Сергей Алтынов - Последний бой наемника Страница 19

– Держать удар я умею, товарищ командир, – довольно дерзко ответил он Игорю. – Боксом не один год занимался… А груша висит в спортзале.

– В полный контакт без правил и перерывов, – впервые произнес это словосочетание Игорь. – Выиграешь – пойдешь в увольнение!

Солдатик оказался не из трусливых. Тут же принял боксерскую стойку. Остальные солдаты следили с замиранием сердца. Ну как и вправду их товарищ заработает внеочередное увольнение…

Однако товарищ заработал другое. Игорь сделал пару обманных движений, затем нанес первогодку сильный удар в пах. Это было очень не по-боксерски, не по-спортивному, но никто не произнес ни слова. В бою и в самом деле не может быть правил. А Игорь поймал шею согнувшегося от боли рядового в стальной зажим и… Врач констатировал мгновенную смерть. Следствие закрылось, не найдя в действиях офицера злого умысла, но с армией Игорю пришлось распрощаться. Но, только уйдя из войск, он понял, в чем его жизненное призвание. Ландскнехту понравилось убивать. Тогда, на занятиях по спецподготовке, произошел отнюдь не несчастный случай. А уж дальше…

«Победителей не судят, – успокаивал он себя, если вдруг в нем просыпалась, казалось бы, насухо испарившаяся человеческая совесть. – Победа любой ценой, других правил нет и быть не может». Однако не столько совесть мучила Ландскнехта, сколько сознание того, что никакой он не боец. С кем он справился? С восемнадцатилетним пацаном? Лейтенанту Власову проиграл сугубо спортивный поединок и отыграться уже не сумеет, так как Николай Власов погиб при штурме Грозного… А что сейчас? Он, Игорь, окружил себя бандой накачанных недоумков и коррумпированными мусорами. Прячется за них, делает свои «делишки» их руками, ведет себя как последний трус… Именно такими описывались трусы и мерзавцы в художественной литературе. Возможно, именно поэтому художественной литературы Ландскнехт старался не читать. Последней книгой, которую он осилил, был какой-то роман Чейза. Ландскнехту он не понравился. Пытался он читать и ставших модными Пелевина и Сорокина, но и это чтение вызывало лишь скуку. То же самое было и с кинофильмами. Даже старые, некогда любимые им, Ландскнехтом, фильмы типа «Летят журавли» и «Офицеры» на сегодняшний день вызывали у Игоря Кимовича злой смех. Нет и не было таких светлых и добрых людей, как герои этих фильмов. Не могло быть, так как они не нужны обществу. Ландскнехт был твердо уверен: будущее отнюдь не за высоколобыми специалистами-программистами и их мудреными технологиями. Будущее за сильными, безжалостными, волевыми лидерами. Такими, как он. Ландскнехт вспомнил, как Семеркин рассказывал про своего институтского однокашника, который ныне преподавал в коммерческом вузе. Несмотря на высокий заработок, тот был в ужасе. В его институте учились исключительно отпрыски предпринимательской элиты. Ставить им меньше, чем оценку «четыре», было строго запрещено, и потому несчастные преподаватели были лишены возможности оценить по достоинству иные «знания». На вступительных экзаменах выяснялось, что большинство не знают таблицы умножения, с огромным трудом складывают без калькулятора двузначные числа. Некоторые были уверены, что Россия и США имеют общую границу, как морскую, так и сухопутную. Один абитуриент показал на карте Россию в… Австралии. А знания по истории? Это вообще было нечто. Петр Первый был участником Великой Отечественной и вместе с В. И. Лениным отражал нападение Гитлера, крепостное право было отменено в 1945 году, Кутузов разбил армию Батыя, а СССР прекратил свое существование в семидесятом году двадцатого столетия.[18] По окончании вуза все выпускники благополучно трудоустраивались и приумножали родительское богатство. Они умели нажимать кнопки компьютера и прослушивать информацию с фондовых бирж, но по сути своей оставались обезьянами, немного отдрессированными с помощью науки об условных рефлексах. Быть лидерами, по-настоящему управлять они не могли. Поэтому дни их сочтены. Пять, от силы десять лет, и у власти будут такие, как Ландскнехт, сметая розовых компьютерных дебилов-менеджеров. Тех самых, у родителей которых сегодня Ландскнехты в услужении.

– Какие будут распоряжения, командир?

От неприятных воспоминаний Игоря Кимовича оторвал его верный приближенный – мускулистый смуглый южанин лет двадцати восьми по прозвищу Цыган. Цыган легко поигрывал нунчаками точно кнутом, а кнутом – точно нунчаками. Ходили слухи, что его изгнали из табора за убийство. У цыганского племени на этот вид преступлений строгое, непререкаемое табу. Впрочем, скорее всего это были только слухи, и к табору Цыган имел отношение не большее, чем Ландскнехт к боевым действиям в Чечне.

