Максим Шахов - Южный крест Страница 2

В то самое время, когда пузатый «Ил» наконец оторвался от бетонной полосы и медленно начал набирать высоту, из подлеска на другом конце аэродрома выкатили три допотопных бразильских бронетранспортера «Уруту». С них споро спрыгнули три десятка десантников, которые тут же рассыпались веером, охватывая полосу с двух сторон. Реакция командира роты, по пояс торчащего из люка бронемашины и раздающего приказы направо и налево, была скорее инстинктивной реакцией охотника при виде вспорхнувшей из кустов птицы – сначала выстрел навскидку, а потом разберемся. Ни тип самолета, ни его принадлежность его мозг определить не успел, так как в него был вбит приказ: «Взять под контроль аэропорт и не допустить взлета и посадки любых летательных аппаратов!» Отстранив повелительным жестом стрелка-радиста, он сам схватил гашетки зенитного «Гочкиса» и быстро поймал в прицел надвигающуюся махину тяжеловеса.

– Зенитка прямо по курсу! – успел крикнуть бортинженер, заметив, как вывалившийся из кустов защитного цвета клоп на колесах остановился и повел хоботом в сторону взлетающего самолета.

Командир среагировал мгновенно. Он тут же потянул штурвал на себя и заложил крутой левый вираж. Самолет взвыл и, чуть не чиркнув крылом о бетон, свечкой пошел вверх. Но в прицеле пулемета теперь появилось толстое брюхо «Ила», и первая же очередь прорезала его по всей длине от носа до хвоста. Из своего «фонаря» бортинженер видел, как и без того маленький колесный клоп стал удаляться, становясь все меньше и меньше. У него даже отлегло от сердца. Казалось, будто бы затерявшееся в зеленке насекомое теперь совсем не опасно. Но тут тонкий хоботок изрыгнул сноп рыжего пламени. Стекло фонаря брызнуло в лицо мелкими осколками, а дальше была темнота…

Псевдополитолог Минаев (впрочем, в политологии он неплохо разбирался, хотя подход его к этой науке был чисто практическим) не раз бывал в различных передрягах, но лететь навстречу смерти в падающем в океан самолете ему пока не приходилось. Самолет болтало. Видимо, летчики отчаянно пытались выровнять машину, но это им удавалось с переменным успехом. Крылатая гора металла то взмывала вверх, то сваливалась в угрожающее пике, вибрируя всем своим нутром, где бились в истерике или окаменели в тупой обреченности почти три десятка пассажиров. Имелись и такие, которые, не теряя самообладания, готовились к худшему, но надеялись на лучшее. Среди этих «отщепенцев» был и Минаев. Подавляя рвотные позывы и непроизвольно напрягаясь от неприятных ощущений в паху, когда самолет проваливался в очередную яму, он тем не менее деловито осмотрелся, проверил, хорошо ли закреплены стоявшие рядом ящики с имуществом посольства, посильнее затянул ремень безопасности и, укоротив наплечный ремешок своей спортивной сумки, перекинул его через плечо. Пистолет из наплечной кобуры он переложил в наружный карман сумки, боясь, что при падении он может травмировать ребра. Затем отыскал на ощупь выпуклую заклепку в боковом кармане сумки и, немного помедлив, сильно надавил на нее. На этом его миссия в данных условиях была выполнена. Встроенный в пластиковое дно сумки передатчик послал во все концы множественный сигнал SOS, который вскоре дойдет куда следует, и положение терпящего бедствие самолета будет запеленговано спутником. Сейчас он закрыл глаза и попытался войти в своеобразный транс, отключиться от реальности, пока ситуация снова не потребует от него новых решений.

