Последний оракул - Роллинс Джеймс Страница 18

Они вышли в главный зал музея, и, увидев царивший здесь кавардак, Грей решил, что администрации, наверное, придется повременить с открытием экспозиции. Все поверхности были застелены полиэтиленовой пленкой, вдоль стен возвышались строительные леса высотой в трехэтажный дом, величественные лестницы выглядели так, будто по ним прошла орда варваров. Даже огромная люстра под потолком все еще была закрыта бумагой.

Грей ухватил за рукав ближайшего к нему рабочего, плотника с респиратором на лице.

– Выход! Где ближайший выход?

Плотник с подозрением покосился на него.

– Выход на Конститьюшн-авеню еще закрыт. Вам придется подняться на второй уровень. – Мужчина указал на лестницу. – Там главный вход со стороны Эспланады.

Грей взглянул на Элизабет, и та кивнула, подтверждая слова работяги.

Они двинулись дальше. Грей снова проверил рацию. По-прежнему ничего. Кто-то или что-то блокировало его сигнал.

Они торопливо дошли до главной лестницы и поднялись на второй уровень. Тут порядка было больше. Зеленые мраморные полы недавно отполировали, и серебристые звезды, которыми они были инкрустированы, ярко блестели. Отсюда отчетливо просматривались стеклянные двери основного входа. Они должны добраться до них раньше, чем…

Нет, слишком поздно.

За дверями показались мужчины с автоматами. Они были в темной форме с наплечными знаками различия.

Грей повел Элизабет и Ковальски обратно.

С первого этажа послышался яростный собачий лай. Потом испуганные крики рабочих.

– Что теперь? – спросил Ковальски.

От дверей выхода на Эспланаду зазвучал громкоговоритель:

– МИНИСТЕРСТВО НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ! ЗДАНИЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НЕМЕДЛЕННО ОСВОБОЖДЕНО! ВСЕМ НАПРАВЛЯТЬСЯ К ГЛАВНОМУ ВХОДУ!

– Сюда, – сказал Грей.

Он повел их в сторону, по направлению к самому большому экспонату на этом этаже. Это была абстрактная инсталляция, изображавшая американский флаг – пятнадцать полос из поликарбоната, напоминающего зеркало.

– Мы не можем все время бежать, – сказала Элизабет.

– Мы и не будем.

– Значит, спрячемся? – спросил Ковальски. – А как же быть с собакой?

– Мы не будем ни бежать, ни прятаться, – заверил его Грей.

Когда они проходили мимо флага, Грей – отдельными ломаными кусочками – увидел в его зеркальной поверхности, как мужчины в униформе выстроились вдоль выхода из музея непроницаемым кордоном.

Дальше их путь лежал мимо строительных лесов, на которых были свалены стройматериалы и рабочая одежда. Грей взял то, что было необходимо для осуществления его замысла. Кое-что он передал Ковальски, себе же оставил банку с краской и пластиковую бутыль с растворителем. Затем направился в коридор, начинавшийся под абстрактным флагом. Ковальски прочитал табличку на стене перед входом в новую галерею и присвистнул.

– Пирс, что вы задумали?

Коридор вел в сердце музея, туда, где были выставлены самые драгоценные экспонаты. Собственно говоря, именно ради них и была затеяна реконструкция.

Они вошли в длинный затемненный зал. Вдоль одной стены выстроились кресла, противоположная представляла собой стеклянную выставочную витрину. Даже бедлам, царивший позади них, казалось, стих из почтения перед историческим сокровищем, хранящимся за этим стеклом, одной из самых почитаемых национальных реликвий. Сложенный вчетверо, истерзанный пулями кусок хлопка и шерсти, он лежал в наклонной стеклянной витрине и, несмотря на то что его краски выцвели, оставался святыней американской истории – флаг, вдохновивший американцев на создание национального гимна.

– Пирс… – беспокойно окликнул его Ковальски, начиная понимать, что задумал начальник. – Это же звездно-полосатый флаг!

Грей поставил банку с краской на пол и принялся отвинчивать крышку бутыли с легковоспламеняющимся растворителем.

– Пирс, вы же не собираетесь… Даже чтобы отвлечь…

Голос Ковальски предательски дрогнул.

Не обращая на него внимания, Грей повернулся к Элизабет.

– Ваша зажигалка еще при вас?

