Сергей Зверев - Невидимое видим, неслышимое слышим Страница 19

Обрывки мыслей и воспоминаний блуждали в мозгу, как в тумане. Такая же усталость была, когда Шадрин в детстве в спортивной секции впервые пробежал на время три километра. Он тогда показал лучший результат, но все тело, особенно ноги, было как ватное, а в голове стоял легкий звон. Тогда? Или это было сейчас? Может, он лежит после кросса и отдыхает? Где же был такой потолок? В раздевалке стадиона? Нет, там потолок был совсем другой. Сейчас, наверное, войдет тренер и спросит, как дела. «Почему же мне так плохо, может, я не гожусь в спортсмены? Но я хорошо помню, что занимался спортом потом много лет. Или буду заниматься. Где-то я видел такой потолок».

Рядом послышались мужские голоса. «Это не ребята из спортивной секции, это, наверное, тренер пришел. Но глаза совсем не хотят открываться, и меня никто не зовет. Это хорошо, что разговаривают не со мной, потому что совсем не хочется открывать глаза, отвечать. Хочется лежать вот так в полузабытьи и ни о чем не думать. Как они мешают своими разговорами, зачем они пришли?»

– Как вы оцениваете его состояние? – спросил резкий неприятный голос.

– Теперь как стабильное, – ответил женский голос. – Это невероятно, но он выжил. Где вы его нашли, доктор Хальмейер, и что с ним приключилось?

– Нашли его практически на том свете, – с усмешкой ответил неприятный голос, – на месте крушения вертолета. Их протащило лавиной. Этот единственный, в ком еще теплилась жизнь.

– Невероятно, – снова сказал женский голос, – насколько сильный организм.

– Продолжайте работать, доктор Бернетт, – сказал мужской голос, – вы хороший специалист в области современных биомедицинских технологий. Поднимите его на ноги, мне нужен этот незаурядный организм.

Голоса удалились, за ними закрылась дверь. О чем это они говорили, вяло подумал Шадрин, утомленный таким обилием звуков, которые издавали визитеры. Какие еще вертолеты в спортивной секции? Хотя, что-то знакомое. Гудящее, трясущееся. От этих ассоциаций к горлу снова подступила дурнота.

– Послушайте, доктор Хальмейер, – снова заговорила Кэролайн, когда они шли с главным врачом по коридору, – мне нужно вернуться в город. Там остались кое-какие личные вещи, которые мне хотелось бы забрать.

– Все необходимое вам предоставят, – отрезал главный врач, – покидать клинику сейчас не рекомендуется. В этом районе создалась критическая эпидемиологическая ситуация, объявлен карантин.

– А почему же здесь не берет мобильный телефон? Я хотела связаться со своими коллегами.

– Да, с мобильной связью здесь проблемы. Не могу объяснить, в чем тут дело. Я не специалист.

– Но проводной-то телефон действует?

– Пока нет. Что-то случилось с кабелем, но ремонтники уже вызваны. Скоро связь восстановится.

Доктор Бернетт давно поняла, что она находится на положении заключенного. Сейчас не стоило давать понять этому странному человеку, что она догадалась обо всем. Ее положение может сильно ухудшиться. Пусть думают, будто она настолько увлечена своим делом, что не замечает всей странности своего положения. Поэтому не стоит продолжать задавать вопросы, а лучше попытаться разобраться в ситуации, пока есть такая возможность и определенная свобода действий. Здесь явно пытаются применять современные нанотехнологии в медицине, а это как раз ее профиль. Судя по всему, здесь продвинулись в этих вопросах довольно далеко. В Кэролайн заговорила профессиональная жилка ученого. Ей захотелось вникнуть в суть исследований, понять, как далеко продвинулись исследования.

Попала Бернетт сюда очень странно. Когда она вышла из машины, оставив Сандерсона искать место для парковки, и вошла в здание делового центра, ничего не предвещало неприятностей. Вокруг сновали люди, царила деловая обстановка. Около лифта Кэролайн остановил человек в рабочей одежде и предложил пройти к другому лифту, сославшись на неисправность этого. Кэролайн кивнула и вошла в другой лифт. Нажав кнопку нужного этажа и посмотрев на часы, она поняла, что неприлично опаздывает. Створки лифта сомкнулись, и он плавно пошел вверх. Вдруг Кэролайн почувствовала головокружение, она попыталась опереться рукой на стенку лифта и провалилась в темноту.

На некоторое время Бернетт пришла в себя. Она поняла, что лежит в машине. Скорее всего это было что-то вроде «Скорой помощи». Хотя над ней и склонился мужчина-афганец в белом халате, но опытный взгляд уловил, что в машине практически нет никакого оборудования, присущего машинам «Скорой помощи» во всех странах. На лице Бернетт была кислородная маска, но она ощущала какой-то другой привкус. Склонившийся над ней человек что-то проговорил успокаивающим тоном и улыбнулся. Бернетт снова провалилась в темноту.

