Сергей Донской - Битва президентов Страница 18

– Встречайся, – пожал плечами Андрей, – я-то здесь при чем? Мой папа (он произнес это слово на французский манер, с ударением на последний слог) пока что не мумия египетская, к нему доступ свободный.

– Это я знаю, – ответил Разин. – Но мне хотелось бы пообщаться с Виктором Андреевичем на короткой ноге.

– Какая еще короткая нога? У кого?

– Ни у кого. Это просто выражение такое. Означает приятельские отношения.

– Так бы и говорил, – буркнул Андрей, красивое лицо которого исказила недовольная гримаса. – Но откуда у тебя могут быть приятельские отношения с моим фазером? Я тебя в первый раз вижу.

– Об этом, – произнес Филин вкрадчиво, – я и хочу с тобой договориться.

– Не понял. Ни хрена не понял.

Андрей был совершенно искренен в своем признании. Возможно, еще никогда он не произносил эту фразу с такой подкупающей откровенностью. Даже в бытность студентом института международных отношений.

– Ты должен составить мне протекцию, – пояснил Разин. – Позвонить отцу и сказать, что с ним желает переговорить один хороший человек, которого ты давно знаешь. Одно дело явиться к кому-то с улицы, и совсем другое – по протекции.

– По протекции? Хм. Это как?

– По рекомендации.

– А! – понимающе воскликнул Мищенко-младший. – Вот теперь врубаюсь.

– С тобой легко и приятно иметь дело, – сказал Разин с фальшивой улыбкой, словно бы скопированной у одного из бывших преподавателей президентского отпрыска.

– Со мной еще никому не было легко и приятно, – напрямик заявил Андрей. – И тебе тоже не будет. Пока не забачишь.

Настал черед Филина недоуменно морщить лоб:

– Забачу? Или побачу?

– Бачить – то же самое, что башлять, – снисходительно объяснил Андрей.

– Я заплачу.

– Сколько?

В карманах Разина лежало несколько пачек долларов: по три, пять и десять тысяч. Он успел оценить Андрея Мищенко и решил, что красная цена тому будет пять штук «зелени». Отец парня уже не являлся гарантом Конституции, и авторитет семьи сильно пошатнулся.

Вместо ответа Филин запустил руку в правый боковой карман плаща и протянул деньги. Проведя пальцем по срезу купюр, Андрей надул губы:

– Пять? Маловато будет!

– Только за то, что ты сведешь меня со своим папашей? – не поверил ушам Разин.

– А я тебя не знаю, – фыркнул Андрей. – Может, ты враг нашей семьи. Может, ты киллер наемный. И что же? За пять штук тебя к фазеру подпустить? Мне этих денег на неделю хватит. С натяжкой.

– Как знаешь, – сказал Разин и неуловимым движением выхватил деньги из пальцев парня.

– Эй! – опешил тот. – Погоди, погоди. Мы что, даже не поторгуемся для порядка?

– Нет.

С этими словами Филин заменил пачку долларов на десятитысячную. Луконин велел ему не скупиться, и он не скупился. В сравнении с будущей прибылью это были сущие крохи.

– О! – приятно удивился Андрей. – Совсем другое дело. Как тебя представить? Когда ты к папа наведаться собираешься? Он сейчас под Обуховом. Знаешь, где это?

– Знаю, – кивнул Разин, тщательно изучивший все, что касалось будничной жизни семейства Мищенко. – Я готов подъехать к Виктору Андреевичу в любое назначенное мне время. Сообщи ему, что один твой надежный товарищ имеет информацию, которая способна изменить политический расклад в Европе.

– Это действительно так?

– Минуту назад я вручил тебе десять тысяч долларов. Не для того, чтобы с твоим папой про трипольскую культуру поговорить, верно?

Андрей состроил серьезную мину.

– На завтра устроит? – спросил он.

– Лучше быть не может, – ответил Разин.

– Оставь координаты.

После того как они обменялись телефонными номерами, Андрей полюбопытствовал:

– А ты, случаем, не из спецслужбы какой-нибудь?

Чтобы не отвечать прямо, Филин предпочел задать встречный вопрос:

– Боишься, что папика опять отравят?

Предположение вызвало у Андрея приступ истеричного смеха:

– Отравят? Да кто его травил, ты что, с луны свалился?

– Примерно, – кивнул Разин. – Не обращай внимания. Я вообще не очень разбираюсь в том, что у вас тут на Украине происходит.

– А все, что происходило, то и происходит, – просто сказал Андрей. – Бабло пилится, вопросы решаются. Большая политика, как у всех. Демократия по-европейски.

«По-украински», – мысленно поправил Разин, а вслух произнес:

– Рад, что у нас возникло взаимопонимание, Андрей. Когда ждать звонка?

