Альберт Байкалов - Проклятие изгнанных Страница 18

– Дай слово, что позволишь собрать вещи и пальцем не притронешься, – потребовала Даша.

– Что, как жилая площадь появилась, так не нужен стал? – прищурился Вадим, бросив настороженный взгляд на мужчину.

– Вы бы шли, – вздохнула Даша.

Однако сосед продолжал переминаться с ноги на ногу, и она, не выдержав, вошла в квартиру.

– Между прочим, твое наследство появилось после вступления в брак, – раздался из комнаты голос Вадима, – поэтому наверняка считается нажитым вместе и подлежит делению.

– У меня никакого наследства нет. – Даша взяла на кухне табурет и вернулась в прихожую.

В этот момент из комнаты появился Вадим и, увидев ее с табуреткой в руках, опешил:

– Ты что, убить меня решила?

– Больно нужен. – Она поставила табурет на пол и, взобравшись на него, достала с полки чемодан.

– И как ты дальше жить собираешься? – навалившись плечом на стену и немного успокоившись, спросил Вадим.

– Хорошо. – Даша спустилась на пол и направилась в спальню.

Сурок с трудом дождался, когда Колька окажется за дверями его квартиры. Едва закрыв замки и повесив цепочку, скупщик антиквариата преобразился. В глазах появился нездоровый огонек одержимости и азарта.

– Мама, меня ни для кого нет! – бодро крикнул он, направляясь по коридору обратно в комнату. От усталости и безразличия не осталось и следа. Он на славу сыграл роль человека, не особо заинтересованного в покупке предложенной вещи. Сурок был хорошим психологом и знал – Лизун сейчас на седьмом небе от счастья, что удачно «толкнул» какую-то коробку. О том, что парень готов был ее отдать даже за дозу, говорил тот факт, что он не соизволил разобраться, из чего она сделана. Вещица имела граммов триста чистого серебра как минимум, а это далеко не те деньги, которые получил наркоман.

Снова усевшись за стол, Сурок нетерпеливо выдвинул ящик стола, не глядя запустил туда руку и достал ювелирную лупу. Закрепив ее на голове, включил лампу на специальном штативе, тщательно отрегулировал свет и стал внимательно, миллиметр за миллиметром, осматривать шкатулку. Постепенно его лоб стал покрываться сначала испариной, потом она собралась в крупные капли пота. Неожиданно он прищурился, слегка отстранился от стола и замер. Не отрывая взгляда от едва заметной щели между крышкой и накладкой, на которой был выдавлен фамильный герб, открыл небольшой пенал, взял из него пинцет и осторожно поддел им ее. Из-под приподнятой пластинки показался уголок пожелтевшей бумаги.

– Хм! – Сурок оглянулся на дверь, положил шкатулку на бок, зацепил и вытащил пинцетом свернутый в несколько раз листок. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: послание оставлено очень давно и написано чернильным пером.

Не сводя с него взгляда, он достал из ящика резиновые перчатки и надел их.

Несмотря на то, что бумага достаточно хорошо сохранилась, разворачивал ее Сурок с особой осторожностью. Он знал, что на перегибах могут осыпаться буквы. Иногда, по закону подлости, именно в ключевых словах.

Наконец он разложил исписанный убористым почерком лист, бережно положил его на специальную площадку под большим увеличительным стеклом, придвинул к себе и стал читать.

Поначалу делал это без видимого беспокойства, однако уже на третьей строчке губы стали беззвучно проговаривать написанное, а потом дрожащим голосом он забормотал:

– …Червонцев царских, чеканки одна тысяча девятьсот первого года, сто семьдесят два… Вазы парные для десерта, серебро пятьсот пятидесятой пробы Минерва. – Сурок откинулся на спинку стула и закатил глаза под потолок, умножая своим сметливым умом стоимость за грамм на вес на историческую ценность. – Не меньше семидесяти тысяч рублей! – Он наклонился и продолжил читать: – Блюдо для зелени, серебро восьмисотой пробы, патошница… – Сурок скользнул по дате изготовления и весу. Взгляд его замер, остекленел, а мозг произвел несложные расчеты, после которых он вскочил со стула, испуганно посмотрел на окно, оглянулся на дверь и снова сел: – Больше ста тысяч…

Нижняя губа бедняги отвисла и затряслась. Лицо сделалось бледным и мокрым, будто он только вышел из-под душа. Неожиданно, словно что-то вспомнив, Сурок вновь склонился над столом, едва не ударившись лбом об увеличительное стекло.

– Ложки серебряные, пятьдесят штук… Не то… Ага… Поручаю хранить до моего возвращения или приезда наследников Харламовой Татьяне Ивановне… Стена в один кирпич… – Сурок пробежал по тексту, схватил, забыв про осторожность, лист и перевернул. С этой стороны он тоже был весь исписан убористым почерком, только в правом нижнем углу была нарисована схема…

Он долго и скрупулезно изучал ее.

«Выходит, это схема расположения комнат, – глядя на прямоугольники, размышлял Сурок. – Это ванная, туалет… Здесь, получается, кладовка».

