Стивен Хантер - Мастер-снайпер Страница 19

— Тогда быстрей кончай с этим, дружище, и будь завтра готов к работе. Это будет первый день новой работы, согласен?

Литс завидовал майору. Для англичан война очень простое занятие: они бросаются в нее очертя голову и только потом начинают подсчитывать, чего им это стоило.

Он услышал в вестибюле какие-то звуки. Сьюзен? Нет, это просто что-то стонет в старом здании.

Но через мгновение дверь открылась, и появилась она.

Он мог видеть только ее темный силуэт на светлом фоне.

— Я думала, ты где-нибудь празднуешь, — сказала она.

— Это еще не триумф. Это только начало.

— Послушай, здесь можно включить какой-нибудь свет?

Литс включил свою настольную лампу — медную конструкцию с непрозрачным зеленым колпаком.

От того, что он знал, что умер для нее, она казалась ему еще более прекрасной. Он почувствовал, как его мужское достоинство напряглось и начало увеличиваться в размерах. Литс испытывал неудержимую потребность вернуться к прошлому: к тому времени, когда нынешние заботы были еще впереди, когда евреи были всего лишь маленькими, стоящими на заднем плане людьми, которых она изредка посещала, когда сам Литс занимался простой и бессмысленной работой, а Лондон был всего лишь далеким городом. На какую-то секунду он подумал, что готов сделать что угодно, чтобы вернуть все это обратно, но больше всего ему хотелось вернуть Сьюзен. Только ее. Он хотел снова познать ее, всю ее: кожу, руки, ноги. Ее рот. Ее смех. Ее грудь и лоно.

Она была одета в полную форму, как на параде. Армейский коричневый цвет, который делал большинство женщин бесформенными и бесполыми, удивительно шел Сьюзен. Медные пуговицы сверкали в мерцающем английском свете. Слева на груди к ее куртке было приколото несколько знаков отличия. На петлицах мерцали шпалы и нашивка экспедиционного корпуса, на рукаве выделялся вертикальный меч. На волосах примостилась одна из этих маленьких шапочек. В руках была сумочка или что-то в этом роде.

— Ты знаешь, я пыталась тебя остановить, — сказала она. — Пыталась. Я встречалась с людьми. Со знакомыми. С офицерами, с которыми сталкивалась в госпитале. Даже с генералами. Я даже пыталась найти Хемингуэя, но он куда-то исчез. Вот в каком отчаянии я была.

— Но ты так ничего и не добилась?

— Нет, разумеется.

— Это очень важное дело. По крайней мере, мы думаем, что очень важное. Ты не можешь его остановить. Сам главнокомандующий уже не может это остановить.

— Ну ты и проныра.

— Хочешь сигарету?

— Нет.

— Не возражаешь, если я закурю?

— Я была там, когда они приехали и забрали его. «Особый отдел». Мы ничего не могли поделать.

— Знаю. Я читал рапорт. Извини. Я не знал, что все так получится.

— А что бы это изменило?

— Ничего, — признался Литс. — Да, Сьюзен, ничего бы не изменило.

— Ты просто грязный ублюдок.

Казалось, она вот-вот сломается. Но ее глаза, в которых только на мгновение блеснула влага слез, очень быстро вернули свой твердый блеск.

— Сьюзен…

— Где он?

— В другой больнице. В британской. С ним там будет все прекрасно. Если тебя беспокоит именно это, то не волнуйся. Мы о нем хорошо позаботимся. Он нам очень важен.

— Ты не представляешь, через что прошел этот человек.

— Думаю, что представляю. Конечно, мы понимаем, это было очень тяжело для него…

— Ничего вы не понимаете, Джим. Вы не можете даже вообразить себе такого. А если ты думаешь, что можешь, то ты сам себя обманываешь. Поверь мне.

Литс ничего не ответил.

— Зачем? Ради всего святого, зачем? Вы просто похитили бедного еврея. Прямо как казаки, пришли и забрали его. Зачем?

— Он источник разведанных. Экстраординарный источник. Мы полагаем, что он является ключом к очень важной немецкой операции. Надеемся, что благодаря полученной от него информации сможем отследить эту операцию. И остановить ее.

— Ты прохвост. Ты даже не представляешь, какая на него сделана ставка, что он значит для этих людей.

— Сьюзен, поверь мне: у меня не было выбора. Несколько дней назад я шел по ночным улицам Лондона с женщиной, которую люблю. Совершенно неожиданно она рассказала мне историю, которая попала в самую сердцевину того, над чем я работаю с января. Тебе нужен был свидетель? Ну что ж, мне он тоже был нужен. Я никак не мог предположить, что это окажется один и тот же человек.

