Олекса Белобров - Волчье правило Страница 2

– Понял тебя, выполняю! – немного успокоившись, заверил заместитель.

– Добро, конец связи! – Радио клацнуло, ротный исчез из эфира.

Александр быстро продублировал команды. Бээмпэшки, стреляя из пушек и пулеметов, перестраивались в боевую линию. БМП[4] второго взвода отстала, выполняя маневр. Бойцы то ли не расслышали команды на спешивание, то ли замешкались с ее выполнением. Из-за дувала вспыхнула реактивная струя базуки – граната полетела в бронированный лоб, попав прямо в двигатель.

Боевая машина, как боксер, которого отправили в нокдаун, резко остановилась, клюнула носом и замерла. Бойцов скинуло на землю, кое-кто соскочил сам. Из открытых люков стремглав выпрыгнули трое – командир, наводчик и механик-водитель; потом из люков потянуло то ли каким-то белым дымком, то ли пылью.

– Слава Богу, живы! – обрадовался Александр, соскакивая на землю. – Болгарин, за мной! – на ходу скомандовал радисту.

Перебежками рванули к подбитой БМП. Рвала уши бешеная канонада, пыль стояла столбом. Подскочив к подбитой броне, Хантер увидел на земле двух раненых бойцов.

Это были Ишкембаев, довольно неплохой снайпер второго взвода, по прозвищу Соколиный Глаз, и рядовой Васюкин, он же Гама. Обоих посекло осколками гранаты. Васюкина, раненного в руки и ноги, бинтовал Ара, разрезав ножом его берцы, а вот Соколиному Глазу, раненному в голову, первую медпомощь оказывал старший лейтенант Денисенко, он же Дыня. Гама был бледен, но держался мужественно, а Ишкембаев, без сознания, похожий на труп, слабо стонал.

– Что здесь, Дыня? Все живы? – спросил замполит, хотя и сам все видел.

– Да живы, мать ихнюю! Вот, б…, решили подъехать к переднему краю на транспорте – так удобнее!.. – психовал старший лейтенант Денисенко.

– Да ладно, потом разберемся, – торопился Петренко. – Ара, берешь бойцов, тянешь наших двух раненых и сапера наверх, к медикам. Потом возвращаетесь сюда. А мы прикроем, понял?

– Понял! – спокойно ответил армянин. Хантер поднял автомат и с колена выпустил полмагазина по высокой чинаре на краю дувала. Он еще не успел понять, куда попал, как проворная фигура в просторных пуштунских одеждах шустро соскочила с нижних ветвей, исчезнув за дувалом. В руках душара[5] держал длинную винтовку.

– Обожди, Хантер! – Дыня спокойно закончил укол промедолом и, закинув автомат за спину, взял в руки снайперку Соколиного Глаза.

– Чего ждать? – не врубился Александр.

– Вон – видишь пулемет в окне, посреди дувала? – Дыня махнул винтовочным стволом на дальний дувал.

Присмотревшись, Хантер заметил – посреди глиняного забора действительно угадывалось некое подобие окна. Оттуда вырывалось пламя, доносился характерный лай крупнокалиберного пулемета ДШК[6].

– Вижу пулемет! – подтвердил он.

– Дай по радио наводку «Шилке»[7] – пусть заткнет ему глотку, – посоветовал опытный Денисенко. – Пока шайтан-арба[8] развернется, мы с тобой попробуем управиться сами!

Схватив гарнитуру радиостанции, Александр передал целеуказание главному «шилкарю», а Дыня тем временем прилег на землю, тщательно прицелившись. Хантер взял автомат на изготовку, нацелившись на вражье окно.

Зычно треснул выстрел СВД[9]. Дуплетом отозвалась автоматная очередь. «Шилка» ревела турбиной, как самолет на взлете, доворачивая базой, дабы объект атаки оказался прямо перед ней. Но окно внезапно… исчезло.

– Где оно, мать его…?! – изумился Хантер.

Он, позабыв об опасности, взял в руки бинокль (артиллерийская привычка!) и пристально присмотрелся. Сильная оптика приблизила дувалы – окна там не было, как не было и пулемета!

– Слыхал я про такое, – прокричал Дыня, чтоб Хантер расслышал сквозь стрельбу. – Делают такое окно посреди дувала, из досок и глины, цепляют на веревки, открывают – стреляют, а как их вычисляют, в момент закрывают окно, сменяя позицию. Хитрые, суки…

Не успел взводный закончить фразу о суках, как вражеская пуля попала в приклад винтовки. С запозданием ухо уловило эхо выстрела из «бура». Полетела щепа, от толчка Дыню перекинуло лицом вверх, потом – вниз, разбитое оружие отлетело далеко в сторону.

– Беги, Хантер!!! – закричал взводный, лежа мордой в пыли, раскинув руки, не поднимая головы. – Пускай считают меня убитым! Беги!!!

