Виталий Гладкий - Чужая игра Страница 2

Так что сидевший в кресле гражданин начальник, как и полковник Кончак, скорее всего, работал в военной разведке. И возможно, выполнял его поручение. А иначе откуда бы ему знать мои установочные данные?

Но, наученный горьким опытом, я не верил никому и ничему. А потому решил повременить с откровениями.

— Неплохо, неплохо… — сказал лысоватый. И добродушно ухмыльнулся. — Вас невозможно застать врасплох, — продолжил он. — Для военного разведчика это огромный плюс.

— Во-первых, к военной разведке я не имею никакого отношения. А во-вторых, я не понимаю, о чем вы говорите.

— Ладно, я не буду вас больше провоцировать, прочитайте ваше досье сами.

Лысоватый кивнул, и здоровяк передал мне тощую папку с грифом «Совершенно секретно». При этом он не упустил момента поиграть своими внушительными мышцами.

Чудак-человек… Он думает, что сила в больших мышцах. Это опасное заблуждение.

Настоящая сила состоит из многих компонентов. И главный из них — твердость духа. А следующий — бесстрашие. И так до бесконечности. Без масла в голове это трудно понять…

Немного помедлив, я недоуменно пожал плечами и раскрыл папку. Притом с обидой: могли бы для меня и расстараться, купить что-нибудь получше.

А я держал в руках обычный канцелярский ширпотреб с ботиночными тесемками.

Данных было немного; по объему — несколько машинописных листов. Всего ничего. Кое-что из того, что находилось в досье, я уже знал — мне рассказали Волкодав и Сидор.

В общем, ничего нового о себе я не узнал. За исключением некоторых предположений. Которые, как говорится, к делу не пришьешь.

А ведь на теплоходе нас могли и подслушивать, так как, опьяненные воздухом свободы, мы болтали, совершенно не таясь и не стесняясь в выражениях.

Конечно, беседовали мы не среди пассажиров, и даже не вблизи их, а в уединенных местах, чаще всего на верхней палубе, у борта. Но при современном уровне специальной техники подслушать нас было раз плюнуть.

— Вы меня с кем-то путаете, — сказал я невозмутимо. И положил папку на стол. — Мои документы у вас?

— У нас, у нас… — развеселился старший. — Нет, вы и впрямь мне нравитесь… прапорщик Листопадов, ха-ха-ха… Меня зовут Евгений Викторович.

— Очень приятно… — вежливо буркнул я.

— Ну, предположим, это пока не совсем соответствует истине. Пока. А чтобы вы больше не сомневались, что попали куда нужно, для начала посмотрите мое удостоверение личности. — Он достал из нагрудного кармана красную книжицу, и она таким же макаром, как и досье, перекочевала в мои руки.

«Абросимов Евгений Викторович… полковник…» Дата выдачи, печать, подпись командующего. Ксива серьезная.

Ну и что? Мне-то какое дело до полковника Абросимова? Я имею дело с другим служивым, принадлежащим к другой конторе. А у них там четкое разделение функциональных обязанностей. Это я уже знал.

— Вы служите во внутренних войсках? — спросил я, возвращая удостоверение.

Спросил, лишь бы что-нибудь сказать. Будь этот полкан хоть фельдмаршалом, мне он до лампочки.

— Это такая же липа, как и ваш паспорт, — ответил, явно рисуясь, Абросимов. — Мы служим — и все.

— И зачем я вам понадобился?

— Хе-хе… Вас передал мне полковник Кончак. Надеюсь, вы еще не забыли его?

«Передал… мне…» Блин! Меня это слово резануло по душе как бритва. Ты, паря, чеши языком, да знай где. И кого.

Сволочи! Передал… Будто я вещь.

Однако внешне я все так же был невозмутим. Эмоции лучше спрятать подальше. Чересчур много странностей в этом «приглашении на беседу».

— Я и не знал его.

— Это неправда.

— Вы ошибаетесь, товарищ полковник. Вы меня с кем-то путаете. Я — Алексей Листопадов. И в армии уже не служу. У меня сейчас есть маленький бизнес.

— Да-а, вы крепкий орешек, Карасев.

Полковник как-то странно глядел на меня, будто чего-то ждал.

— Очень крепкий орешек…

Я заметил, что здоровяк то и дело украдкой посматривает на наручные часы. Тоже чего-то ждет? Чего или кого?

— Как вы себя чувствуете? — вдруг спросил Абросимов.

— Нормально, — ответил я осторожно.

Мне был непонятен смысл вопроса. Что он задумал? По настороженному пытливому взгляду полковника я вдруг понял, что он готовит мне какую-то пакость.

И в это время у меня в голове будто взорвалась бомба. Видимо, мне что-то подмешали в утренний кофе — какую-нибудь пакость, изобретенную в засекреченных лабораториях спецслужб.

