Сергей Самаров - Идеальный силовик Страница 19

Кабинет майора располагался на третьем этаже в торце здания, был тесноватым даже для него одного, и ничего странного не было в том, что майор проводил перед операцией «оперативку» в одном из кабинетов штаба «краповых».

– Присаживайся, – показал он на стул между своим столом и металлическим несгораемым ящиком, которые почему-то принято именовать сейфами, а сам уселся на свое законное место, выдвинул ящик стола и, заглянув туда, спросил: – Что-то ты мне, помнится, рассказать хотел…

– Я? – искренне удивился Валидов, приставляя к стене свой автомат. – Я ничего рассказывать не хотел. Это вы меня, товарищ майор, пригласили, чтобы что-то сказать или чаем напоить.

– Нет у меня чаю. Чайник такой, что «пробки» на всем этаже сразу выбивает. Пришлось домой его отнести, в гараже пристроить. Я свою машину всегда только сам ремонтирую. А когда устану, люблю чайку попить, – разболтался майор, желая, видимо, и старшего лейтенанта подтолкнуть к болтливости. – Так где, старлей, машина?

– Какая машина? Наш грузовик? Он к вам отношения не имеет.

– Не валяй дурака. Мне ваш грузовик до… Сам понимаешь, до чего. Я про «Тойоту» спрашиваю. «Хайлендер», или как там она называется по-ихнему…

– Как стояла, так и стоит в трех кварталах отсюда, за углом.

– Вот как? А что же водитель не едет, где его ждут?

– Не могу знать, товарищ майор, – пожал плечами Валидов. – Пытался, помнится, спросить что-то, кажется, насчет погоды, а он по-русски не понимает и дагестанский ни разу в жизни не слышал.

– Он – иранский азербайджанец, – пояснил Мухаммадгафуров. – Ты знаешь, что в Иране азербайджанцев больше, чем в самом Азербайджане?

– Слышал.

– А азербайджанцы дагестанский обычно понимают, даже иранские азербайджанцы. Языки-то родственные. Не знаю уж, как ты не сумел объясниться.

– Ну, может быть, он сам себя за язык укусил, потому и не разговаривает, – предположил старший лейтенант. – Не знаю. Его надо спрашивать.

– А где его найти? Как спросить? – наконец-то задал Мухаммадгафуров свой главный вопрос, к которому и вел разговор.

– Наверное, уже встал и сел в машину. Долго лежать на асфальте неудобно, можно бока отлежать. Жестко там, мне так кажется. Он вел себя очень плохо, руками размахивал, нож вытащил… – Старший лейтенант вовремя вспомнил, что в машине у иранского азербайджанца в самом деле был большой нож, точно такой же, как у самого майора полицейского спецназа, и добавил: – Точно такой же, как у вас, товарищ майор. И такой же бестолковый. Он начал ножом махать, и мой сержант аккуратно так ему въехал, чтобы на нож не упал.

– А по какой причине он ножом махал?

– Потому что мы у него кое-что спросить хотели, а он ответить не пожелал. Слово за слово, и до рукоприкладства дошло. Это бывает с горячими головами. А у иранских азербайджанцев головы горячие.

– А груз из машины где? – спросил, наконец, майор о самом волнующем.

– Я так думаю, что в машине. Наверное, ваш иранец повез его куда следует. Позвоните, спросите. Должны его уже найти.

– Мне бы позвонили, если бы приехал, – возмущенно покачал головой Мухаммадгафуров.

– Может, связи нет.

– И связь есть. А что вы к нему придрались? По какой причине?

– Мы видели эту машину в районе засады. Хотели спросить, что он там делал, а он не пожелал отвечать. Невежливо это, за что и слегка пострадал. Но не думаю, что с последствиями. Самое большое, отделался сломанной челюстью.

– Ты меня убиваешь, старлей, своей простотой. На пять минут отпустили машину без охраны, только по городу проехать, и вот, уже неприятности. Ладно. Ты, я вижу, понимаешь, что к чему. Не думал я, честно говоря, что ты сумеешь в схеме разобраться. Но, если разобрался, честь тебе и хвала. Сможем сотрудничество продолжить с тем же успехом. А продолжение светит. Получи свою долю…

Ящик стола, который выдвинул майор, когда усаживался, так и оставался открытым. Волосатая рука нырнула в глубину ящика и вытащила оттуда пачку долларов, стянутую резинками. Пачка легла перед старшим лейтенантом Валидовым.

– Что это? – удивился старший лейтенант.

– Твоя доля. Двадцать пять тысяч баксов. Сумма неплохая.

– И всего-то? – От возмущения лицо старшего лейтенанта вытянулось.

– Тебе мало?