Петренко подскочил и сделал с места какой-то не человеческий, а заячий скок, единым движением преодолев расстояние, близкое к олимпийскому рекорду. Пульс бился в висках, дыхание перехватило, сердце бешено стучало в груди, словно намереваясь разорвать грудную клетку.

Опасность заостряет все чувства: во время своего олимпийско-заячьего прыгательного рекорда старлей уловил специфический отголосок буровского выстрела, ощутив легкое подергивание где-то в области правого плеча. Приземлившись, услышал автоматную очередь и клацанье пуль по броне БМП – «духи» распознали в нем старшего и прониклись уважением. Александр быстро, как в кино, перекатился под защиту брони подбитой машины.

– Болгарин, ко мне!!! – заорал во всю глотку.

– Что вы кричите, я здесь! – раздался спокойный болгарский голос – вездесущий радиотелефонист оказался рядом, он просто обошел машину с непростреливаемой стороны.

Офицеру стало стыдно за свои децибелы, но он, не подав вида, выхватил у радиста гарнитуру.

– Лесник, прием!!! – понеслось в эфир.

– Слышу тебя, не кричи! – Тот был спокоен как удав. – Что там у тебя?

– Прошу помощи! «Духи» не дают головы поднять, по нам работают снайперы, базуки, ДШК! – Замполит старался копировать своего командира, быть как можно более точным и немногословным. – Дыню снайпер чуть не снял! – нервно сообщил Александр на всякий случай.

– Чуть-чуть не считается. – Даже в такую минуту Лесового не покидало чувства юмора. – Не думай, что сейчас Вселенная вращается вокруг тебя! Подними голову и посмотри на высотку! – трезво посоветовал он.

Петренко удивленно обернулся назад. Картина, открывшаяся ему, впечатляла. На возвышенности техника, практически недосягаемая для большинства противотанковых средств противника, валила со всего, что могло нанести хоть какое-то поражение.

«Ротный знает свое дело, настоящий военспец!» – успокоившись, подумал Хантер, припомнив любимое выражение подполковника Ветлы.

– Лесник, прием! – Он опять вышел на связь, уже более уравновешенно. – Командуй, что нам делать. Прямо в лоб кишлак брать очень рискованно!

– Ты что, фильмов про войну насмотрелся?! – ошалел ротный. – Никаких фронтальных атак! Жди от меня красную ракету в зенит. По ракете – начало артиллерийского налета. Как понял, прием?

– Понял хорошо, – ответил Хантер, довольный, что недолго осталось ползать под пулями, глотая пыль.

– Как только начнет долбить артиллерия, – настойчиво продолжал Лесовой, – берешь все, что у тебя есть, и колонной идете налево, через речку, полями. Окружаете селение полукругом, перекрываете обе дороги, чтобы ни одна живая душа не проскочила – ни в кишлак, ни из него, врубился?

– Не совсем, – ответил Петренко. – А вдруг на мины напоремся?

– Не е… мозги, Хантер! – не выдержал командир роты. – Здесь Восток, где ни один дехканин никогда не заминирует свое поле, понял?

– Так точно! – ответил Петренко, обиженный командирскими матюгами.

– БТР с «кротами» выставишь возле холмов, дабы прикрывали тылы с пакистанской стороны, «Шилку» – на перекрестье дорог, а танк пусть ко мне лезет! – Лесник не среагировал на обиду в голосе заместителя. – К кишлаку близко не приближайся! А где раненые?

– Сейчас к тебе потянут, – ответил Хантер, наблюдая, как Ара с бойцами подготавливают раненых к броску.

– Хорошо, давай. Ара потом вернется к своей машине, – предупредил командир. – У меня к нему особое поручение.

– Есть, – ответил Хантер. – Ара, вперед! – махнул серж ант у.

Небольшой караван с ранеными потянулся на горку. Духовские пулеметчики собрались помешать спасательной экспедиции, однако из этого ничего не вышло – рота немедленно заткнула им глотки. Старший лейтенант Денисенко, который уже отдохнул от войны, повалявшись на горячей афганской земле, вскочил и дикими скачками, петляя, помчался к своей машине.

– Прикройте, мужики!!! – орал на бегу «чудом воскресший» взводный.

Бойцы упорно давили огнем все, что могло шевелиться, и вскоре Дыня пребывал в безопасности.

– А вас-то «душок» напрочь разжаловал! – услышал Петренко возле себя голос радиста – он показывал пальцем на дырку от пули на правом погоне: снайпер изъял верхнюю маленькую звездочку старшего лейтенанта, вырвав с корнем.

– Вот сука! – выругался офицер. – До лейтенанта разжаловал, ни за хер собачий!

– Чуть ниже бы, и… – начал было Диордиев.

– Чуть-чуть сегодня не считается, – замполит применил выражение ротного.

Он посмотрел на стрелки своих «Командирских» – с того момента, как снайперская пуля снесла лейтенанта-сапера, прошло всего… двадцать минут, а ему сдалось – пролетело по меньшей мере часа два-три.