Владимир Михановский - Вершины держат небо Страница 18

– Пошлите кого-нибудь, подполковник, забрать в машине три ящика медикаментов. Я на всякий случай захватил из Грозного.

Куликовский спросил:

– Из гумпомощи?

Матейченков кивнул.

– Очень кстати, – обрадовался подполковник. – Скажите, пожалуйста, там и антибиотики есть? – и он перечислил несколько мудреных и длинных названий.

– Обязательно, – произнес Матейченков. – Я в курсе дела. Сам следил за упаковкой ящиков, чтобы не надули ненароком.

– А как с перевязочными материалами?

– Тоже не хватает?

– Да.

– Вот их не прихватил, – сокрушенно произнес генерал-полковник. – А на складе у нас их навалом. Непорядок. Завтра же подошлю. А вы мне напишите, чего и сколько требуется. С запасцем.

– Будет сделано.

– А к тебе, Константин Борисович, большая просьба, – обернулся Матейченков к Куликовскому.

– Что?

– Поручи кому-нибудь выяснить по остальным краснодарским госпиталям, чего и сколько требуется.

– Тоже с запасом?

– Обязательно.

– Ладно. С чего начнем, Иван Иванович? – спросил Куликовский.

Хирург стоял молча, переводя взгляд с одного на другого.

– Пройдем по палатам, если Игорь Русланович не против, – произнес полпред президента.

– Можно, если коротенько, – сказал Крашенинников, и по лицу его пробежала легкая тень.

– Но сначала я хотел бы побеседовать со всеми ходячими, – продолжал Матейченков.

– Нет проблем.

– Найдется у вас такая комната?

– Да. Библиотека.

– Сколько там мест?

– Пятьдесят.

– Все поместятся?

– Ходячих не больше.

– Соберите их в библиотеке, – попросил Матейченков. – Да медикаменты не забудьте забрать из машины.

Куликовский добавил:

– А то обратно увезем.

Хирург вышел.

– Ты тоже будешь говорить с ребятами? – спросил Матейченков.

– Да, скажу несколько слов, – решил генерал-лейтенант. – Многие ведь меня знают.

– Мне интересно выяснить, каков у них боевой дух, – признался Матейченков.

– И что они о войне думают.

– Вот-вот.

– Несколько минут посидели в молчании.

– Хороший хирург этот Крашенинников?

– Бог в своем деле, – коротко ответил Куликовский. И добавил: – Раненые на него молятся. У них идет молва, что он любого тяжелого может из могилы вытащить.

– Хорошо, что сказал. Надо будет поощрить его.

– Его сманить у нас пытаются.

– А он?

– Ни в какую.

– Куда сманить? В Москву?

– Бери повыше, – улыбнулся Куликовский. – В Америку.

– Ну да.

– Ей богу. Целая делегация приезжала, уговаривать. Клинику свою там обещали, деньги для исследований.

– Каких исследований?

– Он там какой-то новый способ лечения открыл. Сращивания разорванных взрывом тканей.

– А они как узнали?

– Очень просто. Он статьи об этом писал, и в разных медицинских журналах публиковал.

– Не ценим своих людей, не ценим. Ну, ничего придумаем что-нибудь. Да, а что же Крашенинников ответил американцам?

– Отказался.

– Напрочь?

– Напрочь.

– Что же он сказал им, не знаешь?

– Я, говорит, здесь больше нужен. Здесь находится мой боевой пост, и я не могу его покинуть.

– Ты что, присутствовал при разговоре?

– Да. Он сам отказался разговаривать с американцами наедине.

– Ты запретил, что ли?

– Он сам меня пригласил. У меня, говорит, нет никаких секретов, – произнес Куликовский.

– Так они от него и отстали?

– Нет, долго уговаривали. Здесь, говорят, это ваш потолок – главный врач в военном госпитале. А у нас вы будете главой нового направления в медицинской науке. Особенно распинался один старенький профессор, говорят, мировое светило. У нас, говорит, вы станете звездой первой величины.

– А он?

– Я и здесь, говорит, придет время – звездой стану.

– Молодец.

– Игорь такой – за словом в карман не лезет.

– А дальше?

– У вас, говорит, будет куча денег.

– У меня и тут денег не меньше будет, – отвечает Игорь.

Профессор не отстает:

– У вас государство бедное.

– А Игорь? – спросил Матейченков.

– Игорь режет свое: придет время – деньги для меня найдутся.

– Ах, молодчина! – воскликнул Иван Иванович и, вытащив свою записную книжку, что-то записал туда бисерным почерком. – Такому человеку грех не помочь, добавил он, пряча записную книжку.

В комнату вошел Крашенинников:

– Солдаты собраны в библиотеке.

