Михаил Серегин - Киллер рядом – к покойнику (Сборник) Страница 18

И обратилась.

А что – он вполне мог согласиться на то, в чем отказал бы любому другому – кроме, разумеется, своего хозяина, БАМа: все-таки Светлана Маневская три месяца была его любовницей и перекинулась к другим мужчинам только шесть или семь недель назад.

И – так уж вышло! – следующим мужчиной после Владимира Свиридова был его родной брат, Илья. Почему-то проходящий под именем Дмитрия Анисимова.

Это не могло быть случайностью и простым стечением обстоятельств.

– Ну, рассказывай, – сказал Свиридов и, положив руку на голую коленку Светланы, сжал ее.

– Что… рассказывать?

– Все. С самого начала. Как вы познакомились?

– В ночном клубе… он там выступал, и он нас познакомил… с Димой… с Ильей.

– Кто – он?

– Ну этот ваш… из третьего отдела. Такой носатый, очкастый. Вспомнила… Михаил Иосифович его зовут.

Свиридов вздрогнул.

– Климовский?

– Да… он. Климовский.

Свиридов быстро взглянул на Фокина, а потом глухо произнес:

– Что-то новенькое в репертуаре милейшего пана профессора. Сводничеством он раньше не занимался.

– Он нас… только познакомил.

– Понимаю. Познакомил. Дальше вы с Илюхой промышляли сами. Он всегда любил баб и знал, как с ними, стало быть, обращаться. И сколько ты крутила с моим братом?

– Да только… три недели. Потом он начал… меня шантажировать. Бабки тянуть, и все такое…

– На каком же основании он тянул из тебя деньги? – У него были фото… не буду говорить, какие, но там… так вот, он грозился передать их в прокуратуру и в СМИ, враждебные моему папаше… Там такая буча заварилась бы, что просто… ну вот. Я не говорила папе, он просто вышвырнул бы меня куда-нибудь в Штаты и не пустил обратно в Россию. А мне… мне тут нравится.

– Сумасшедшая, а? – спросил Владимир, глядя на Фокина. – В России ей жить нравится. Мотала бы в Майаме или в Сан-Тропе с Инсбруком и хлопот не знала. Хотя… я тебя понимаю: мне тоже нравится жить в России. Значит, у Илюхи был на тебя компромат?

– Да…

– И что там?

– Я…

– Что там?! – повысил голос Свиридов и с силой сжал ее колено. – Говори, дура!

Светлана долго молчала, а потом сказала:

– Там я, Наташка, моя подруга… из Франции приехала, ее герл-френд, потом Ди… Илья… и…

– И кто?

– И папа, – с трудом выдавила Светлана.

Свиридов рассмеялся:

– Значит, милейший Борис Александрович питает тягу к групповухе с участием собственной дочери и ее любовника? Очень… мило. Ничего не скажешь. Но это, в общем, неважно. Мне вовсе не интересны сексуальные пристрастия гражданина олигарха. Он же все-таки не генпрокурор, а лицо вполне частное. Значит, Илья тебе мешал и конфликтовал?

– Да.

– А кто посоветовал тебе обратиться к услугам моих людей? Не Климовский?

– Нет… кажется, он вообще ничего про это до сих пор не знает.

– Ну… по-моему, очень даже знает. Раз знает шеф первого отдела Бородин, то и шеф третьего Климовский. Милейший Евгений Ильич уже выговаривал мне за то, что я исполнил «левый» заказ, да еще без его и Климовского ведома.

– Знают… да? И про…

– И про причину твоих, скажем так, разногласий с Ильей, возможно, тоже. Так что вот такие дела, моя дорогая.

– Что вы собираетесь делать? – тихо спросила Маневская.

– С тобой – естественно, ничего. А вот с гражданином Климовским хотел бы побеседовать. И не только о моем брате. Я думаю, что после разговора с ним многое прояснится.

Светлана остолбенело уставилась на собственные пальцы, не слыша приглушенного шума из прихожей… и вдруг Свиридов резко поднялся с кресла и, выхватив пистолет, громко и неестественно сказал:

– Ну… добро пожаловать, Михаил Иосифович!

Глава 10

Винтик – А как вы догадались, Владимир Антонович, что это именно я, – входя в холл, произнес невысокий плотный человек со смуглым ястребиным лицом, полускрытым большими дымчатыми очками в старомодной оправе…

Это в самом деле был Климовский.

За ним вошло трое словно скопированных один с другого молодых людей с безжизненными лицами и уверенными, отточенными, мягкими движениями.

– Как вы догадались? – повторил он.