Я сжал виски, пытаясь избавиться от все усиливающегося грохота в черепной коробке. Но из глаз, куда, казалось, проник дым от взрыва, вдруг бурно полились слезы.

Фигуры Абросимова и здоровяка начали расплываться. А затем и вовсе растворились в сером колеблющемся тумане.

Он постепенно вливался в уши, рот, ноздри и затапливал тщетно бьющуюся в отчаянной схватке с мраком угасающую искру сознания…

Очнулся я крепко привязанным к «электрическому стулу». Это я понял сразу, едва ко мне начало возвращаться сознание.

Еще не открыв глаза, я пошевелил руками и убедился, что вязали меня на совесть и со знанием дела. Это понятно — даже тот мизер фактов, что фигурировал в моем досье, предполагал при работе со мной повышенную степень безопасности.

Я поднял тяжелые веки. Злость грызла мое сердце, но я решил не подавать виду.

А ведь я сразу почуял, что кофе имеет какой-то странный привкус. Но списал это на тюремные условия. Идиот!

Рядом со стулом, напротив, стоял Абросимов, с нездоровым интересом наблюдая за моими попытками сесть ровно.

Позади него находились здоровяк и еще один человек с невыразительным землистым лицом и пронзительными синими глазами; они казались покрытыми ледяной скорлупой.

— Вот и ладушки… — сказал Абросимов. И довольно ухмыльнулся. — Мы проснулись… — Он сказал это как заботливая нянька.

Ути-пути, ути-пути… мать твою!.. Урод плешивый.

— Что… что вы со мной сделали? — спросил я непослушным языком.

Спросил, а сам уже все понял. Наверное, в кофе подмешали сильнодействующее снотворное нового поколения, о котором мне говорил Волкодав.

Его можно было дозировать таким образом, что человек засыпал точно в рассчитанное время и на столько, насколько необходимо.

Снотворное не применялось в медицинской практике из-за побочных эффектов, но охотно использовалось спецслужбами. Как нашими, так и зарубежными.

— Маленький эксперимент… хе-хе… — засмеялся Абросимов.

Он просто лучился от предвкушения удовольствия. Паскудник…

Полковник довольно потирал руки. Теперь я точно знал, что меня будут пытать. Притом с применением запрещенных разными международными конвенциями ноу-хау… чтоб им дрын в глотку, этим ученым умникам, разрабатывающим всякие пакости.

Скоро из-за их извращенных умов Земля полетит в тартарары, а они все изобретают.

— Успокойтесь, Карасев. Вы просто ответите на наши вопросы. Честно и без утайки. — Он снова противно хихикнул.

Я хотел возмутиться, но тут со мной что-то случилось. Мне вдруг стало весело и безумно захотелось болтать о чем угодно и до бесконечности.

Наверное, у меня был совершенно глупый вид, потому что Абросимов насмешливо покачал головой и приказал:

— Ливенцов, ты свободен. Баркасов, принимайся за дело.

Здоровяк поспешно удалился. Синеглазый Баркасов подошел ко мне вплотную.

— Фамилия! — отрывисто спросил он.

— Карасев… Так мне сказали.

— Кто сказал?

— Полковник Кончак.

— А сами разве не знаете?

— Я забыл.

— Черт возьми, что он болтает! — подскочил Абросимов. — Сколько ты ему вколол?

— Как обычно, два кубика. И прошу вас, товарищ полковник, не мешайте. Время…

— Ладно, продолжай… — буркнул Абросимов.

— Откуда вы приехали?

— Из Греции.

— Что вы там делали?

— Искал Сеитова.

— Кто такой Сеитов?

— Это несущественно, — перебил Баркасова полковник. — Сеитова мы и без него знаем.

— Вы встречались в Греции с Толоконником?

— Кто такой Толоконник?

— Да или нет!

— Нет.

— Но вы о нем что-либо слышали?

— Да.

— Что именно?

— Точно не помню…

Я уже все понял — меня «прокачивали». И пытался изо всех своих сил противиться действию «сыворотки правды».

О Толоконнике я и впрямь мало что знал.

Волкодав и Сидор не посвящали меня в свои секреты, хотя по обрывкам их разговоров я составил некоторое представление об этом человеке.

Этот человек был бандит, кажется киллер мафии, и работал на спецслужбы. Он сбежал в Грецию, откуда принялся шантажировать своих работодателей. Вот и все, что я знал.

Волкодав получил задание на ликвидацию Толоконника. Так вышло, что я помог ему.

Правда, Толоконник попал в руки полковника Кончака живым. Но я бы не поручился, что киллер, этот трижды глупец, надумавший сразиться со спецслужбами, проживет слишком долго.