рубашку и стянул вниз форменную юбку.

– Все, я сказал! Догола!

Через пять секунд девушка была обнажена.

– Вот теперь ты точно врать не будешь, – бормотал он, обходя вокруг жертвы и помахивая железным прутом, – точно не будешь…

Колобок размахнулся, послышался «мокрый» шлепок от удара по обнаженному телу и раздался истошный вопль девушки. Потом еще удар, еще…

Длинными руками Гришка обхватил сзади уже невменяемого Колобка и оттащил в сторону от окровавленной Татьяны:

– Опомнись, псих! Узнай, куда эти убежали?!

Толстяк тяжело, надрывно дышал, но постепенно затих и, похоже, успокоился. Он плеснул в лицо девушки водой из большой пластиковой бутылки и дождался, когда она откроет глаза.

– Отлично. Отличненько! Смотри теперь сюда! Видишь эту железную палочку, а? Я даю тебе пять секунд, чтобы ты начала говорить. А после этого засуну ее тебе… – Он медленно провел окровавленной арматурой по бедрам Татьяны, между ягодиц и промежности. – Засуну вот сюда…

…Колобок отошел к столу, допил остатки водки из бутылки и позвонил по мобильнику:

– Они идут вдоль склада, мимо развесочной к выходу на Союзный проспект. Там их можно легко взять, перегородив узкий переулок… Да, понял, сейчас организую.

Толстяк тут же позвонил по другому номеру:

– Прапор! Ты где сейчас? А, совсем рядом! Заверни на третий пакгауз. Жду.

Через полминуты в дверь склада протиснулся старший полицейский. Он лишь бросил короткий взгляд на открывшуюся перед ним картину, судорожно икнул, зажал рот ладонью и метнулся за дверь.

– Неженка! – пожал плечами Колобок и вышел наружу.

Полицейский стоял, согнувшись пополам, в двух шагах. Его рвало.

– Кончай, Прапор! Разнюнился! Ну, кому сказал?! Сейчас эта парочка побежит обратно мимо нас. Сворачивать ей некуда. Расставь своих людей вдоль пакгауза, на повороте и у «стрелки». Мочить прокурорских безо всякого предупреждения! Это приказ! Тела потом вывезти на маневровом и сжечь. Кстати, захватишь и эту. – Толстяк мотнул круглой головой на дверь склада.

– Я не могу… Таньку… – К горлу мента снова подступила тошнота.

– Слабак херов! Ладно. Иди, расставляй людей, а ее Гришка в рубероид завернет и вынесет. Когда проблюется. Торопись, торопись!

Полицейский трусцой побежал к подчиненным.

Ладожский вокзал находился на краю города и занимал большую по площади территорию. Поэтому путь, кратко обозначенный проводницей, на самом деле растянулся на многие сотни метров. Наконец, позади остались пакгауз, семафор и развесочная. Галина и полковник пробежали вдоль огромных куч мусора и металлолома и свернули налево. Перед ними открылся короткий и узкий переулок, который должен был вывести их на Союзный проспект. С обеих сторон переулка по всей его длине тянулись грязно-серые стены каких-то служебных корпусов высотой с семиэтажный дом и без единого окна.

Гюльчатай оглянулась назад: погони видно не было, но ее никак не покидало ощущение притаившейся опасности. Особенно сейчас, когда с относительно просторной территории им предстояло ступить в замкнутое пространство служебного прохода-проезда.

«Да в нем два приличных самосвала не разъедутся! – подумала девушка. Немного успокаивало, что в видимом отсюда конце переулка не было никаких ворот или шлагбаума. – Ничего, мы ж не на самосвале. Последний рывок…»

Однако не успели они достичь и середины проезда, как в его дальнем конце, громко завизжав тормозами, резко остановился темный микроавтобус с распахнутыми дверями, выскочивший из-за угла правого корпуса. Он не стал заворачивать внутрь переулка, а просто наглухо перекрыл выход из него. Несколько человек поспешно вышли из его салона. В полумраке наступающих сумерек издалека невозможно было разглядеть их количество и экипировку, но действовали они весьма грамотно и слаженно: «выгрузились» с дальнего борта, чтобы не попасть под возможный огонь противника, а вперед начали продвигаться двумя группами по обеим сторонам проезда, вплотную прижимаясь к глухим стенам корпусов и практически сливаясь с их поверхностью.

