Виктор Доценко - Команда Бешеного Страница 2

Качнув еще пару раз, до конца освобождаясь от своей жидкости, Алексей Дмитриевич поцеловал ее грудь, как бы благодаря за доставленное удовольствие, встал и с ужасом заметил, что не только он и девушка в крови, но и простыня. Да, дела… «Только этого еще мне не хватало!» — промелькнуло у него в мыслях. Он вздохнул, покачал головой, но тут же стал действовать.

Первым делом он подмылся сам, оделся, вытащил из-под медсестры простыню, намочил ее и тщательно подмыл девушку. Убедившись, что кровь более не выступает, врач вытер кушетку, обитую, к счастью, дерматином, натянул на Аню трусики, стараясь не порвать их, потом застегнул халатик.

Сложив простыню, он сунул ее в свой портфель и осмотрелся. Все было в порядке, и он пошел открывать дверь, но тут вспомнил, что в одном из отделений шкафа видел белье. Он подсунул простыню почище под девушку, поцеловал ее на прощание, не удержавшись, погладил грудь, потом взглянул на часы.

— Пора, а жаль… — сказал он, глядя на свою сослуживицу. — Но хорошего помаленьку, а то потом хлопот не оберешься. Это было очень здорово, Анечка! — бросил он, подхватил портфель и быстро вышел.

В коридоре, за столиком, сидела пожилая медсестра и что-то писала в журнале.

— Полина Александровна, сходите, пожалуйста, в приемное отделение и проверьте вновь прибывших. Анечка пока подежурит. Если что, я в терапии. — Алексей Дмитриевич дождался, пока женщина выйдет, снова взглянул на часы и быстро направился к грузовому лифту. Прислушавшись и не услышав ничего подозрительного, он стукнул негромко три раза по двери лифта, который тут же натужно загудел, а сам начал спокойно подниматься по лестнице, минуя стрелку с надписью: «Терапевтическое отделение — „3 этаж“.

Двери лифта распахнулись, из него вышли двое мужчин в белых халатах. Они были мало похожи на врачей или медбратьев — скорее напоминали портовых грузчиков, — однако, судя по уверенным движениям, работу свою знали. Они выкатили из лифта медицинскую каталку, быстро, но не суетливо подкатили ее к знакомой уже палате и приблизились к кровати Савелия. Все это они проделали настолько бесшумно, что никто не проснулся: ни пожилой мужчина, ни Савелий.

Он спал глубоким сном, широко раскинув руки. Дыхание было ровным и спокойным. И только в тот момент, когда один из непрошеных гостей наклонился над ним, его веки чуть дернулись, а пальцы сжались в кулак, словно он почувствовал грозящую ему опасность.

Они профессионально отсоединили от его тела иглы с трубками, заботливо смазали места проколов спиртом, аккуратно переложили безвольное тело Савелия на каталку и вывезли из палаты, не забыв прикрыть за собой дверь. Коридор был пуст, и «грузчики» без всяких помех вкатили своего подопечного в лифт. Вскоре Савелий оказался в машине «скорой помощи», которая сразу сорвалась с места.

Буквально через несколько минут Алексей Дмитриевич вернулся в свое отделение. Осторожно заглянув в палату, где лежал Савелий, он удовлетворенно кивнул головой и прикрыл дверь. Он хотел тут же уйти, но вспомнил про Анечку, оставленную в ординаторской. Сердце учащенно забилось: ему захотелось вновь испытать сладостные мгновения. Но может ли он подвергать себя такому риску? Во-первых, кто-нибудь может их застукать, и прощай работа, если не хуже. Во-вторых, еще неизвестно, как поведет себя девушка, когда придет в себя и осознает, что с ней произошло. Кстати, она наверняка вспомнит, что отключилась сразу после того, как выпила кофе. Выпила кофе… Отличная мысль! Алексей Дмитриевич обрадовано потер руки: он всегда брал в ночную смену коньяк, и сейчас тот может сослужить отличную службу. Но для этого нужно придумать — где? И быстрее: в любой момент может вернуться вторая медсестра. Единственное место, куда никто не войдет до девяти утра, — кабинет заведующего отделением. В последнее время они настолько сдружились, что однажды, когда их ночное дежурство совпало и оказалось удивительно спокойным, оба заперлись у него в кабинете и довольно сильно набрались. Эта выходка могла грозить неприятностями, особенно Анатолию Викторовичу. Он срочно понадобился в приемном покое для консультации, а его не могли найти. Выручил Алексей Дмитриевич, пояснив, что заведующий отделением почувствовал себя плохо и потому он сам посмотрит вновь поступившего больного. В пылу благодарности Анатолий Викторович показал, где прячет дубликат ключа от кабинета.

До сегодняшней ночи Алексей Дмитриевич ни разу не пользовался этим ключом, а сегодня — сам Бог велел!