20 часов 32 минуты

Сидя в офисе охраны Национального зоопарка, Юрий чувствовал, как на него неподъемным грузом навалились все его семьдесят семь лет. Никакие андрогены, стимуляторы и операции не могли бы облегчить той тяжести, что придавила его сердце. От леденящего страха все его конечности онемели и превратились в ноющие от боли куски свинца.

– Мы найдем вашу внучку, – пообещал начальник охраны. – Зоосад уже закрыт, и все занимаются ее поисками.

Юрия оставили в офисе наедине с молодой блондинкой, которой было не больше двадцати пяти. На ней была форменная одежда работников зоопарка песочного цвета, а на лацкане рубашки приколота карточка с ее именем: «ТАБИТА». Присутствие Юрия заставляло девушку нервничать. Она не знала, как вести себя наедине с человеком, которого постигло такое горе. Табита встала из-за стола и подошла к нему.

– Может быть, вы хотите кому-нибудь позвонить? – спросила она. – Кому-то из родственников?

Юрий поднял голову и несколько долгих секунд изучал взглядом девушку, ее щечки, напоминавшие спелые яблоки, думая о том, какая долгая жизнь лежит перед ней. Он осознал, что и сам был не многим старше, когда выпрыгнул из разбитого грузовика в Карпатских горах. Как бы ему хотелось, чтобы того дня никогда не было и он не нашел бы тот цыганский поселок!

– Так вы хотите позвонить? – снова спросила девушка.

– Да, – ответил Юрий по-русски и медленно кивнул.

Сколько же можно откладывать неизбежное? Он уже и так побеспокоил Мэпплторпа – для того, чтобы не столько доложить о случившемся, сколько заручиться содействием полицейских властей. Но тот слушал невнимательно и постоянно отвлекался, поскольку командовал охотой за тем, что у них украли.

Мэпплторп обронил какую-то фразу относительно дочери профессора Полка, но Юрия сейчас все это уже не интересовало. Главное, американец обещал объявить желтый уровень тревоги с целью найти пропавшую девочку. Будут мобилизованы все ресурсы округа Колумбия и соседних округов. Ее необходимо найти!

Саша…

Перед глазами Юрия стояло ее круглое личико и светлые глаза. Нельзя было отходить от нее ни на шаг. Оставалось надеяться только на то, что она попросту заблудилась. Однако в парке, полном зверей, даже лучший из сценариев таил в себе опасность. А вдруг кто-то похитил ее, увел обманом? В ее нынешнем состоянии девочка уступчива, податлива, ее можно уговорить на что угодно. Юрию приходилось сталкиваться с изрядным числом педофилов. На раннем этапе существования Муравейника они попадались даже среди его сотрудников. Ведь там было так много детей! Слишком много детей. Без ошибок было не обойтись.

Но не все посягательства на детей относились к категории «ошибок».

Юрий мысленно шарахнулся от этой мысли.

Табита принесла радиотелефон.

Юрий мотнул головой и достал свой сотовый.

– Спасибо, но мне нужно сделать международный звонок, – пояснил он. – В Россию. Ее бабушке. Я позвоню по своему телефону.

Табита понимающе кивнула.

– Тогда не буду вам мешать, – сказала она и вышла в соседний кабинет.

Оставшись один, Юрий набрал международный номер. Маленький электронный чип, разработанный специалистами российской разведки, заставит сигнал отразиться от целой серии ретрансляционных башен, благодаря чему его будет невозможно отследить. Параллельно с этим устройство будет шифровать разговор.

Он боялся этого звонка, но не мог ждать дольше. Муравейник необходимо предупредить, но сейчас у них там раннее утро, нет еще и четырех часов. Тем не менее уже после второго гудка на вызов ответил отрывистый и резкий голос:

– В чем дело?

Юрий представил себе женщину на том конце линии, свою начальницу, доктора Савину Мартову. Они вдвоем нашли детей, организовали Муравейник, но благодаря своим связям в КГБ Мартова обошла Юрия по служебной лестнице и стала главной. В России часто говорили: из КГБ не уходят. Что бы ни думали западные лидеры, то же относилось и к нынешнему российскому президенту. Он до сих пор окружал себя бывшими сотрудниками советской разведки, в результате чего бразды правления оказались в руках у выходцев из спецслужб.