Окончательно она пришла в себя уже в этой «клинике». Она долго лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь прежде всего к своим ощущениям. Ее несколько мутило, но сознание быстро прояснялось. Что же такое произошло, пыталась думать Кэролайн. Организм у нее был здоровым, припадками она не страдала, а на сердечный приступ это было не похоже. Пока она размышляла, в комнату кто-то вошел.

– Отлично, Абалькар, – сказал кто-то тихим голосом, – приводите ее в чувство, распишите причину, а потом расскажите, чем мы тут занимаемся. Дальнейшую обработку я возьму на себя, ваше дело – заинтересовать. Наконец-то у меня появился настоящий специалист. Такого случая я не могу упустить.

Когда Бернетт «пришла в себя», около нее суетились две афганские женщины – врачи или медсестры. Одна из них тут же нажала кнопку в стене, и спустя минуту вошел невысокий афганец с неприятной внешностью лицемера, такая ассоциация возникла в мозгу у Кэролайн прежде всего. Помня разговор, который произошел совсем недавно около ее безжизненного тела, Бернетт стала подыгрывать афганцу. Кэролайн якобы приняла на веру его диагноз, связанный с климактерическими изменениями в ее организме, которые и вызвали обморочное состояние и временную асфиксию. Доктору Бернетт как ученому-медику было понятно, что в лифте ее ввели в бессознательное состояние каким-то газом. Афганец убедительно оперировал результатами проведенного обследования, данными компьютерной томографии. Потом Кэролайн стало в самом деле интересно. Но когда она встретилась с человеком, который назвался главным врачом клиники Густавом Хальмейером, то сразу поняла, что попала туда, куда и хотела. Точнее, нашла то, что искала. Но раз уж она даже попала внутрь этого загадочного объекта, то решила использовать этот факт с пользой на все сто процентов.

Хальмейер расписал доктору Бернетт, чем занимается его лаборатория, пожаловался, как ему не хватает специалистов с хорошей специальной квалификацией. Он предложил ей поработать в его клинике на очень выгодных условиях, пытаясь заинтересовать женщину, прежде всего, профессионально. Когда Бернетт знакомили с оснащением клиники, проводимыми исследованиями, она быстро поняла, что здесь нет никаких инопланетян. Очевидно, кто-то организовал эту лабораторию, вложил в нее огромные деньги именно в этом районе Северного Афганистана. То, что в лаборатории не хватало специалистов, то, что находилась она в уединенном месте вдали от города, навело на мысль, что лаборатория тайная. А это означало, что ее отсюда не выпустят никогда, независимо от того, согласится она работать или нет.

Выход был один: делать вид, что Кэролайн ни о чем не догадывается, принимает все за чистую монету и с упоением включается в интереснейшую работу. Пока у хозяев не будет подозрений, у Кэролайн будет шанс выбраться отсюда. А время, отведенное ей, надо использовать для того, чтобы узнать об истинных целях исследований, которые здесь проводятся. Одно оборудование с электронным микроскопом для работы над отдельными клетками, размером с небольшую комнату, уже говорило о многом. Такое она видела лишь однажды в прошлом году на кафедре нано– и биомедицинских технологий Калифорнийского университета. Серьезное оборудование наводило на мысль о серьезных планах.

Десантники попали в такую страшную пургу, что двигаться дальше не могли. Низовая метель не давала видимости на расстоянии больше двадцати или тридцати метров. Была опасность провалиться в какую-нибудь расщелину или вообще заблудиться в этом разыгравшемся белом безумии.

– Все, Володя! – махнул рукой Зубов своему напарнику. – Давай искать укрытие, пока нас самих не замело. Куда, к лешему, лезть в горы в такую погоду!

– Вряд ли сегодня кого высадят, – согласился Романов, – вертушка с аэродрома не поднимется, не то что в горы лететь.

Покрутившись вокруг, десантники наконец увидели глубокую нишу в скале, которую не заметало снегом. Увидеть ее можно было, только немного поднявшись на скалы, поэтому это убежище не сразу бросилось в глаза. Вокруг росло достаточно кустарника и корявых хилых деревцев. Десантники быстро натаскали в нишу, которая оказалась довольно глубокой пещеркой, сухого кустарника, наломали веток и разожгли костер. Ветер, дувший вдоль скальной стены, очень удачно создавал естественную тягу, и дым уходил из пещеры, не скапливаясь в ней. Офицеры быстро согрелись у огня и сидели, тесно прижавшись друг к другу.