Так, с этим вроде бы все ясно. Он закрыл на всякий случай дверь в отделение, вытащил из тайника ключ, открыл кабинет и быстро перенес спящую девушку на широкий кожаный диван. Сюда же принес термос и чашки, но тут вдруг вспомнил, что бутылка коньяка находится в ординаторской. Чертыхнувшись, он побежал туда и сунул бутылку в карман брюк, под халат. Едва он успел это сделать, как в ординаторскую заглянула Полина Александровна.

— Алексей Дмитриевич, в приемном отделении все в полном порядке. Одного привезли, но оказался не нашим больным: отправили в Боткинскую… — Очень хорошо. Других поступлений не было? — Пока нет и, кажется, не будет: месяц только начался, до зарплаты далеко, погода хорошая… — Вы так думаете? — Он улыбнулся. — За двадцать с лишним лет работы здесь у меня выработалась не только интуиция — опыт тоже чтото значит.

— Не сомневаюсь, Полина Александровна. — Он почувствовал в голосе медсестры некоторую обиду и постарался ее успокоить. — С вашим опытом давно пора старшей медсестрой быть.

— Мне это уже ни к чему, скоро на пенсию. Пусть уж молодые вверх идут. — Ей явно было приятно услышать неприкрытый комплимент от врача.

— Кстати, Алексей Дмитриевич, а где Анечка? Вы ее никуда не посылали?

— Ох, совсем из головы вылетело! — вздохнул он. — Она плохо себя почувствовала и попросила отпустить ее на пару часов. Вы не против?

— Ничего, Алексей Дмитриевич, справлюсь… Молодежь какая-то пошла совсем хилая. Мы, бывало, пахали часов по десять-двенадцать, потом еще на танцы успевали, а утром снова на работу. Вы бы тоже отдохнули, кликну, если что, а то от вас одни глаза остались. Небось еще где подрабатываете?

— Разумеется, разве можно сейчас на одну зарплату прожить? — вздохнул он и деланно зевнул. — Вы правы: вздремну пару-тройку часиков. Только не здесь — звонками замучают. Пойду-ка я в кабинет Анатолия Викторовича. Будить только в крайнем случае, при пожаре выносить первым! — шутливо приказал он.

— Есть, товарищ генерал! — поддержала она шутку и вышла из ординаторской.

Алексей Дмитриевич был очень доволен собой: сумел обойти все подводные камни. Он снова посмотрел на часы. Осталось минут двадцать-тридцать до того момента, когда девушка придет в себя. Подумав о ней, он сразу же почувствовал, как участился пульс, и поспешил в кабинет заведующего.

Девушка продолжала спать в том же самом положении, в каком он ее оставил. Закрыв дверь на ключ, он включил настольную лампу, опустив ее настолько, чтобы создать интимный полумрак. Потом вытащил из шкафа рюмочки, из которых они пили с Анатолием Викторовичем, плеснул в обе коньяку и одну залпом опрокинул в рот. Живительная влага обожгла язык, и теплая волна прокатилась по всему телу. Взяв с полки над раковиной граненый стакан, Алексей Дмитриевич приступил к главной части своего плана. Он приподнял голову девушки и начал медленно вливать ей в рот стакан коньяка. Девушка дернулась, но сделала непроизвольный глоток. Он ее крепко держал, не давая отвернуться, и волей-неволей ей пришлось допить коньяк до дна. Алексей Дмитриевич поставил бутылку, рюмки и бутерброды на стул рядом с диваном и начал спокойно раздеваться, предвкушая уже испытанное удовольствие.

Девушка продолжала спать, но ее ресницы нервно подергивались. Оставшись в костюме Адама, доктор на этот раз более уверенно раздел Аню, сел рядом и начал ласково поглаживать нежное тело. Когда его пальцы прикоснулись к нижним губам, она вдруг открыла глаза и уставилась на пего ничего не понимающим взглядом.

— Алексей Дмитриевич?! — пьяным и чуть взволнованным голосом спросила девушка. — Что со мною?.. — Она попыталась встать, но ни руки, ни ноги не слушались ее.

— Ты что, Анечка, ничего не помнишь? — ласково проговорил Алексей Дмитриевич, продолжая ласкать ее.

— Что… что вы делаете? — тихо проговорила девушка. Ее дыхание стало прерывистым и частым: было видно, что его руки привели в действие ее потайные чувственные механизмы. Кроме того, не совсем прошло действие снотворного, да и алкоголь давал о себе знать — ее тело поддалось ласкам.

— Может, не нужно больше пить? — полуспросил Алексей Дмитриевич, наклоняясь к ней. Он говорил тихо и ласково, чуть прикасаясь к ее уху.

Для девушки это было настолько непривычно и приятно, что она уже совершенно не понимала, что говорит и что делает.