Наживка для вермахта - Александр Александрович Тамоников Страница 18

– Может, ты знаешь, какие самолеты стоят на этом поле?

– Конечно, знаю, – кивнул рядовой. – Ведь я там был, видел. Там стоят бомбардировщики «Юнкерс».

– А сколько их?

– Вот этого я не знаю, – произнес в ответ гитлеровец.

– Ладно, поверим, – сказал Шубин. – А в какой стороне находится дальний аэродром?

– Это еще дальше на запад, – объяснил водитель. – Там раньше у русских была огромная железнодорожная станция – такая же большая, как у нас в Дюссельдорфе. Сейчас ее, конечно, разбомбили. Вот рядом с этой станцией и находится второй аэродром.

– И какие там самолеты?

– Там истребители «Мессершмитт».

– Какой знающий мне попался попутчик, – заметил Шубин, нанося на карту место расположения последнего аэродрома. Он знал, о какой железнодорожной станции идет речь, ему приходилось бывать на ней до войны.

В общем, все необходимые сведения были собраны, можно было возвращаться в свой батальон, а затем – в штаб Сталинградского фронта и докладывать командованию о результатах разведки. И тут Шубин сообразил, что сейчас он находится ближе к штабу генерала Еременко, чем к расположению 62-й армии, к оврагу, по которому он пробрался в немецкий тыл. И что ничто, в общем, не мешает ему подъехать совсем близко к поселку Райгород, где находится штаб. Вот только вопрос, хватит ли бензина для такой поездки? И он снова обратился к водителю:

– Скажи, рядовой, – сказал он, – хватит ли нам бензина, если я хочу еще немного покататься? Скажем, проехать еще километров пятьдесят?

– Я с вечера ездил на нашу дивизионную заправку, – ответил рядовой, – залил полный бак. Так что должно хватить еще километров на сто.

– Ну, так много мне не надо, – сказал Шубин. – Значит, для моих целей бензина хватит. В таком случае можно ехать. Только сначала надо кое-что сделать…

Разведчик слез с сиденья и обошел вокруг коляску. Снял с растерянного водителя офицерский ремень и этим ремнем крепко стянул ему руки за спиной. Затем спросил:

– Скажи, как тебя звать, рядовой? А то как-то неудобно: мы уже два часа вместе ездим, и еще целый день вместе проведем, а я твоего имени не знаю…

– Меня зовут Генрих Грубер, – назвался водитель.

– Хорошо. А я, как ты, наверное, понял, советский разведчик. Теперь послушай меня, Генрих. Сейчас мы поедем через расположение немецких войск к линии фронта и дальше, через линию фронта – к нашим, советским войскам. И там ты попадешь в плен. Плен для тебя значит жизнь, соображаешь? Как я успел понять, ты возил многих офицеров и хорошо знаешь расположение частей Шестой армии. Поэтому ты можешь быть нам полезен, и поэтому я беру тебя с собой, хотя мог бы решить с тобой вопрос одним выстрелом. Но прежде чем мы тронемся в путь, я хочу, чтобы ты, Генрих, дал мне слово. Ты даешь слово, что не попытаешься позвать на помощь или еще как-то выдать меня, пока мы будем ехать среди ваших?

Генрих Грубер думал не очень долго. Потом кивнул и сказал:

– Да, я могу дать вам слово. Даю честное слово, что не буду звать на помощь или еще как-то пытаться вас выдать. И я скажу еще кое-что. Мы не все время будем ехать по расположению немецких частей. Если вы хотите ехать далеко на юг, южнее Сталинграда, то там расположены уже не немецкие, а румынские части. А их мне бесполезно звать на помощь – все равно не поймут.

– Вот ты мне и еще одну ценную информацию дал, – заявил Шубин. – Но и я скажу тебе кое-что, Генрих. Помимо твоего честного слова у меня в запасе есть еще вот это.

Тут Шубин указал на свою кобуру, при этом он для наглядности ее расстегнул, так что показалась рукоятка «маузера».

– Если ты все же надумаешь меня выдать, мне не потребуется много времени, чтобы наказать тебя за нарушение нашей договоренности, – продолжал говорить Шубин. – Имей это в виду. Ну, а теперь поехали.

Глеб крутанул рукоятку газа, и они покатили на юг. Впрочем, это вряд ли можно было назвать ездой. Скорее они пробирались по дороге – пробирались между воронок от разорвавшихся бомб и снарядов, между разбитых и сожженных танков и бронемашин. Так что скорость у них была небольшая. Правда, спустя час город остался позади, дорога стала пролегать среди полей, и здесь можно было ехать быстрее.

То и дело им попадались встречные машины. А один раз они увидели целую танковую колонну – шесть танков, едущих в сторону Сталинграда.

Прошел еще час, и Генрих Грубер начал крутить головой, к чему-то приглядываясь, а затем заявил:

– Кажется, мы выехали из расположения нашей Шестой армии. Теперь мы находимся в том районе, где действует четвертая румынская армия. Ею командует какой-то генерал, у которого такая чудная фамилия, что я ее не запомнил. Помню только, что генерала зовут Константином.

– Молодец, Генрих, – похвалил водителя Шубин. – Очень ценная информация. Ага, а вот едут люди, на которых мы проверим эту информацию.

Действительно, навстречу ехал грузовик, в котором лежали какие-то ящики, а рядом сидели несколько солдат. И этот грузовик был не «Мерседес» или «Опель», к которым Шубин привык за полтора года войны. Нет, у него была какая-то непривычная конструкция, и на борту был нарисован не немецкий орел или свастика, а какой-то незнакомый герб, в котором преобладал желтый цвет.

– Ведь это румыны, правда, Генрих? – спросил Шубин водителя.

– Да, похоже, они, – кивнул Грубер. – Но если вы хотите, чтобы я с ними объяснился, то я не смогу – я не знаю их языка.

– Я его тоже не знаю, – сказал Шубин. – Но это сейчас неважно. Мне интересно, знают ли они немецкий.

Он остановил мотоцикл, загородив дорогу грузовику. А когда тот подъехал, с хозяйским видом поднял руку. Грузовик остановился, из окна кабины, со стороны пассажирского сиденья, высунулся какой-то военный в кителе; по виду – офицер. Тогда Шубин не спеша спустился на землю, подошел к офицеру и приветствовал его:

– Хайль Гитлер!

Румын также поспешил выйти из кабины и изобразить нацистское приветствие – правда, весьма неумело.

– Мне нужно проехать в штаб вашей четвертой армии, – заявил Шубин. – Мы с капитаном везем пакет для генерала Константина. Как нам проехать в ваш штаб?

При этом Шубин следил за выражением лица офицера, а также солдат, сидевших в кузове.