Впрочем, уйти слишком глубоко в нирвану Минаеву не удалось из-за навязчивых рвотных позывов и постоянной болтанки. Тем не менее он не заметил, когда самолет окончательно вошел в пологое пике и понесся по касательной в зияющий синевой океан. Летчики всеми силами пытались дотянуть до группы небольших атоллов в нескольких милях от побережья и посадить самолет на мелководье между ними. Это и удалось бы, если бы не отказали три двигателя. Маневрировать на оставшемся моторе было очень сложно, а когда отказал и этот, самолет плюхнулся на воду и с разгону врезался в мангровые заросли, окружавшие лагуну ближайшего атолла. Грохот фюзеляжа, хруст ломающихся деревьев, скрежет разрываемой обшивки слились с криками обезумевших от ужаса людей, и когда все внезапно стихло, Минаеву показалось, что он умер. Тем не менее он заставил себя пошевелить рукой – та была на месте. «Почему же так темно? Я ослеп?» Он провел пальцами по лицу и, коснувшись глаз, понял, что они просто-напросто крепко зажмурены. Видимо, со всеми остальными происходило что-то подобное, потому что гробовую тишину вдруг разорвали крики, стоны, призывы о помощи. Открыв глаза, Минаев огляделся и сразу оценил ситуацию. Большинство пассажиров отделались пусть и не легким, но только испугом, а также ушибами и ссадинами. Однако не всем повезло – в средней части левого борта фюзеляж разорвался, будто бумажный, острые края искореженной обшивки и корявые ветки мангровых деревьев торчали во все стороны – подойдя поближе, Минаев увидел как минимум три изуродованных тела без признаков жизни, и еще столько же были тяжело ранены. Но он не задержался здесь, а пошел прямиком в хвостовую часть, где находились вещи геологов. Перед ним стояла четкая и ясная задача, которую он должен был выполнить, даже если пришлось бы переступать через молящих о помощи женщин и детей. Он должен был забрать у геологов большой бронированный чемодан с секретными документами и надежно спрятать его на острове, предварительно активировав опознавательные маячки и систему самоуничтожения при попытке взлома. Руководителю геологов, уже исправно занявшему пост возле своего хозяйства, Минаев шепнул что-то на ухо, и тот нехотя вынул из-под багажной сетки матовый черный чемодан и передал его из рук в руки. Было заметно, что настороженное лицо геолога постепенно светлеет и становится почти радостным от того, что вместе с чемоданом он сбросил со своих плеч и бремя непосильной ответственности.

Как ни торопился Минаев побыстрее покинуть самолет, все же ему пришлось потратить около получаса, помогая механику и второму пилоту открыть заклинившийся от удара аварийный люк. Знал бы он, куда приведет его эта спешка через несколько минут, повнимательней огляделся бы вокруг и, может быть, встретился взглядом с той парой глаз, что неотрывно следила за ним с момента приземления. Но ничего Минаев не знал, и не сработало у него шестое чувство, он просто выпрыгнул из самолета и через несколько мгновений скрылся в непролазных мангровых зарослях.

Через двадцать минут он наконец нашел узкую протоку, которая, по-видимому, вела к лагуне в центре атолла. Протока была хорошим ориентиром, и Минаев решил спрятать чемодан где-то рядом, но не на виду, а чуть в глубине, чтобы найти его мог только тот, кто будет знать место или воспользуется специальным локатором. Пристроив чемодан на пологой ветви, он открыл в его боку небольшой лючок, где находилась клавиатура пульта управления. Дальше все было просто. Коды доступа он знал наизусть, так что запустить программу ему не составило труда – и через несколько минут компьютер вывел сообщение об активации аварийной программы. Осталось только спрятать чемодан понадежнее и вернуться к самолету.

Треск ветки за спиной был настолько неожиданным, что прозвучал как выстрел. Минаев бросил чемодан и, выхватывая из кобуры «беретту», стал резко поворачиваться на звук, когда послышался хлопок, и что-то больно ударило его в шею. Ощущение было такое же, как от укуса пчелы, но по тому, как сразу помутилось сознание и тело налилось тяжестью, он понял, что это не насекомое. Последним усилием он довернул корпус и, в отчаянном напряжении выбрасывая руку вперед, выстрелил. Тут же мозг его отключился, и оставшееся без управления тело грузно повалилось в мангровый куст.

Капитан Серов, известный в узких кругах под прозвищем Волчара, скучал на диванчике в приемной генерала Паливоды, поглядывая с нетерпением на дверь кабинета с отполированной до блеска табличкой. Никак ему не удавалось избавиться от чувства неудобства, так как он знал наверняка, что за этой дверью говорили о нем, мусолили его личное дело, рассматривали его без прикрас, как инфузорию под микроскопом, решая его дальнейшую судьбу. Как ни странно, но Серова впервые волновало то, что именно происходит за такими вот дверями и каково будет решение. Просто раньше он знал наперед, что его бессменный командир подполковник Мороз (естественно, все, не договариваясь, называли его Дедом Морозом) будет горой стоять за своих.

Теперь же Дед лежал на ортопедической койке, в гипсе и с пробитым черепом, лишь иногда приходя в сознание. И заработал он себе такое счастье не на боевом задании, а просто пошел за хлебом. Магазин метрах в тридцати от его подъезда, нужно только через дорогу перейти – зебра, и светофор исправно подмигивает, да только некоторым на светофор плевать. Вылетела из-за угла иномарка и на всей скорости снесла боевого офицера, будто бомжа подвального. Водитель оказался сосунком-мажором, да еще под кайфом. Сам-то он и не заметил, что человека сбил. Машина почти сразу врезалась в дерево, он попытался выйти, да так и выпал на землю, и задремал, распустив слюни.