Сергей Донской - Волки в погонах Страница 19

– Тогда извиняй, братишка. Не со зла я. Сам не свой от радости, понимаешь?

– Понимаю. – Это прозвучало после минутного молчания, когда обиженное сопение прекратилось. – Я тоже, когда в роддом ехал, плохо соображал. И всю дорогу лыбился, как последний дурак. Уже думал, что скулы у меня переклинило.

Слушая эту белиберду краем уха, Гарик высмотрел впереди вереницу «ракушек» и тронул словоохотливого парня за плечо:

– Сразу за гаражами повернешь направо.

– Так там тупик, похоже, – удивился водитель.

– Там не тупик, а начало большого светлого пути, – усмехнулся Гарик.

– Сомневаюсь я.

– А ты не сомневайся. Ты делай.

«Волга» притормозила на маленьком пятачке асфальта, окруженном кустами и мусорными контейнерами. Ее радиатор уперся в обшарпанную лавку, на которой не хватало примерно половины поперечных перекладин. Все пространство вокруг было усеяно бутылочными пробками, окурками и шелухой подсолнечника.

– Теперь убедился? – спросил Гарик, положив обе руки на спинку водительского сиденья. – Это и есть начало светлого пути.

Парень обернулся и уставился на него так пристально, словно хотел найти в озадачившем его типе дюжину отличий от того веселого балагура, который еще недавно заливал ему про тестя с тещей и новорожденного.

– Что за?..

Гарик молча подцепил Николая-Нидворая всеми десятью пальцами за нижнюю челюсть и рванул повернутую к нему голову на себя. Вместо аккуратно подбритого затылка перед его глазами возник подбородок с ямочкой.

– Га! – попытался крикнуть парень.

– Тих-тих-тих, – зашептал Гарик.

Парень всхлипнул и замолчал. Только сиденье все еще отчаянно скрипело под его дергающимся телом, но и эти звуки прекратились, как только в салоне раздался негромкий щелчок: крак! Когда Гарик оттолкнул обмякшего парня, его голова безвольно упала на плечо.

– Приехали, – зачем-то произнес Гарик. Перед кем он отчитался? А черт его знает.

Несколько секунд, а может быть, минут он неподвижно сидел на месте, тупо разглядывая свои руки, охваченные мелкой дрожью. Из этого транса его вывел мобильный телефон. Когда из нагрудного кармана рубашки раздалось призывное верещание, Гарик подпрыгнул так, что коснулся макушкой потолка «Волги».

– Алле-у… Алле-у… Гарик? – Машин шепот влился в подставленную ушную раковину.

– Да! – Он прокашлялся, отчего голос его сделался гораздо более отчетливым. – Слушаю.

– Через десять минут Артур выходит. Ты успеешь его встретить?

Гарик прикинул, что на погрузку мертвого тела в багажник уйдет минуты три, а езды отсюда до Машиного подъезда метров двести-триста.

– Запросто, – сказал он убежденно. – Мне сегодня еще много чего успеть нужно…

В трубке испуганно заныли гудки отбоя. И вовсе не Артур спугнул Машу, как предположил Гарик, взявшийся выволакивать труп из машины. Просто хриплый хохот, которым он сопроводил последнюю фразу, ни один здравомыслящий человек не захотел бы дослушивать до конца.

А небо над Москвой было чистым-чистым, синим-синим и таким безоблачным, как будто иных поводов омрачаться, помимо надвигающейся осени, не существовало на этом свете.

«Великая Америка спасает не только своих рядовых Райнов. Она готова прийти на помощь каждому, кто нуждается в ее поддержке. Но доверчиво протянутая рука должна быть сильной, поскольку всегда находятся желающие вцепиться в нее зубами.

После трагедии, о которой я собираюсь рассказать вам в этих строках, трудно рассчитывать на потепление отношений между США и той империей, которая не приобрела добрый нрав от того, что сменила одну аббревиатуру на другую. Русский медведь опять встает на дыбы. Возврат к прошлому? Возможно. Но как долго война может оставаться «холодной»? И знаете ли вы, какая температура достигается при взрыве мощностью…»

Начало статьи неплохое, однако насчет мощности и температуры придется навести справки, решил Артур Задов, спускаясь по лестнице. Это можно будет сделать в пути, покопавшись в Интернете. И дискету, вставленную в ноутбук, нужно изучить досконально. Как любит говорить редактор, настоящий репортер должен знать тему, о которой пишет, хотя бы чуточку лучше своих читателей. Или, по крайней мере, создавать такое впечатление.

Дверь машины захлопнулась за спиной рассеянного Артура подозрительно быстро, но он не придал этому значения. Он жил уже завтрашним днем, по нью-йоркскому времени. Московское, как всегда, безнадежно отставало. Ничего, скоро и в этом застойном пруду забушуют страсти! Дайте только Артуру добраться до своего места в самолете! Пока что не бизнес-класс, но это дело поправимое. Как говорят на исторической родине: скоро сказка сказывается, да не скоро business делается!