– Очень просто – вы пользуетесь редкими духами, Михаил Иосифович, а вы, конечно, помните, что я улавливаю и различаю запахи не хуже иной собаки…

– Все это прекрасно, – сказал Климовский. – Но, судя по всему, вы не в духе, Владимир Антонович. Мне тут позвонил Светин охранник и сказал, что вломился какой-то мужик, дал ему по морде и сидит, грубит хозяйке. Когда я ему сказал, что по морде ему врезал не кто иной, как сам начальник второго отдела, известный под кодовым именем Музыкант, то он чуть не помер от ужаса. Видите, какой страх нагоняет ваше имя.

– Вы очень кстати, – бросил ему Владимир. – Уберите своих громил и давайте-ка побеседуем.

– Я полагаю, вы хотели бы поговорить со мной о вашем брате? Простите, что все так вышло, но бывают трагические стечения обстоятельств… Помните, как это называл покойный полковник Платонов?

– Не помню, – угрюмо ответил Владимир.

– Он всегда оперировал терминами, связанными с музыкой. Конечно, вы это прекрасно помните. Трагические стечения обстоятельств он образно именовал «козлиной песнью». Ну, дескать, совпали эзотерические аккорды судьбы. Пропел колокол вечности. Думаю, мне не надо переводить словосочетание «козлиная песнь» на греческий язык.

– О, я помню. Древнегреческое «tragodia». Трагедия. Да, вы, как всегда, правы. Это трагедия. Нелепый ляп судьбы… действительно, как будто козел проблеял… или какие он там звуки издает. Только ляпнули-то… кровью. Я думаю, вы знаете, почему Илья жил под именем Дмитрия Анисимова…

– Разумеется, – спокойно сказал Климовский. – Все очень просто. После того как мы забрали вас из того ресторана, где вы изволили буянить, Владимир Антонович, мы позаботились и о вашем брате. Он свалился по пьянке в канализационный люк и расшиб голову. Очень прилично, смею вас уверить. Мы руководствовались вовсе не соображениями гуманности, хотя и это мне не чуждо.

– О да, – с горькой и ядовитой иронией отозвался Свиридов.

– Он получил сотрясение мозга и частично потерял память. Конфабуляция, вы же знаете. У вас, если не ошибаюсь, тоже в свое время был такой диагноз. Но у Ильи посерьезнее. А мы еще ввели ему препарат, вызывающий амнезию. Полное уничтожение данных о своей персоне. Дали ему документы на имя Анисимова Дмитрия Антоновича – вы видите, отчество оставили подлинное! – а потом пристроили на работу. В подтанцовку к Боре Моисееву. Илья парень пластичный, великолепно координированный, да и вообще очень импозантный, так что вполне подошел.

– Но зачем все это? – глухо спросил Владимир.

– Думаю, вы догадываетесь. Я не привык сотрудничать с людьми без страховки. Особенно с такими опасными и высококвалифицированными людьми, как вы, Владимир Антонович. Нам нужно было иметь под рукой человека, судьба которого вам небезразлична. Я сам познакомил его со Светланой, чтобы контролировать и его… и ее. Кто же мог подумать, что все повернется таким образом? Да и босс хорош. Нашел тоже, чем подставляться. – Климовский прищурился, а потом, переведя взгляд на Фокина, проговорил: – Я вижу, вы все-таки встретились… птенцы гнезда полковника Платонова. Что, вы больше не работаете дворником в прокуратуре у нашего старого знакомого Никитина?

Афанасий, которому предназначался этот вопрос, пригладил отвороты своего нового костюма и ответил с вызовом:

– Нет, как видите. Вероятно, благодаря вам, профессор.

– Мне? – пожал плечами Климовский. – Не понимаю. К тому же я давно больше не профессор и ничего не преподаю. Я теперь просто полковник ГРУ в отставке.

– А разве это не ваши люди напали на дом, в котором я жил?

– Мои люди? Какая глупость. Если бы мои люди или люди присутствующего здесь Владимира Антоновича, – Климовский сопроводил свои слова выразительным взглядом, – напали на дом с целью уничтожить вас, то, будьте уверены, ничто бы им не помешало. Впрочем, можно будет выяснить у них самих, чьи они люди… разумеется, после того, как они придут в сознание. Впрочем, один, кажется, уже не придет: Фокин проломил ему голову, нанеся травму, которая, как пишут в милицейских протоколах, несовместима с жизнью.

– А что же это тогда было? Рекламная акция с целью дать знать Свиридову, где я живу? – насмешливо-агрессивно спросил Афанасий.

– Не исключено. Впрочем, я все равно ждал, что вы рано или поздно встретитесь. И не видел в этом никакого вреда. Иначе вы, Фокин, давно бы уже были трупом.

– Не успели договорить о тех трупах, что уже есть в наличии, как уже говорим о новых? – угрюмо проговорил Владимир. – Значит, вы утверждаете, что смерть моего брата – это трагическое стечение обстоятельств. Что он был нужен вам живым для того, чтобы при определенных обстоятельствах иметь рычаг давления на меня? И что только этот «неофициальный» заказ дочки нашего общего хозяина в корне изменил ситуацию, не так ли?