Геннадий Прашкевич - Бык в западне Страница 19

Он понимал, что женщина никак не могла быть Тоней. Он понимал, что это исключено. В конце концов, он сам стоял над Тониной могилой.

Толкнув тяжелую дверь, Валентин оказался вовсе не в малом, а в достаточно просторном, но уже с утра прокуренном и уютном баре. И даже не очень высокого пошиба. Но все равно уютный. Стойка с высокими кожаными табуретами на хромированных ножках. Десяток столиков. Народу совсем не много. А служебный ход прямо за стойкой. Не очень-то им воспользуешься, автоматически отметил Валентин.

Он выбрал столик в углу у затемненного окна, потому что стройная бизнес-вумен, которую он принял за Тоню, что-то негромко сказала бармену, сдержанно улыбнулась и длинным пальцем, на котором ярко блеснул перламутровый ноготь, указала на пустой столик. Не у окна, рядом с Валентином, как он надеялся, а совсем в стороне, возле стойки. Сделав таким образом заказ, бизнес-вумен опять деловито перекинула черную сумочку через плечо и проследовала к гардеробу, за которым, вероятно, находились туалеты.

Этот бар, наверное, перестроен из какого-нибудь не оправдавшего себя магазинчика, решил Валентин. Потому-то такая странная планировка. Достаточно просторный зал, но совсем узкий коридорчик. И туалеты устроены сразу за гардеробом.

Перед гардеробом, кстати, даже не перед гардеробом, а, можно сказать, перед самыми туалетами сидела за крошечным столиком, похожим больше на тумбочку, крупная, густо накрашенная церберша с короткими ярко-рыжими волосами. Видимо, церберша следила за порядком в туалетах и вокруг, а заодно обслуживала гардероб. Летом это нехлопотно.

Проходя мимо рыжеволосой, лже-Тоня улыбнулась и бросила на столик мятую бумажку. Наверное, она хорошо знала цербершу.

Это добило Валентина.

С чего ты взял, что это Тоня?.. — сказал он себе. Мало ли что похожа… Тони тут в принципе быть не может… Даже не покойся она на Митинском кладбище в Москве, ей нечего было бы делать в Сибири… Всю жизнь комсомолка Тоня работала в Москве, в Питере, в Восточной Европе, может, и дальше… Что ей делать так далеко от Москвы?..

Но похожа… Очень похожа…

Валентин невольно потряс головой.

Плевать, решил он. Сейчас я дождусь эту бизнес-вумен, пересяду за ее столик и заговорю с ней.

Он представления не имел, решится ли он на самом деле заговорить с незнакомой женщиной. И о чем, собственно, он может с нею заговорить?

Это капрал Тардье, вспомнил он, как никто, умел разговаривать с незнакомками Особенно с проститутками.

В Кайенне проститутки обычно толклись неподалеку от роскошного отеля «Монтабон». Издали завидев уверенного капрала Тардье, проститутки сбивались в кучку и начинали весело лепетать на всех наречиях, какие только существуют во Французской Гвиане. Они льстиво называли капрала Тардье большим генералом и считали, что большой генерал Тардье приезжает развлекаться в Кайенну прямо из недоступного для них таинственного ракетно-космического центра «Куру»… Или из портового комплекса Дегра-де-Кан. Тоже, так сказать, неплохое местечко… Или из международного аэропорта Рошамбо… Да не важно откуда! Главное, что большой генерал Тардье приезжает не из убогих кварталов, застроенных сырыми бетонными уродливыми бараками.

Шумные кайеннские проститутки всегда ожидали появления капрала Тардье перед отелем «Монтабон» как праздника. И даже если капрал отказывал всем сразу, они не сердились на него. Разговаривая с ним, проститутки весело смеялись.

Неторопливый бармен принес и поставил на указанный лже-Тоней столик пластмассовую пепельницу и блюдечко с пирожным. Кофе, наверное, он собирался принести позже.

Валентин закурил. Неторопливый бармен и перед ним поставил пепельницу А через минуту перед Валентином возникла чашка крепкого кофе. Настоящего крепкого кофе. Сделав глоток, Валентин удивился Оказывается, в Сибири умеют готовить кофе. Впрочем, хороший продукт далеко не каждому удается испортить, рассеянно подумал он. К тому же бар явно принадлежал частнику.

Валентин курил и ждал.

Прошло пять минут. Семь…

Женщины неторопливы, рассеянно думал Валентин, мелкими глотками отпивая кофе и терпеливо поглядывая в сторону рыжеволосой крашеной церберши, расположившейся за крошечным столиком, поставленным перед гардеробом.

Прошло десять минут. Пятнадцать…

Лже-Тоня не появлялась.

Допив кофе, Валентин снова закурил.

