Михаил Зайцев - Рысь в капкане Страница 19

На лестнице стоял солидный, хорошо одетый, грузный мужчина.

– Кто там? – спросила Раиса Сергеевна, стараясь произнести эти два слова максимально доброжелательно.

– Пауков Тимофей Иванович. Работаю с Костей. Начальник. – Мужчина говорил раздраженно, несколько грубовато: – Откройте!

Она распахнула дверь.

– Чем обязана, Тимофей Иванович?

– Пройти можно?

– Милости прошу! Я, правда, уходить собралась…

Объемистый живот Тимофея Ивановича заставил ее посторониться.

– Дверь закройте, будьте любезны. Есть короткий деловой разговор. Вы, я так понимаю, Костина мама?

В прихожей стало тесновато, и ей пришлось посторониться и по-кошачьи выгнуть спину, чтобы и дверь захлопнуть, и толстяка не задеть.

Ее изящное движение заставило Паукова вспомнить о своей половой принадлежности. Тем паче что Тимофей Иванович питал слабость к женщинам бальзаковского возраста и слыл большим их ценителем.

– Так вы Костина мама?

Тимофей Иванович чуть смягчился, уголки толстых губ изобразили полуулыбку.

– Угадали.

Раиса Сергеевна невзначай поправила волосы, так что полы ее плаща распахнулись. Пауков смог по достоинству оценить и аккуратную округлость в меру пышного бюста, и длинные стройные ноги.

– Позвольте полюбопытствовать имя-отчество.

Он немного смутился, и Раиса Сергеевна поняла, почему. Ожидал увидеть старую грымзу, а встретился с дамой, которую еще можно (ох как можно!) употребить.

– Раиса Сергеевна. – Она кокетливо потупилась.

– Видите ли, уважаемая Раиса Сергеевна, произошел маленький казус, довольно частый, к сожалению, для тех, кто занимается большим бизнесом. Сотрудникам нашей фирмы угрожает какой-то сумасшедший, и, пока милиция его не отловит, мы все вынуждены проявлять бдительность и осторожность…

– Бога ради, Тимофей Иваныч, не пугайте меня! – Она схватила Паукова за руку, заглянула в глаза. – С Костей все в порядке?!

– Полный порядок! Не волнуйтесь. Костя в безопасном месте, просил и вас туда же отвезти, к нему…

– А почему же он сам не приехал, не позвонил?!

Тревога в ее голосе была неподдельной.

– Он звонил вам, но телефон не соединялся.

– Действительно! Были, вы знаете, странные звонки. Сначала позвонила какая-то девица, представилась, что она из милиции, видите ли, и наговорила всякой чепухи, потом позвонят и молчат в трубку… Я поняла! Это они звонили – те сумасшедшие, про которых вы рассказываете. Могло такое быть, Тимофей Иванович?

– Пожалуй, вполне… – замялся Пауков.

Она была совсем рядом, терпкий запах ее духов нашел отзыв в организме Паукова в виде легкого томления в паховой области.

– Я придумала! Знаете, что мы сделаем?

Она заговорщически посмотрела ему в глаза и, не дожидаясь ответа, резко повернулась, выбежала из прихожей и исчезла в комнате.

– Куда вы? – окликнул ее Пауков довольно добродушно.

– Проходите, Тимофей Иванович, обувь не снимайте, я сейчас, одну минуточку, и поедем.

Пауков прошел в комнату, огляделся. Раиса Сергеевна колдовала с автоответчиком. Она прекрасно чувствовала (женщины вообще это прекрасно чувствуют), что она нравится, а посему ей позволены и простительны маленькие женские глупости.

– Что вы собираетесь делать, Раиса Сергеевна?

– Минутку… Ага, готово! – Она включила автоответчик на запись и принялась очень серьезно надиктовывать на него текст, который чуть позже услышит Виктор Скворцов: «Вы слушаете автоответчик. Сегодня пятница, тринадцатое число. Я специально делаю эту запись для всех, кому вдруг срочно понадобится Костик. Его нет сейчас дома, но к обеду он вернется. Прекратите постоянно названивать…»

Раиса Сергеевна остановила запись.

– Ой! Я только что сообразила! Тимофей Иванович, а можно я Косте на мобильный позвоню?

– Его мобильный отключен в целях безопасности, – ляпнул Пауков первое, что пришло в голову.

– Поняла. Еще секундочку подождите…

Она продолжала наговаривать на автоответчик всякую чушь, и Пауков сокрушенно подумал: «Ну что ты с ней будешь делать, с егозой этакой! Не бить же, в самом деле, по голове, как Шопов советовал. В общем и целом мысль у Антошки Шопова верная – взять в заложницы мамочку ублюдка Костика, долбаного интригана да еще и кидалы, сам Бог велел, но не могу же я ее, в натуре, вязать, неудобно как-то. Пусть лучше перебесится, дурочка, и сама, своими ножками со мной пойдет… А ножки, между прочим, ничего, стройненькие… И квартирка ничего, я-то думал, хата будет победнее…»

Тимофей Иванович покрутил головой, подивился на писанные маслом картины в тяжелых рамах и не заметил, как Раиса Сергеевна спрятала в рукаве ножницы, до того невинно лежавшие рядышком с телефаксом.