– Если бы я был в доле, было бы мало, а сейчас это вообще ничего. Короче, так, товарищ майор. Груз из «Хайлендера» у меня. Говорят, там от миллиона до полутора миллионов баксов, в зависимости от того, кому продавать и сколько в дальнейшем будет посредников. И сколько посредников было раньше, которым тоже платить нужно. Хороший улов. Захочу – отдам, не захочу – не отдам. У меня тоже есть каналы сбыта, могу и без вас обойтись. Только связываться с лишними хлопотами не очень хочется. Потому я и решил с вами пообщаться. А то ведь мог бы сделать вид, что ничего не знаю, и «Хайлендера» в глаза не видел. Будем торговаться?

– Сколько ты хочешь? – помолчав, спросил майор.

– Миллион, – ни секунды не раздумывая, заявил Валидов.

– Это нереально, – тоже не задумываясь, сразу ответил Мухаммадгафуров.

– В данной ситуации это самый реальный вариант. Причем единственно реальный.

– Я не один в этом деле работаю и не я всем руковожу. Тот, кто руководит, не согласится.

Рука майора опять ушла в ящик, но уже не так стремительно, как за деньгами. Жест был вроде бы нечаянным, вроде бы просто рука опору искала.

– Попрошу выслушать и запомнить, – отметив этот жест, предупредил старлей, – что моя драгоценная жизнь в самом деле стала для вас, товарищ майор, драгоценной, и вы должны меня беречь, лелеять и охранять. Если я не скажу, где спрятан груз, вам никто не скажет, потому что никто этого не знает, кроме меня и одного постороннего человека. Если со мной что-то случится, этот посторонний человек груз уничтожит. Такая у нас договоренность, и он все выполнит точно. А я могу расслабиться, поскольку теперь обзавелся персональной охраной. Даю вам час, майор, чтобы согласовать условия с тем, кто всем руководит, и привезти мне миллион баксов наличными. Только наличными, и никаких переводов на счет или на банковскую карточку, и никаких выплат частями. За час вполне можно такие деньги достать, не в Советском Союзе живем. Если что, могу и до вечера повременить. Главное, чтобы в течение часа я услышал принципиальное согласие.

Валидов хорошо просчитал следующие действия майора, поэтому встал одновременно с Мухаммадгафуровым. Встал вполоборота, вроде бы рассматривая на стене плакат о предотвращении террористической угрозы, но боковым зрением контролируя ситуацию. Более того, он предполагал, что Мухаммадгафуров вытащит из ящика стола пистолет, что у этого пистолета затвор передернут, патрон дослан в патронник, и он готов к стрельбе. Но майор, должно быть, не пожелал открывать стрельбу в своем кабинете и привлекать к себе лишнее внимание. Не все здесь, надо полагать, были его помощниками и входили в долю. Он вытащил из ящика стола тот самый тяжелый неуклюжий нож, и руку повел не вперед, а в сторону, словно бы угрожая им. Однако Валидов сразу почувствовал по движениям майора, что бить ножом тот не собирается, значит, просто внимание отвлекает. И тут он вовремя обратил внимание на вторую руку майора, пальцы которой оказались продетыми в увесистый кастет из нержавеющей стали. Удар слева был размашистым, из тех, что называются «оверхенд». Он наносится в голову сверху и чуть-чуть сбоку. Однако сам майор оказался слишком мощным и тяжелым человеком, чтобы удар его был достаточно резким и хлестким. Попади кастет в затылок старшему лейтенанту, он не скоро пришел бы в себя, но он успел отклониться, пропуская руку с кастетом над своей головой, и Мухаммадгафуров, не удержав равновесие, «провалился» и уперся второй рукой, в которой по-прежнему зажимал нож, о стол. Дальше все было делом техники и тренированности в рукопашном бое. Валидов захватил руку с кастетом, жестко зафиксировал рукав на запястье, потянул на себя, заставив майора разворачиваться телом и лишив его возможности воспользоваться ножом, и уложил Мухаммадгафурова грудью на стол, свесив его голову с другой стороны столешницы. Для начала ударом колена в лоб Валидов опробовал крепость этой головы, потом, когда нож выпал из руки, отпустил захват, но тут же сделал другой, продев руку под мышкой у майора и положив ладонь ему на затылок. Этот прием в борьбе называется «односторонний нельсон». Так уже можно было позволить Мухаммадгафурову чуть-чуть выпрямиться, но только чуть-чуть, потому что сразу после этого Валидов согнул противника и, резко надавив рукой на коротко стриженный затылок, впечатал его носом в толстое стекло на столе. Стекло удар выдержало, нос – нет. Этот удар в стол нужен был для того, чтобы создать противнику эффект болевого шока. После этого Валидов отпустил майора. Он увидел его вытаращенные от боли глаза, но увидел и другое – правая рука майора поднялась к лицу, чтобы подержаться за нос и проверить, насколько он сплющился. В этот момент старший лейтенант снова ударил, теперь с разворота, только уже не по руке, а ногой в бок. Все, с майором было покончено. Тот осел на пол позади стола и не шевелился.