Уже не бармен, а длинноногая девица в белом кружевном переднике убрала пепельницу и блюдце с пирожным со столика, на который пятнадцать минут назад длинным пальцем, на котором блеснул перламутр ногтя, указала бармену бизнес-вумен, так сильно похожая на Тоню.

Только теперь Валентин понял, что лже-Тоня вовсе не собиралась пить кофе. Скорее всего, подумал он, лже-Тоня заметила меня и чем-то я ей сильно не понравился. Да и кому понравится плечистый хмурый незнакомец, столь странно и решительно следующий за тобой по пятам? Вот опытная бизнес-вумен и нашла способ избавиться от незнакомца. Но зачем? Этого Валентин не знал. Он поднялся и расплатился с барменом. Потом неторопливо подошел к рыжеволосой церберше.

— Мадам, — негромко сказал он, пригнувшись к ней, потому что церберша поначалу даже не подняла голову. — Мадам, четверть часа назад мимо вас к туалетам прошла женщина… В таком, знаете, светлом деловом костюме… А обратно почему-то не вышла… — И прямо спросил: — Куда она могла подеваться?

Рыжеволосая церберша удивленно подняла головуи так же удивленно пожала толстыми круглыми плечами. Выглядела она грубоватой. Обращение мадам могло ей не понравиться. Валентин ожидал какого угодноответа, но рыжеволосая церберша, подумав и еще раз пожав толстыми круглыми плечами, ответила на редкость доброжелательно:

— Это дамская комната.

Загородив собой церберщу от взглядов, Валентин улыбнулся и выложил на столик десять долларов.

— Мне не надо в дамскую комнату, — сказал он все так же негромко. — Я не хочу проверять дамскую комнату. Я просто хочу узнать, куда могла подеваться женщина в светлом деловом костюме? Я внимательно следил за входом. Я не мог ее упустить. Она не могла уйти незамеченной.

— Наверное, она все-таки ушла, — все так же доброжелательно кивнула рыжеволосая церберша, незаметно забирая купюру со столика — По крайней мере, за кофе и пирожное она заплатила

— Вам?

— Да. Она оставила деньги мне. Чтобы я передала их бармену. Наверное, она сразу знала, что уйдет, не выпив кофе. Если она ушла, значит, ей не хотелось с кем-то встречаться.

— А что, из дамской комнаты есть какой-то особый выход?

Церберша доверительно улыбнулась.

— Это старое здание. Очень старое. Когда-то, говорят, здесь был доходный дом. А потом, говорят, общага НКВД. Так говорят, я не знаю… Тут все помещения соединены входами и выходами. Настоящий лабиринт. Что-то вроде обширной и разветвленной коридорной системы Часть дверей давно перекрыли, но некоторые остались. Нет смысла их заделывать. О некоторых дверях вообще почти никто не знает. Иногда это удобно.

— Кому? — удивился Валентин, угощая цербершу сигаретой.

— А нашим девочкам удобно, — улыбнулась рыжеволосая церберша, закуривая. Наверное, она имела в виду местных проституток. — Мы заботимся о наших девочках. Мы стараемся, чтобы девочек никто не обижал.

— А кто их может обидеть?

— Как кто? — удивилась церберша. — Кавказцы.

Десять баксов и сигарета развязали ей язык А может, она вообще была разговорчивая.

— Кавказцы сюда приходят компаниями. Они шумят и спаивают наших девочек. Ну, вы же понимаете… У нас не очень любят кавказцев Наши девочки боятся с ними гулять. — Видимо, церберша заметила ироническую усмешку Валентина и добавила более сухо: — Если вы читаете газеты, то, наверное, понимаете, почему теперь наши девочки боятся гулять с кавказцами Вот заранее и договариваются со мной. Попили, поговорили, посмеялись, а потом в дамскую комнату. В одной кабинке у нас специально оставлена дверца. Как раз такая, чтобы девушке пройти. Это я только вам говорю, — совсем уже доверительно предупредила церберша. — А дверца открывается в нашу подсобку. Девочки знают об этом. А из подсобки можно выйти в служебный коридор. Так что все под контролем. Если девочки чувствуют что им пора уходить, они уходят именно так.

— А кавказцы?

— Ну что кавказцы?.. — понимающе развела руками рыжеволосая церберша. — Кавказцы сердятся. Только они ведь ни за что не пойдут в дамский туалет. У них нет такого понятия.

— Простите, а женщина, которая сюда вошла… Ну, про которую я говорю Она что, тоже из ваших девочек?..

— Да ну! Скажете! — удивилась рыжеволосая церберша, и было видно, что она не врет. — Эта не такая… Эта, сразу видно, порядочная женщина… Говорю вам, ей просто не хотелось с кем-то встречаться.