Артур ничуть не огорчился, обнаружив, что поданное к подъезду такси выглядит немногим лучше древней колесницы, которую не сочли нужным хотя бы малость отреставрировать, после того как извлекли ее из-под обломков Колизея. Прокатиться напоследок по Москве в такой развалюхе – тоже своеобразная экзотика. Будет что вспомнить. Тем более, если написать не только громкую статью о русском терроризме, но и по-быстрому состряпать книженцию на эту актуальную тему. Артур даже название на ходу заготовил. «В медвежьем берлогове». Подбирая английский эквивалент по пути к ожидающей «Волге», он задумчиво хмурился. Вроде бы броское название, а что-то в нем было не так.

– В аэропорт?

– А? – Артур с недоумением уставился на таксиста, высунувшегося из окошка «Волги». Немного лба, чуть больше носа, а все остальное – подбородок, перечеркнутый линией рта. Очень глубоко и прямо перечеркнутый.

– В аэропорт едем? – повторил вопрос таксист, приоткрыв щель своего рта до размеров почтового ящика.

– Да, – кивнул Артур, безуспешно дергая ручку задней дверцы. – Откройте, пожалуйста.

– Замок сломался. Садитесь вперед.

– И с другой стороны сломался? – желчно осведомился Артур, который, как и все американцы, считал ниже своего достоинства сидеть в кэбе рядом с водителем.

– Нет, – засмеялся таксист. – Та дверца сломаться не могла, потому что вообще никогда не открывалась.

– Средневековье какое-то, – буркнул Артур. – Заповедник дикости. Может быть, багажник тоже не открывается?

– Угадали. – Смех таксиста стал похожим на металлический скрежет неисправного двигателя. – Да вы давайте свой чемодан сюда, я его на заднее сиденье суну.

– При таком сервисе на чай можете не рассчитывать, – с достоинством заявил Артур, усевшись на свое место.

– Да мы не чайком баловаться привыкши, а водочкой, – беззаботно сказал таксист, разворачивая «Волгу» на площадке перед подъездом.

Местные старухи проводили машину с двумя ее седоками такими остановившимися взглядами, словно давным-давно померли на своей лавочке. Оглянувшись на них, Артур передернул плечами. Пренеприятнейшее ощущение. Точно сосульку за шиворот сунули. Раздраженно побарабанив пальцами по черному футляру ноутбука, он покосился на таксиста и спросил:

– Почему дворами едем? Нельзя было сразу на Тверскую вырулить?

– Там только правый поворот, – пояснил водитель, лихо петляя между домами. – А на выезде гаишник пасется. Щуплый такой сержантик, маленький, а аппетит не хуже, чем у какого лейтенанта мордатого.

– Учтите, я за дополнительный километраж платить не намерен, – предупредил Артур, продолжая выстукивать на крышке чемоданчика сложный ритм с неожиданными синкопами. – Мне отлично известно, сколько стоит поездка отсюда до Шереметьева.

– Ни хрена тебе не известно! – рявкнул таксист с неожиданно прорезавшейся злостью в голосе. – Подорожал проезд!

– Когда это он подорожать успел? – запальчиво спросил Артур, вцепившись побелевшими пальцами в ноутбук.

– А вот прямо сейчас! Только что!

Скрипнув тормозами, «Волга» остановилась в каком-то грязном тупике, едва не коснувшись бампером полуразрушенной скамейки. Справа высился гараж, на боку которого неизвестный мыслитель вывел ядовито-желтой струей: «LIVE = EVIL». Артур впервые осознал, что жизнь по-английски означает то же самое, что злоба, только наоборот. А еще он понял, что эта самая жизнь лично у него теперь тоже может пойти на перекос, шиворот-навыворот.

– Я буду звать на помощь мне люди! – взвизгнул он, путая русскую грамматику с английской.

– Только погромче надо, – деловито сказал таксист. – Давай лучше вместе заорем. На счет три. Раз…

Артур открыл рот. Он так и не понял, собирался ли закричать раньше времени или просто опешил от неожиданного предложения. Чудовищной силы удар по гортани выбил из его головы почти все мысли, которые успели там появиться. Осталась только самая коротенькая: «Шиздец!»

– Хр-р, – прохрипел он, – кх-х!

Это получилось у него так тихо, что даже воробьи, клевавшие всякий сор на земле, не удосужились вспорхнуть на окружающие площадку деревья. Прыгали себе на тоненьких лапках, равнодушно косясь на машину. Им было абсолютно безразлично, что там, внутри, один человек убивает другого. Live is Evil.