Артур Кварри - Коммандо Страница 18

Метрикс не разозлился. Даже раздражение не тронуло разума. Честно говоря, ему нравилось, как держалась девушка. Да и вряд ли можно ожидать от перепуганного человека, что тот бросится объясняться в любви собственному похитителю. Хотя… не так уж она и испугана.

Они миновали пригород Джексонвилла и вплыли в океан, водоворот, безбрежный простор неона. Город впитал их, проглотил, принял, как принимает семья своего ребенка, долго не приезжавшего домой.

Теперь следить за «поршем» стало проще. Блондин все еще не догадывался о слежке. Пока не догадывался.

Джон очень надеялся на то, что Салли сейчас не допускает мысли о Метриксе как об угрожающем факторе.

Разумеется. Наверное, думает о чем-нибудь приятном. Скажем, о пиве, деньгах…

Девять часов сорок семь минут до…

…и женщинах. «Порш» свернул на авеню Колумба и теперь двигался по направлению к центру.

Джон плохо знал город, Синди прекрасно. Она сообразила, что парень, скорее всего, остановится у какого-нибудь шикарного заведения, иначе ему проще было бы выбрать либо 29-й хайуэй, либо двигаться через тоннель Линкольна, Ист-Сайд.

«Порш» притормозил у светофора, свернул на 9-ю Ист и начал уходить к правой полосе. Впереди маячил огнями супермаркет «Юнион».

Синди, не особенно раздумывая, последовала за блондином. Они проехали под огромной вывеской, гласящей:

«„Юнион“! Бесплатная парковка в течение трех часов!»

и выбрались на широкую стоянку для посетителей. Теперь им пришлось сбросить скорость до минимума. «Порш» остановился рядом с белым «шевроле».

Джон видел, как Салли выбрался из машины, огляделся и, беспечно размахивая рукой с зажатым в ней «атташе-кейсом», направился к центральному входу.

Как только он скрылся из виду, Синди подала «форд» вперед и припарковалась в соседнем ряду, как раз напротив «порша». Джон бы не позволил ей сделать этого, если бы не рассчитывал, что Салли не выйдет из магазина. Скорее всего, его обнаружат ночные уборщики где-нибудь в подсобном помещении или в запертой кабинке мужского туалета.

(«Ты проигрываешь. Родригес, — подумал Джон. — И даже не знаешь об этом.»)

Он схватил Синди за руку.

— Извини, но тебе придется пойти со мной. Быстрее.

Прошлые страхи вновь охватили девушку. Ей захотелось вырваться и побежать, вопя во все горло, призывая на помощь.

— Послушай, парень, — начала она. Голос ее дрожал и теперь уже звучал без той бравады и злости, которая проявлялась совсем недавно на дороге. — Я…

Джон не дал Синди договорить.

— Пойдем, — перебил он. — Скоро я тебя отпущу, но сейчас ты пойдешь со мной!

Ее слабые возражения не производили на него никакого впечатления. Эта девушка была нужна ему, и Джои заставил бы Синди поступать так, как нужно ему, пусть даже и не без физического нажима.

К немалому облегчению Метрикса этого не потребовалось.

Стюардесса вздохнула и пошла к главному входу. Джон остановил ее.

— Не туда. Это слишком рискованно. Мы войдем через другую дверь.

Он потащил Синди к боковым дверям. Сквозь огромную витрину Метрикс видел, как Салли небрежно подошел к лифту и, нажав «вызов», принялся осматривать толпу. Делалось это скорее из праздного любопытства, чем от предчувствия опасности. Блондин перекатывался с пятки на мысок, и обратно. Он немного нервничал, точно. Только связано это было с другими причинами, не известными Джону.

Метрикс любил ясность. Теперь же ему приходилось ориентироваться на месте, исходя из сложившейся ситуации.

Следя взглядом за Салли, он лихорадочно размышлял, Что ему известно? Ничего. Куда идет парень? Нет. Зачем? Тоже нет. А неизвестность предполагает огромное количество случайностей. Возможно, хохотун просто хочет что-то купить. Нет, вряд ли. Салли все-таки нервничает. Кого-то ждет? Возможно. Кого? А если Беннета?

Происходило то самое, чего Метрикс терпеть не мог. Колебания. Когда у тебя один шанс из ста, одна ниточка, готовая оборваться в любой момент или которая может никуда не вести вообще — да, да, такое тоже возможно, старина, — то колебания — самое худшее, что вообще может быть.

Кабина лифта спустилась на первый этаж, и Салли не спеша вошел в нее. Была в его движениях явная нарочитость.

«Он волнуется, — решил Джон. — Почему? Почему, черт возьми?»

Не выпуская запястья девушки, Метрикс вошел через боковой вход и, свернув в холле налево, оказался у эскалатора, поднимающего посетителей наверх.