– Продолжайте видеонаблюдение! Любого, даже издали показавшегося у забора немедленно тащите сюда, – отдал распоряжение Ландскнехт.

– Группы уже сформированы, – кивнул Цыган. – По сигналу от наблюдателей немедленно выдвинутся на захват. Охрана нашей «принцессы» также усилена.

– Хорошо, Цыган. Как Глория?

– Ругается матом… Требует, чтобы мы убрали охрану от ее дверей и не провожали до туалета.

– Потерпит. Вот посмотри… – Ландскнехт протянул Цыгану новый увеличенный портрет Васнецова. Его он получил только что по электронной почте от надежных людей в кадровом управлении Минобороны. – Узнаешь?

– Кажется, его я вытянул кнутом… Ну, когда он бросился на помощь тому пацану, которого вы застрелили.

– Тогда он остановился, а сейчас?

– И сейчас остановится! – Цыган обаятельно улыбнулся, демонстрируя целый ряд коронок из желтого металла. Он был во многом старомоден.

– Ну что ж… Ладно, ты свободен, Цыган.

Ландскнехт так и не придумал, как изловить Васнецова. Стоит ли вообще за ним гоняться?! Охрана замка и подступов к нему усилена, видеонаблюдение ведется круглосуточно… Нет, Ландскнехт знал, что не успокоится, пока проклятый десантник не будет лежать у его ног. Ландскнехт вспоминал блеск в глазах Глории, когда та говорила о «придурке-циркаче», вспоминал некогда верного мента Зотова, в один миг изменившего своему хозяину и благодетелю. Ландскнехт убьет Васнецова, иначе… Иначе он перестанет быть Ландскнехтом. Храбрым и беспощадным лидером. И это в первую очередь поймет его близкое окружение, тот же Цыган. И тогда все.

Убить… Непременно убить в рукопашной. Доказать всем и в первую очередь самому себе. Чтобы видели и Цыган, и Глория, и все остальные. Чтобы знали об этом и господин Лузгинский, и его верный паж, неудачливый «герой-любовник» Семеркин.

Интуиция подсказывала Ландскнехту, что в скором времени Васнецов сам явится к нему. Поэтому иных мероприятий по поимке «циркача-десантника» Игорь Кимович решил даже не разрабатывать. Гвардии майора Васнецова Ландскнехт будет ждать здесь, в замке.

Глава 4

Надя с трудом сдерживала рвотные позывы, «бычок» уже минут пятнадцать грубо тискал ее грудь. Вот сейчас машина остановится…

– Ну, желаешь на природе? – хлопнул дверцей водитель.

Они и в самом деле прибыли на полудикий пляж, рядом с которым зеленел примерно такой же полудикий лес. «Бычок» еще сильнее сжал свои грубые объятия, он явно не прочь был и не на природе, а прямо здесь, в салоне.

– А может… искупаемся для начала? – предложила Надя.

– Ты че, в натуре? – в самое ухо промычал «бычок». – Холодно же, на х…

– Ой, какие мы нежные! – фыркнула Надя. – Да не дави ты так, больно же!

Еще немного – и «бычок» стянул бы с нее парик.

– Сама ты… «нежная», – ответил он, но хватку ослабил. – Трындишь много, к делу давай.

– Пойдем! – Девушка взяла инициативу в свои руки. – Я это дело на природе люблю.

Как там появляются перед публикой стриптизерши? Надя усиленно вспоминала, но никак не могла представить… И еще у них там есть такой шест. Эта высохшая жердина вряд ли сгодится для таких целей. Тем не менее Надя оперлась на жердину, с трудом изобразила на лице подобие нежной улыбки. Сейчас рядом с нею был один «бычок», его напарники остались в машине. Сейчас их не было видно, и им, в свою очередь, не было видно своего «командира».

– Ладно, хватит! – Он вновь сильно обхватил ее.

– Ой, а ты стриптиз не любишь? – только и вымолвила девушка.

– Разве это стриптиз? – гыкнул он.

Надя почувствовала, что она теряет равновесие, почувствовала, как наваливается на нее потная похотливая туша. Она готова была закричать, готова была вцепиться зубами в мерзкую жирную шею, в приплюснутый перебитый нос…

И тут она услышала легкий хлопок, бритая башка тяжело упала ей прямо на лицо, на какое-то мгновение Надя почувствовала невыносимую тяжесть, но тут же точно сама собой бычья туша отвалилась в сторону, безжалостно смяв дикий кустарник.

– Ну и лбище, – только и произнес выросший рядом Васнецов. – Из чугуна, что ли? Однако ну и местечко вы выбрали.

– Тихо, романтично и ветра нету, – пояснила Надя, поднимаясь на ноги.