– А никогда, – неожиданно заявил сын Мищенко. – Решил я тебя кинуть, москаль. Ты ведь москаль, я угадал?

– Угадал, – согласился Филин. – Я из России, прямиком из Москвы.

– Привет Москве.

Издевательски пошевелив пальцами вскинутой руки, Андрей повернулся на каблуках и пошел прочь.

– На пятом шаге из тебя мозги вышибут, – негромко сказал Разин. – Видишь «Пежо» справа? Второй стрелок на крыше соседнего дома. Так что иди, парень, иди. Можешь даже своих бугаев кликнуть. Нам, москалям, на вас пуль не жалко.

Блеф сработал. Когда молодой Мищенко обернулся, его лицо было таким белым, что казалось напудренным, как у Пьеро.

– Я пошутил, – сказал он, остановившись.

– Я тоже, – улыбнулся Разин. – Так когда ждать звонка?

– Не раньше девяти часов утра.

– А не позже?

– Не позже одиннадцати, – выдавил из себя Андрей.

– Договорились, – улыбнулся Разин еще шире. – Теперь иди и ничего не бойся. Правда, если папа твой заартачится, то денежки придется вернуть.

– Ко мне министр внутренних дел в кумовья набивается, – процедил Андрей, в котором взыграло непомерное, как у польских шляхтичей, самолюбие. – А шеф Службы безопасности Украины мой хороший знакомый.

– Папин знакомый, – поправил Филин безмятежно. – А папа твой уже не первое лицо государства, а неизвестно какое по счету. И шеф СБУ сменился. И шеф МВД. И ты, Андрюша, должен прожить свою жизнь так, чтобы не было мучительно больно. Как классик сказал. Любишь классическую литературу, Андрюша?

– Пошла она в… – Сын президента назвал место. – И ты тоже.

– Это значит, что сделка отменяется?

– Это значит, что я ненавижу москалей, – сказал Андрей. – Но звонка все равно жди. Москаль, который платит, не самый поганый москаль.

Сделав такое философское умозаключение, сын экс-президента Украины повернулся к Разину спиной. Походка у него была нетвердая, но уверенная, голову он нес высоко поднятой, плечи держал широко расправленными. Чувство собственного достоинства у парня, несомненно, имелось. Про какие-либо иные достоинства говорить не приходилось. При близком общении с Андреем Мищенко полковник Разин их попросту не увидел. Ни одного.

2

Прочитав в какой-то газете, что он-де выброшен на свалку истории, Виктор Андреевич Мищенко приуныл. Не то чтобы он согласился с автором статьи. Но в бытность свою президентом он мог бы повелеть так потрясти редакцию этой газетенки, что редактор на всю жизнь зарекся бы трогать самого Мищенко и его семью. Ведь была же разогнана однажды вся дорожная автоинспекция за то, что начальство не оказало президенту должного уважения. И получили свое журналюги, осмелившиеся копаться в грязном белье старшего мищенковского сына.

О, при власти Виктор Андреевич был полон задора и огня. Часами разглагольствовал на всевозможные темы перед телекамерами, выезжал в гости, сам принимал гостей, карал, миловал, одаривал наградами, продвигал семейный бизнес…

А весной карусель остановилась. Остановилась так резко, что многие президентские соратники попадали со своих мест и поразбивали носы. Сам Виктор Андреевич тоже слетел с трона, за который так отчаянно цеплялся.

Все вроде осталось по-старому. За годы своего правления Мищенко обогатился настолько, чтобы больше никогда не тревожиться об источниках доходов. То есть материальное благосостояние его вполне устраивало. У него было все, о чем может только мечтать среднестатистический гражданин Европы. Не хватало ему только власти. Лишенный ее, приунывший Виктор Андреевич был вынужден направлять свои нерастраченные силы и талант руководителя на благоустройство семейного поместья.

Обосновался он в селе Новые Безрадичи Обуховского района Киевской области. Безрадостное название села нисколько не мешало жителям с оптимизмом смотреть в будущее. Во-первых, бывший президент затеял здесь грандиозное строительство, что давало занятие жадным до работы мужским рукам. Во-вторых, вся многоротая орава, окружающая Мищенко, постоянно нуждалась в здоровой пище, так что молоко, картошечка, зелень и курятинка поставлялись в барское поместье сразу со многих дворов и за немалые для селян деньги.

Тем не менее кто-то остался недоволен, а может, просто какой-то строитель перепил после работы, но факт остается фактом: в один прекрасный (для семейства Мищенко не такой уж прекрасный) день во владениях экс-президента вспыхнул пожар. Гасить его примчались несколько пожарных подразделений, дружно направивших брандспойты на горящую крышу сарая. Огонь сбили в два счета, после чего добровольцы разобрали крышу во избежание повторного возгорания и побежали к пану Мищенко за вознаграждением.