Матейченков спросил:

– Медикаменты забрали?

– Так точно.

Они вышли втроем и направились в библиотеку.

Небольшое помещение оказалось набитым до отказа. Желающих набилось столько, что вскоре дышать стало нечем, и пришлось открывать заботливо законопаченные на зиму окна.

– Персоналу можно присутствовать? – спросил хирург.

Матейченков кивнул:

– Конечно.

– Всем, кто свободен от дежурства, – внес уточнение Куликовский.

Стайка медсестер и несколько врачей – в основном женщин – не медля, просочилась в зал. Поскольку все места к этому моменту были заняты ранеными, они стали вдоль стен и вдоль полок с книгами.

Сама библиотека, которую мельком оглядел Матейченков, прежде чем обратиться к собравшимся, напомнила ему ту, в Черкесске, в Доме правительства, где он побывал совсем недавно. Те же разношерстные тома, но впрочем, аккуратно, с любовью расставленные на наспех сколоченных полках, даже те же заботливые таблички со старательно выведенными надписями – «Научная фантастика», «Приключения», «Детективы»…

А вот «Православный календарь», подаренный ему пожилой черкесской библиотекаршей, стал для Матейченкова чуть ли не настольной книгой: когда выдавалась минутка, он читал его на сон грядущий.

…Острый и опытный взгляд генерал-полковника легко отличал только что или недавно прибывших раненых от тех, кто давно уже находится на излечении.

Первые, казалось, еще хранили на себе дыхание сражения – это ощущалось по выражению глаз, по какой-то особой порывистости движений. Бинты на них были свежие, незахватанные, кое-где на них проступала кровь – алые пятна различных размеров.

Другие – были какими-то вялыми, лица бледными, движения – спокойными, даже безразличными.

Речь полпреда была недолгой.

Он обрисовал бойцам ситуацию в Чечне на сегодняшний день. Рассказывал спокойно, без эффектных пауз, ни разу не повысив голос. Но положение не приукрасил ни на йоту, ничего не скрывая.

Все, включая медперсонал, слушали его, затаив дыхание. Всю правду, ТАКУЮ правду им еще ни разу не приходилось слышать.

Когда Матейченков на несколько мгновений умолк, чтобы отхлебнуть воды из стакана, Куликовский, который сидел рядом, шепнул ему:

– Такого им не говорил даже Степашин.

– Он был здесь?

– Да.

– Когда?

– В октябре.

– Специально в госпиталь приехал?

– Нет, не специально. Он участвовал в краснодарском зональном совещании учебных заведений МВД. Ну, я и свозил его в госпиталь. Между прочим, с Крашенинниковым познакомил, рассказал о чудесном хирурге.

– И что Степашин?

– Обещал помощь с какой-то новой аппаратурой, необходимой Игорю для его экспериментов. Причем в ближайшее время.

– Помог?

– Пока нет. Сергей Вадимович очень занятой человек.

…Солдаты – да и медперсонал – чувствовали себя поначалу довольно стесненно, особенно слушая о мрачных вещах, которые генерал Матейченков и не собирался приукрашивать.

Однако постепенно робость прошла.

Быть может, не только потому, что гость говорил очень просто, без всякой вычурности и пафоса, но и, как говорится, обрисовывал перспективу. Дело не заключалось чернухой, которой в изобилии потчевали все без исключения газеты и все телевизионные каналы.

Матейченков сумел показать цель, к которой необходимо стремиться – разбить наголову бандитские формирования, и доказал, что цель эта достижима.

Ему поверили, и первоначальная робость у собравшихся прошла. Затем несколько слов сказал генерал-лейтенант Константин Куликовский, давний друг госпиталя.

– Какие будут вопросы, товарищи? – спросил Матейченков, когда руководитель всероссийского движения «Боевое братство» умолк.

Зал молчал.

– Да вы не стесняйтесь, – улыбнулся Матейченков. – Говорите, спрашивайте, предлагайте.

Куликовский добавил:

– У нас в стране свобода слова.

– И персоналу можно спрашивать? – спросил кто-то из врачей.

Матейченков кивнул:

– Конечно.

– Для этого мы здесь и собрались, – дополнил Куликовский и тоже улыбнулся ободряюще.

Какая-то юная медсестричка, стоявшая у таблички «Научная фантастика», решила что-то сказать, но только закраснелась как маков цвет и опустила голову.

Солдат, сидевший в первом ряду, поднял руку:

– Разрешите?

С виду молод, совсем мальчишка. Голова перебинтована, только глаза остались. Он попытался подняться.

– Сидите, – жестом остановил его Матейченков.

Солдат назвал свое имя, сказал, откуда родом. Затем спросил: