Бомба за пазухой - Александр Александрович Тамоников Страница 18

Когда Алексей с Горячевым подошли к дому по расчищенной тропинке, с которой были убраны крупные обломки, ветви погибших от взрывов деревьев, то настало время удивляться еще больше. Перед крыльцом дома было не только все тщательно выметено. Там стояла собранная из разных досок и брусков лавка со спинкой. Обложенные кирпичом три ухоженные клумбы радовали глаз. Чувствовалось, что здесь живет не просто человек, который любит порядок и старается его поддерживать из последних старческих сил, а еще и человек, в душе которого не погибло чувство прекрасного, желание украсить этот мир. Хотя бы вокруг себя, хотя бы в своем дворе.

— Эй, Семен Иваныч! — крикнул Горячев и, подойдя к окну, постучал в стекло.

Половина окна была забита фанерой, да и остекленная часть была не целой, а составленной из двух кусков. На стук никто не отозвался. Горячев подождал и постучал снова, проворчав: «Спит он там, что ли?» Потом старый альпинист покачал головой и сказал:

— Ладно, заходи. Не осерчает. Не чужой я ему, в гости хаживали друг к другу не раз.

Горячев потянул на себя дверь, отозвавшуюся унылым скрипом, и они вошли в темные сени. Здесь пахло травами. Видать, Прохоренко занимался сбором лекарственных трав и сушил их в сенях. Присмотревшись, Зыков и правда увидел развешанные под высоким потолком пучки трав. Горячев открыл дверь в дом и снова громко позвал старого товарища, но потом как-то странно осекся и замер на пороге. Алексей заглянул через плечо альпиниста и сразу понял, что здесь что-то не так. Он уже с двора понял, что здесь живет человек не просто аккуратный, а просто «ушибленный» в вопросах порядка.

Два половика были скомканы так, как будто об них кто-то споткнулся, а потом со злостью пнул. Старый шкаф и комод были открыты, часть вещей лежала на полу. Здесь были и брезентовые куртки с пропиткой от влаги, и теплые высокие носки, перчатки и меховые рукавицы. Даже два шерстяных подшлемника.

— Что здесь произошло? — спросил лейтенант. — Мне кажется, что такой беспорядок тут не по вине хозяина. Как вы считаете, Олег Петрович?

— Ох, не нравится мне все это, — проворчал Горячев и вошел в комнату, озираясь по сторонам.

Нравиться тут было нечему. Глядя, как альпинист шаг за шагом обходит помещение, Алексей решил не мешать ему и уселся на лавку у окна. Горячев присел на корточки у шкафа, взял несколько вещей, отложил в сторону, задумчиво продолжил обход. У дальней стены возле печки он открыл деревянные дверки, и Зыков увидел встроенный шкаф, в котором на стене висел плотницкий инструмент, там же он увидел ледоруб, большой моток веревки.

— То ли Семен куда-то в спешке собирался… — наконец проговорил Горячев.

— То ли кто-то без него что-то тут искал, — вставил лейтенант. — Уж больно все это похоже на обыск. Причем торопливый обыск. Что они могли искать, Олег Петрович?

— А ведь ты был прав, Алексей, — альпинист обернулся и хмуро посмотрел на Зыкова. — Ботинок нет. Хорошие были ботинки у Прохоренко, итальянские, утепленные. Он в них на Эльбрус со мной ходил. «Кошек» тоже нет. Горелки я не вижу керосиновой. Еще кое-чего из снаряжения.

— Керосиновая, не спиртовая? — поспешно спросил Зыков.

— Керосиновая, а что? — насторожился альпинист.

— Просто на меня напал наблюдатель в предгорьях. Как раз под тем местом, где снайпер лежал и откуда он стрелял. У него там горелка была, но спиртовая. И запас спиртовых таблеток для нее. И ботинок у него не было, он в кирзовых сапогах был. Знаете, что это означает? То, что снайпер не единственный или еще есть места, откуда он может стрелять. Или будет стрелять!

— Семен не мог, если ты об этом подумал! — с угрозой произнес Горячев.

— Ничего такого я не подумал, — отмахнулся Алексей. Он встал, подошел к старому альпинисту и добавил уже тише: — Я подумал о том, что с вашим старым другом случилась беда. Посмотрите сюда…

Горячев присел на корточки возле порога. Алексей опустился с ним рядом, разглядывая смазанное пятнышко крови. Кровь была свежая.

Капитан Бойко стоял перед обнаженным трупом диверсанта, которого застрелил Зыков, и мрачно смотрел на него. Труп фотографировал специально вызванный боец из армейской многотиражки. Алексей сразу понял, что капитан злой как сатана. Тот стоял, засунув руки в карманы, и методично раскачивался вперед-назад с носка на пятку. Деревянный рассохшийся пол скрипел под ним так же методично и раздраженно. Распоротая по швам одежда, распотрошенные сапоги убитого Алексеем наблюдателя лежали рядом на полу в ряд с другими вещами.

— Ну что, «пустышку» ты нам подсунул, Алексей! — глухим голосом произнес Бойко. — Обрубил ты все концы своими меткими выстрелами.

— У меня не было другого выхода, — со вздохом отозвался Зыков, понимая, что это не оправдание, а скорее признание своей несостоятельности как оперативника Смерша. — Но зато я нашел лежку снайпера.

— Вообще-то ты нашел порванный шнурок и пару царапин на камне. Все остальное к делу не пришьешь. Да и это тоже так себе доказательства.

— По отдельности — да! — сдерживая горячность, возразил Зыков. — А если на все посмотреть, как на цепочку фактов? Там был снайпер, который лежал и долго ждал. Двенадцать окурков — это долго, товарищ капитан. Снайпер, который дождался и промахнулся! Я понимаю, совпадение в том, что Белецкий в момент выстрела нагнулся. Бывает такое. Но я что-то не очень верю в снайпера, который промахивается. А наблюдатель в том месте, где снайпер поднимался на скалы к своей лежке? Расчищенной, кстати. Наблюдатель вот он. А еще есть факты, о которых вы не знаете. И я сейчас вам расскажу.

И Зыков начал старательно и обстоятельно рассказывать об альпинистском клубе, о Горячеве и Прохоренко. О том, как они пришли к Прохоренко сегодня и нашли у того в доме следы обыска. И как Горячев сообщил о том, что могло пропасть у Прохоренко из дома из альпинистского снаряжения. И о смазанном пятне крови на пороге тоже рассказал. Замолчав, Зыков заметил, что в углу комнаты сидит еще один человек в морской форме с погонами капитан-лейтенанта. Тот слушал, подперев подбородок пальцами, и с прищуром смотрел на Зыкова.

— Слушай, Вася, а ведь лейтенантик-то прав, — неожиданно сказал он и поднялся легко, по-спортивному, как будто у него не ноги, а пружины. — Давай знакомиться, капитан Грушин из отдела Смерш флота. А ты, значит, Зыков? Ты с морскими пехотинцами из 255-й плацдарм брал? Наслышаны, наслышаны… Я так считаю, Василий, что