Он уставился на небольшой квадратик, задняя стенка которого была, в отличие от остальных, прочерчена не одной, а двумя линиями, причем между ними был поставлен крестик. Когда крупная капля пота скатилась на кончик носа и свалилась на середину листка, вздрогнул и отпрянул от стола.

– Выходит, на нарисованной схеме квартира, в которой находится клад! – выдохнул Сурок и оглянулся. Отчего-то ему показалось, что в комнате еще кто-то есть. Пытаясь сосредоточиться, он выпрямился на стуле. Нужно было привести мысли в порядок и хорошенько подумать, как быть дальше. То, что у него в руках несметные богатства, это точно, но он не понаслышке знал, чем заканчиваются подобные истории для большинства людей. При этой мысли будто кто-то невидимый подул на него откуда-то со спины легонько холодом, отчего на затылке зашевелились волосы, а по спине пробежали мурашки.

Сурок вскочил и обернулся, но в комнате по-прежнему никого не было. Подойдя к двери, он прислушался – тихо, только с кухни донеслось едва уловимое бормотание матери.

«Как поступить дальше? – мысленно обратился к самому себе Сурок и сам же стал отвечать: – Надо разработать план и строго следовать ему. Иначе можно не только остаться ни с чем, но и потерять голову, – рассуждал он, меряя шагами старенький розовый ковер. – Выходит, Лизун ничего не знал! Конечно, в противном случае он ни за что не отдал бы шкатулку. Хорошо, что мы имеем? План, на котором обозначено место, где спрятан клад. Все перечисленное добро находится в пространстве между двумя стенками в квартире… Стоп! – остановился он. – А что это за квартира? Как сказал Лизун? «У подруги в кладовке чемодан со старым хламом был, там и нашли», – повторил он шепотом слова Лизуна. – Выходит, в этой кладовке и стенка эта! – Но как теперь проникнуть в квартиру, а потом разобрать кирпичную кладку? Постой, а где он сейчас живет? Ну, конечно, в четырнадцатом. У наркоманки, Кома, кажется, ее зовут. А что тебя так тревожит, Сергей Сергеевич? – спросил он сам себя по имени-отчеству, как делал в тех случаях, когда надо было очень хорошо сосредоточиться. – Дом-то новый! – наконец осенило его. – А здесь, судя по всему, все богатства упрятаны еще до революции…»

Солнце уже давно упало где-то далеко за кольцевой, а Сурок все маялся. Он то садился на диван, на котором корчился от надвигавшейся ломки Лизун, то метался из угла в угол, то падал на стул, но так ничего толкового придумать и не смог, однако утвердился во мнении, что сокровища искать надо не в квартире наркоманов, а совершенно в другом месте.

«В каком? – лихорадочно соображал он. – Если верить записям, клад был спрятан в двадцать пятом году прошлого века. С тех пор прошло почти восемьдесят семь лет. За это время могло всякое случиться. Где гарантия того, что хозяева сокровищ не вернулись и не опустошили свой тайник? С другой стороны, даже если все ценности на месте, кто его знает, какие приключения пришлись на долю шкатулки, в которой было спрятано послание? И почему там нет адреса? Остается одно – расспросить Лизуна, где он ее взял. Но как это сделать? Ведь наркоман уже соврал, будто она лежала у них среди разного хлама. Разве такое может быть в притоне? Давно бы уже определили вещицу. Нет, стянул ее где-то Лизун, а признаваться не хочет. Что же делать?»

Уже стемнело, а Сурок все терзал себя мыслями, склоняясь к тому, что необходим ему в этом деле толковый крепкий помощник, а главное, не болтливый и надежный, чтобы в случае чего не убил бы Сурка, когда они доберутся до цели.

Осторожный скрип дверных петель отвлек Сурка от размышлений. Он посмотрел в сторону дверей и увидел мать.

– Пошли ужинать…

Слушая монотонный и убаюкивающий гул машин, пульсом передающийся по переборкам в каждый уголок корабля, Виктор лежал с закрытыми глазами. Из-за духоты не спалось, хотя было уже далеко за полночь. Вечером попали в небольшой шторм. Особой качки не ощущалось, но понервничать пришлось. Возникли проблемы в машинном отделении, однако их быстро устранили. Пока все шло по плану. От графика не отставали, и капитан обещал премию, если к завтрашнему вечеру они встанут на рейде в Панаме. Виктор перевернулся на спину и открыл глаза. Соседи по кубрику мирно спали. Фрэнк, как всегда, чмокал губами и сопел. Норман храпел. Оливер где-то шлялся. Виктор знал, что они на пару с судовым врачом пронесли еще на погрузке большое количество виски. Почти каждый день Оливер возвращался под утро в изрядном подпитии и с трудом забирался на свой ярус. Он занимал место над Фрэнком, и тот всегда просыпался. Виктор понимал, что сегодня у него последняя ночь, чтобы решить проблему. Он был уверен, получив деньги, Оливер его продаст или выдвинет новые условия, американец уже намекал на это.