— Ты и этот ублюдок англичанин — вы и были теми офицерами, которые приходили позавчера в клинику. Я должна была догадаться. Доктор Фишельсон сказал мне, что приходили дознаватели. Я подумала про полицейских. Но нет, это был ты и тот оксфордский хлыщ. Ты готов сделать для них все, что угодно, правда, Джим? Все, что угодно! Только для того, чтобы попасть в компанию этих оксфордских и гарвардских мальчиков. Да, ты прошел долгий путь от Среднего Запада, черт бы тебя побрал.

— Извини. Но я не посылал этого еврея в пункт номер одиннадцать в Шварцвальде. Я не отдавал его в руки войск СС, «человека с дубом» и оберштурмбанфюрера Реппа. Это сделали немцы. И я должен выяснить, зачем они это сделали.

— Мерзавец.

— Пожалуйста, будь благоразумна.

— Именно это все вокруг и твердят. Именно это мы и слышим с тридцать девятого года. Будьте благоразумны. Не преувеличивайте. Сохраняйте спокойствие. Не надо так кричать.

— Ну, ори во всю глотку, если тебе от этого легче.

— Вы все на один манер. И вы, и немцы. Вы все…

— Заткнись, Сьюзен. Не смей так говорить.

Она с негодованием уставилась на него. Литс никогда не видел столько ярости в человеческом лице. Он с трудом сглотнул и зажег сигарету. Руки у него дрожали.

— Вот, я тут кое-что принесла. — Сьюзен полезла в свою сумочку. — Давай. Посмотри. Давай, ты же у нас смелый. Посмотри, я требую.

Это была подборка фотографий. Нечеткие изображения, подобие порнографии. Обнаженные женщины, стоящие в поле в окружении немецких солдат. Рвы, забитые телами. Одна фотография, особенно ужасная, изображала немецкого солдата в полной боевой форме, который приставил карабин к голове женщины, держащей на руках ребенка.

— Это ужасно, — согласился Литс — Господи, конечно же, это ужасно. А что ты хотела от меня услышать? Все это ужасно. Ты удовлетворена? Что ты, черт подери, хочешь? Я должен выполнять свою работу, будь она неладна. Я не напрашивался на это, работа сама нашла меня. Так что не мешайся, черт подери, у меня под ногами.

— У доктора Фишельсона есть интересная теория. Хочешь, я тебе ее расскажу? В ней говорится, что неевреи все еще наказывают нас за то, что пять тысяч лет назад мы изобрели совесть. Но они не понимают, что, убивая нас, убивают сами себя.

— Это теория или проклятье?

— Если это проклятье, Джим, то я адресую его тебе. От всего сердца я надеюсь, что это убьет тебя. Надеюсь, что так оно и случится. Надеюсь, это убьет тебя.

— Думаю, тебе лучше уйти. У меня еще очень много работы.

Она ушла, оставив его одного в кабинете. Фотографии лежали перед ним на столе. Немного спустя он сгреб их в кучу и выбросил в мусорную корзину.

На следующее утро, еще до того как начались допросы, Литс составил запрос и с полного одобрения Аутвейта поставил на нем гриф, обязывающий все разведывательные структуры, начиная от батальонной разведки американской группы войск в Европе и их английского аналога, британских войск на европейском театре военных действий, подавать в соответствии с ним еженедельный отчет.

Объединенный англо-американский комитет технической разведки. Приоритет высший.

Запрашиваются все разведывательные структуры группы войск по указанной ниже информации. Ответ высылать срочно, повторяю, срочно, срочно.

1. Использование любого необычного стрелкового оружия, в особенности подразделениями войск СС.

2. Усиленно охраняемые испытательные полигоны, оборудованные для проверки дальности поражения.

3. Слухи, неподтвержденные рассказы, касающиеся указанных предметов.

4. Протоколы допроса военнопленных, содержащие указанную информацию.

— Господи, ну и наприсылают же нам чепухи на такой запрос, — пожаловался Роджер.

9

Было ясно, что еврей старается угодить им. Он терпеливо отвечал на все их вопросы, хотя в душе и считал их глупыми. Они продолжали снова и снова спрашивать его об одном и том же, и он снова и снова отвечал. Но он мог сказать только то, что знал. Он знал, что Репп убил двадцать пять человек с большого расстояния (по предположению Литса, примерно в четыреста метров), в полной темноте и без звука. Он знал, что в период его пребывания в пункте № 11 туда приезжал таинственный «человек с дубом» для инспектирования проекта. Он знал, что его подобрали около Карлсруэ, а это значило, что он прошел вдоль всего горного массива Шварцвальд, около ста с лишним километров, и, таким образом, пункт № 11 должен находиться где-то в лесу в южном квадранте этого массива.