Евгений Сухов - Конец таежной банды Страница 19

– Спятил, что ли, совсем! Пусти, дурак!

Емельян замычал что-то нечленораздельное и, не переставая ее тискать, стал неистово целовать шею, грудь, лицо, затем повалил на пружинивший под ногами наст из хвои, прошлогодней листвы и травы, рывком разорвал рубашку.

– Ну ладно, гад, – прошипела Анисья, ухватила его за пальцы на правой руке и вывернула так, что гигант ничего не смог сделать, а лишь закричал от боли. Попытался освободиться, но Анисья второй рукой ударила его в горло. Конечно, такому бугаю, объятому страстью, удары атаманши были что щекотка. Емельян легко мог добиться своего, однако он все-таки не желал ей зла, и боль помогла ему очнуться от наваждения. Дикое выражение на лице Емельяна сменилось ужасом от осознания содеянного. Зрачки глаз расширились, как от сильной боли. Он так давно любил Анисью, но никак не выказывал этого и вот так глупо сорвался, потерял голову, едва не натворил бог знает чего. Кто он, а кто она? Им никогда не быть вместе… Эти мысли за секунду пролетели в его сознании. Сердце сжалось от щемящей тоски, и Емельян попятился, красный как рак, виновато пряча глаза.

– Стой, – неожиданно остановила его Анисья, ухватив за руку.

Емельян с изумлением посмотрел на нее.

– Поцелуй меня, – велела она с улыбкой, наслаждаясь его глупым видом.

Емельян робко коснулся ее плеча, склонился, поцеловал в губы, и она жадно ответила, обняла и прижалась всем телом. Их ничего больше не разделяло.

Чухпелек Томыспаев стоял на скале и целился вниз, туда, где у выхода из ущелья резвилась атаманша со своим телохранителем. В глазах его светилась ненависть. Палец лег на спусковой крючок. В прицеле было довольное лицо Анисьи. Затем шаман передумал, опустил винтовку и выдохнул, выпуская из себя злость. Он легко мог бы убить их обоих, не сходя с места, но где-то в глубине души сидел страх, что девка действительно колдунья… Что, если она не умрет от его выстрела? Что, если раны будут затягиваться, и она обрушит на него всю свою волшебную силу. Лучше выждать. И тут лицо Чухпелека озарила кровожадная улыбка. Он понял, что можно использовать другого для грязной работы, причем необязательно посвящать этого человека в свои планы. Если атаманша окажется колдуньей, то она убьет исполнителя, если нет – то она умрет, но никто не будет винить в этом его. Томыспаев уже знал, кого выбрать для этой работы.

Патрикей с наслаждением потягивал чай из блюдца и поглядывал на Серафиму Пименову – вдову кулака, жившую в лагере уже второй месяц и исполнявшую обязанности поварихи при штабе. Та мыла посуду в кадушке и, вытерев ее полотенцем, складывала на стол.

«Ладная и мне по возрасту», – подумал он и открыл было уже рот, чтобы выдать поварихе комплимент, но в этот самый момент в дело неожиданно вмешался Влас Пакин. Подлетев к избе, он спрыгнул со своей кобылы, привязал ее к столбу и поинтересовался:

– Где Евдокия? Не видел?

– Видел, как она в горы поехала с час назад, – ответил расслабленный Патрикей и, нехотя оторвав взгляд от поварихи, посмотрел на штабс-капитана: – А что, у тебя что-то срочное?

– Ясен пень, срочное, – огрызнулся Пакин и присел рядом на лавку. – Она одна в горы поехала?

– С Емельяном, – сказал Патрикей, задумчиво разглядывая на столе тарелку с бубликами.

– Ну, это куда ни шло, – вздохнул Пакин, – а то в последнее время она… – он воровато оглянулся, не слышит ли кто, и поправился: – Они стали слишком беспечными. Мне донесли, что одна из них спуталась с этим уголовником, Серым.

– И что? – хмыкнул Патрикей. – Какое тебе дело, с кем они милуются. Они взрослые и сами знают, что делают, а ты им не отец, указывать не можешь.

– Да, понимаешь, этот уголовник может вытворить все, что угодно. Запудрит девчонкам мозги… Лично я собираюсь что-нибудь предпринять, – решительно произнес Пакин, – если потребуется, я этого гаденыша своими руками удавлю. А ты как, со мной или нет?

– Я, конечно, с тобой, но хотелось бы не вляпаться, – осторожно заметил Патрикей.

– Я вот тут подумал, – медленно проговорил Пакин, – пора бы ограничить власть девчонок. Пусть выполняют функции руководителей номинально, а фактически делами управлять будут знающие люди… Так, по-моему, будет справедливо. Они еще слишком молоды для таких дел.