Им нужно двигаться параллельно с блондином. Нет времени выжидать внизу — Салли может ускользнуть, смешаться с безликой массой посетителей — значит, они вынуждены подниматься вместе с ним.

Джон знал: человек, стоящий в кабине лифта с прозрачной стеной, никогда не смотрит перед собой. Он смотрит вниз, в толпу.

Останься Метрикс и Синди в холле, блондин сразу заметил бы их. Несмотря на наплыв людей, а скорее, даже благодаря этому, Салли будет вглядываться, и, несомненно, заметит их из-за высокого роста и рваной тенниски Джона. Подобные мелочи, как правило, бросаются в глаза прежде всего.

Лифт пошел вверх. Джон ступил на эскалатор, втащив за собой Синди.

Не бежать! Суета привлекает внимание. Стоять спокойно.

Как и предполагалось, Салли прилип к стеклу, но смотрел вниз. Туда, где шевелился человеческий муравейник. Пестрое море голов, одежды, фигур, повинующееся единому ритму, словно прилив, подчиненный фазам луны. Оно дробилось на многочисленные ответвления — ручейки, капли, — растекаясь по трем обширным залам «Юниона», разместившимся на первом этаже.

Кабина остановилась на третьем. Блондин вышел из лифта, быстро миновал торговый ряд и заспешил к расположившемуся в угловом павильоне кафетерию. Из открытых дверей доносились разговоры, звон посуды, вязкая, как смола, мелодия блюза…

…Полицейский из внутренней охраны медленно вошел внутрь, и Салли тут же замедлил шаги. В его планы не входило присутствие стража порядка в момент совершения сделки. Не только потому, что подложные документы — те, которые он собрался купить у Борджи, — штука сама по себе противозаконная, но еще и из-за девятимиллимстровой «беретты», уютно устроившейся в наплечной кобуре. А ведь за нелегальное ношение оружия тоже по головке не гладят, это-то известно даже самому последнему кретину у которого всего одна извилина.

Салли подошел к стеклянной двери и заглянул внутрь.

Табачный смог окутывал помещение настолько густо, словно в нем не ели, а давали концерт «Кисс». Посетителей, желающих перекусить, было достаточно, чтобы чертов коп не вертел по сторонам башкой, а просто пошел к стойке за своим бесплатным гамбургером и чашкой кофе.

Борджи уже сидел за одним из крайних столиков, где свет был не таким ярким, как в центре зала. Светлый «стетсон» затенял половину лица, но не нарочито, как это показывают в дешевых боевиках, а естественно.

(Ну не любит человек яркий свет, что тут поделаешь!)

Легкий хлопчатобумажный пиджак облегал грузноватую фигуру. Выпирающий живот выдавал в Борджи страстного любителя «Бэлантайна».[8] Толстяк мусолил давно погасшую сигару и время от времени посматривал на золотой «роллекс», удобно обхватывавший правое запястье.

«Да, парень не привык отказывать себе в маленьких удовольствиях, — подумал Салли». А кому, как не ему, Салли, знать об этом. Хотя, при таких-то заработках…

Видимо, полицейский отработал свою смену, или она близилась к концу. Иначе, чем можно объяснить устало-равнодушное выражение лица.

Салли толкнул дверь и вошел в дым, шум и блюз. Атмосфера кафетерия окутала его, подобно тому, как охватывает тело истома, когда забираешься в горячую ванну. Ощущение было такое, будто переходишь в другой мир.

Борджи увидел его. Он приподнялся в кресле и сделал почти не заметный для окружающих знак рукой. Салли кивнул, давая понять, что видит «мобстера». Лениво озираясь, блондин двинулся через зал, поравнялся со столиком Борджи и присел на свободное место.

— Привет, — поздоровался Салли. — Принес?

Борджи расплылся в улыбке и сполз по креслу.

Очутившись в положении полулежа, толстяк приподнял шляпу и, глянув на Салли поросячьими глазками, растягивая слова на манер Дикого Запада, процедил:

— «Бабки» с тобой?

— Разумеется.

Борджи взял высокий бокал, в котором плескалось светлое пиво, отхлебнул глоток, аккуратно облизал тонкие усики и кивнул:

— Покажи.

Салли осклабился.

— Да пошел ты. Сперва товар, потом деньги.

Толстяк подумал, сделал еще один глоток, рыгнул и, глядя на пузырьки, поднимающиеся к поверхности пивного озерца в стакане, усмехнулся:

— О'кей, кид.[9]

Салли побледнел. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь называл его так. Положение усугублялось тем, что Борджи был «крутым» парнем, а Салли только собирался им стать. Все, кто хоть как-то соприкасался с толстяком, знали: с Борджи шутки плохи. На нем висят три трупа, и это только те, о которых знают. Что для него еще один? Так, ерунда. Ладно, отложим обиды на потом.