Девушка тут же подала своему напарнику знак остановиться. На принятие решения у нее были считаные секунды. «Эти люди наверняка вооружены. Причем автоматами. У нас лишь два пистолета. С таким раскладом в сложившихся условиях встречный бой мы неминуемо проиграем. Значит, надо отступать и попытаться оторваться от этих «профи» на пересеченной местности. Там нас может поджидать только полдюжины полицейских, оставшихся позади, а они менее опасны».

– Возвращаемся к пакгаузу! – скомандовала она и первая устремилась вдоль свалки, низко пригибаясь и используя для прикрытия любые встречающиеся выступы. Алексеев сноровисто последовал за ней.

Но приблизиться к складскому помещению им не дали: едва вынырнув из-за угла развесочной, у семафора, они попали под шквальный огонь. Это спрятавшиеся за естественные укрытия полицейские организовали «пламенную» встречу. Положение становилось угрожающим. Вот-вот сзади подтянутся бойцы из микроавтобуса, и ловушка захлопнется. Судя по манере действий, никто не собирался брать их живыми. «Точно как в сквере у академии!» Галя вспомнила смертоносный разрядник и пистолет с глушителем. Сейчас она переживала больше за Владимира Семеновича. Конечно, он опытный боец, но возраст не мог не сказаться на его скоростных характеристиках и мгновенной автоматичности ответных реакций.

По выстрелам девушка определила, что за небольшим металлическим контейнером на углу развесочной расположился только один стрелок. Она ящерицей юркнула влево, потом, цепляясь за выступы кирпичной стены, взобралась метра на два, неслышно переползла на крышу контейнера и осторожно опустила вниз голову. Так и есть: устроившийся на корточках боец высовывал за угол ствол автомата и палил короткими очередями.

Гюльчатай засунула пистолет за пояс джинсов и, вытянув вперед руки, вниз головой соскользнула с контейнера прямо на стрелка. Все было закончено в одно мгновение. Тело девушки еще продолжало двигаться вниз к земле, а руки уже прочно обхватили голову противника и резко вывернули ее в сторону. Приземлилась Галя уже на неподвижное тело и тут же откатилась в сторону.

Это спасло ей жизнь. Мгновением позже на спину мертвого бойца, с которой она так поспешно соскользнула, с огромной силой опустился приклад автомата. Оказывается, из-за противоположного угла развесочной к своему товарищу на помощь двигался другой полицейский. Он крался вдоль перпендикулярной стороны контейнера, и девушка не могла его заметить. Теперь он стоял на широко расставленных ногах в двух метрах от лежащей Гюльчатай и заносил приклад для нового прицельного удара. Этот боец был высок, толст и уверен в себе. Иначе не оказался бы столь беспечным.

Не вставая с земли, Галя прицельно выбросила вперед и вверх правую ногу. С этой стороны объемистый живот и даже могучие мускулы не могли защитить мужчину. Руки полицейского тут же выпустили занесенный для удара автомат, рот распахнулся на ширину ворот паровозного депо и с утробным всхлипом втянул в себя пару кубометров воздуха. Сейчас должен был раздаться вой, заглушающий нежную перекличку рабочих локомотивов…

Гюльчатай просто взлетела вверх и с размаху сунула свой кулак в разверзнутую пасть. Вместо воя исторгся громкий булькающий хрип. Одновременно свободной рукой девушка выхватила из-за пояса пистолет и, приставив его вплотную к внушительному чреву, несколько раз нажала на спусковой крючок. Звука выстрелов не было слышно уже в трех шагах. Она быстро освободила руку и отскочила в сторону. Гигант стоял, покачиваясь. Его опускающиеся вниз руки наконец-то добрались до заветного органа, но похоже, что эти тактильные ощущения стали последним, что отпечаталось в угасающем сознании полицейского. Он рухнул сверху на тело своего напарника и больше не шевелился.