– Тимофей Иванович, все! Теперь, если сумасшедший позвонит, запись на автоответчике собьет его с толку, вы согласны?

– Ну-у, наверное…

– Вот! Посмейте сказать после этого, что я дура.

– Да что вы, Раиса Сергеевна, разве ж можно…

– Осталось последнее… Пойдемте со мной…

Не дожидаясь его реакции, она выбежала из комнаты.

– Ну что тут будешь делать… – обреченно пробубнил себе под нос Тимофей Иванович.

– Идите сюда, ко мне! Я в ванной! – глухо донеслось из недр квартиры.

Пауков вздохнул и поплелся искать ванную. Что там еще придумала бабенка? «Правильно в народе говорят – все бабы дуры, понять их невозможно», – думал Пауков на пороге ванной комнаты.

– Заходите, Тимофей Иваныч.

– Раиса Сергеевна, мы опаздываем, и я не понимаю…

– Быстрее заходите! – перебила она.

– Чувствую себя полным болваном… Ну, вошел, что дальше?

– Будьте любезны, спиной к ванне повернитесь…

«Да она сумасшедшая, – психанул Пауков, – а я полный идиот. Хожу на поводке у смазливой истеричной бабенки, как…»

Додумать эту самокритичную мысль несчастный не успел. Спрятанные в рукаве плаща ножницы скользнули в узкую женскую ладонь. Средний палец удобно лег между двух достаточно острых полосок металла с двумя колечками на концах. Стремительное движение рукой – и заточенный край ножниц начертил на шее Паукова красную рваную линию, одновременно другая, свободная рука Раисы Сергеевны сильно толкнула пузатое тело. Тимофей Иванович потерял равновесие и грузно перевалился через край ванны. Хорошо подстриженный затылок гулко стукнулся о керамическую плитку с веселеньким рисунком.

Пока он падал, женщина успела перехватить ножницы. Теперь она держала их, как держат нож хватом вниз. Обе половинки сомкнуты, восьмерка колечек торчит над большим пальцем. Еще одно стремительное движение, и ножницы воткнулись в ямку под кадыком тщательно выбритой шеи Тимофея Ивановича.

Второй удар скорректировал положение тела. Пауков растянулся в ванне, будто собирался понежиться в теплой водичке, да вот раздеться забыл. Говорить он не мог, только хрипел. Попробовал было встать, но удар двумя сомкнутыми колечками в лоб опрокинул его обратно. Кровь толчками вытекала из раны. Пауков схватился обеими руками за шею, на большее сил уже не хватало. Словно во сне, сквозь застилающую глаза пелену он смотрел широко раскрытыми глазами в лицо склонившейся над ним женщины. Когда она заговорила, он не пытался вникнуть в смысл ее слов, между тем Раиса Сергеевна объясняла умирающему причины своего поступка. Зачем? Возможно, хотела дождаться его смерти, убедиться, что он вышел из игры окончательно и бесповоротно, и коротала время. Ее показушная суетливость исчезла. Это снова была спокойная, сосредоточенная женщина с умными зелеными глазами хищницы и ровным голосом без тени эмоций.

– Вы, Тимофей Иванович, меня обманули. Нехорошо обманывать любящую мать. Жалко, у меня нету лишнего времени. Поверьте, я бы нашла способ узнать правду, выведала бы все ваши грязные планы, хотя я и так о них догадываюсь. Вы хотите погубить моего сына и пришли взять в заложницы его маму. Умно. Организовали звонок из милиции, чтобы переполошить несчастную мать, так сказать, подготовили почву, и вот явились за мной. А что было бы потом – ясно и просто. Любая мать поддается на шантаж, если ее шантажируют жизнью сына. И любая мать в настоящей милиции будет говорить все, что ей прикажут: и сыну под диктовку письмо напишет, и расскажет обо всем, что ей известно… Но я, Тимофей Иванович, не любая. Я единственная и неповторимая. Я дикая кошка, и я могу защитить своего детеныша. Вот почему я решила вас устранить и, заметьте, сделала это чисто с точки зрения гигиены. Вся кровушка стечет в ванну. Жаль только, Костик бреется электробритвой, пришлось придумать повод подойти к телефонному столику. Зайти на кухню и спрятать нож было бы сложнее… Подозреваю, вскоре сюда явятся ваши друзья, встревоженные вашим долгим отсутствием. Надеюсь, они облегчат мне жизнь – вывезут ваше тело. Работу им я упростила, ведь они попытаются убрать следы крови. Как вы думаете, они заподозрят, что это я вас так?.. Вряд ли…

Она нагнулась, оттянула закрывшееся веко Паукова наманикюренным пальцем. Вид застывшего зрачка вполне ее удовлетворил.