– Знающие люди, – ухмыльнулся Патрикей в усы, – на кого это ты намекаешь?

– На нас с тобой, – ответил Пакин.

– Хе-хе, да ты, я смотрю, высоко метишь, – весело заметил бывший приказчик и напомнил: – Влас, а ты не забыл, кем мы управляем? Больше половины – это местные, которые подчиняются шаману и слушаются нас лишь потому, что верят в божественное происхождение атаманши. Из оставшихся – половина уголовники, которые подчиняются только Серому. Другая половина – малограмотные крестьяне, наспех обученные тобой военному делу. Настоящих солдат по пальцам можно пересчитать. Мы явно в меньшинстве. По-моему, не стоит раскачивать лодку.

– Ладно, давай оставим этот разговор, – махнул рукой Пакин, – пусть правят эти сопливки, но все равно стоит вправить им мозги, чтобы вели себя осторожней. И еще надо готовиться к приходу красных. Они не смирятся, что их побили, явятся сюда. Мы должны подготовиться, усилить меры безопасности. Если это все же случится, то придется уходить отсюда. Я думал податься в соседний округ.

– Да, вот об этом действительно следует подумать, – согласился Патрикей. – Я даже думал, что надо увести людей прямо сейчас, не дожидаясь, когда заявятся красные. К черту все.

– Нет, так нельзя, – покачал головой Пакин, – дадим отпор здесь, обескровим их и уйдем. Они пока будут собирать новый отряд да приходить в себя, мы уже будем далеко. А так они могут начать нас преследовать, и отбиваться в дороге будет труднее, чем здесь, за надежными крепостными стенами.

– А ты уверен, что мы сможем отбиться, если красные придут сюда? – с сомнением спросил Патрикей. – В этот раз мы им всыпали, но в следующий раз они подготовятся лучше. Сможем ли мы тогда их сдюжить, неизвестно.

– Ой, да ты посмотри на позиции, – махнул рукой Пакин, – для штурма им потребуется столько людей, сколько им вовек не найти. Они обломают зубы и отступят. А нас потом преследовать у них сил просто не хватит.

– Дай бог, чтобы так, – вздохнул Патрикей.

– Главное – не дать им запалить крепость, – добавил Пакин задумчиво, – и защитить тылы. Хотя со скал они вряд ли к нам подберутся.

5

– А что, как эти староверы к советской власти настроены, ты их прощупывал? – спросил Алексей у Трефилова, когда они подъезжали к скиту старообрядцев.

– Угадай как, – хмуро буркнул начальник милиции, – считают нас демонами, советскую власть – властью антихриста. Распевают псалмы да занимаются сплошной контрреволюцией. Я бы их всех к стенке поставил.

– Понятно, – протянул Алексей и, внезапно спохватившись, спросил: – Оружие у них имеется?

– Нет, бог миловал, – ответил Трефилов. – Так-то они мирные, вреда никому не делают, но в колхоз вступать отказались. Теперь они тоже в планах на переселение стоят. Не хотят добровольно работать на благо народа, значит, будут работать принудительно.

– А что там за народ вообще? – спросил Алексей, немного расслабившись. Ему очень не хотелось начинать войну еще и со старообрядцами, не закончив с бандой. Но раз оружия нет, то одной проблемой меньше.

– Население – одни бабы, – сообщил Трефилов с блеклой улыбкой, – несколько стариков да пара детишек. Главная – схимонахиня Ефросинья, старая грымза, каких еще свет не видывал. У нее под началом больше двадцати инокинь разного возраста.

Пока он рассказывал, их небольшой отряд выехал на большую поляну, застроенную десятком почерневших и перекосившихся бревенчатых срубов, которые одновременно являлись монашескими кельями. У домов раскинулись огороды с грядами картошки, свеклы и репы. По дороге стаей ходили гуси, сновали куры и другая живность. На окраине поселения виднелось небольшое кладбище – могилы с деревянными крестами и голбцами. Худощавая женщина в черном монашеском одеянии вела корову. Заметив приехавших, она заметалась по дороге и потянула животное за сарай.

Мальчик лет шести и девочка десяти уставились на них, как на чудо.

– Антон Семенович, думаю, вы вряд ли найдете что полезное здесь для своей книги, – обратился Алексей к Рыкову.

– Напротив, Алексей Николаевич, я уверен, что это место – неиссякаемый кладезь полезной информации, – с жаром возразил историк, сверкая стеклами очков. Он склонился с лошади к детям и вежливо спросил: – Ребятки, а не подскажете, где у вас тут главного найти можно? Мы приехали поговорить.

Дети не ответили. Не сговариваясь, они вскочили и бросились бежать. Секунда – и их уже след простыл.